Интуиция. Как понять, что чувствуют, думают и хотят другие люди
Шрифт:
Вот тут-то и происходит самое важное. Экспериментатор говорит вам, что на самом деле эксперимент закончен, и просит вас определить число людей, которые были в помещении и могли распознать человека, изображенного на вашей футболке. Пока вы находитесь за пределами комнаты, экспериментатор просит других участников, сидящих в помещении, определить, кто был изображен на вашей футболке. Люди, явившиеся в зал в таких футболках, считали, что изображение Манилоу узнали примерно 50 % присутствующих, тогда как на самом деле это изображение узнали только 23 %. Даже в малых группах общественное внимание сосредоточено на нас не так сильно, как вам кажется. [139]
139
Не беспокойтесь, этот эффект привлечения внимания создан не какой-то магией Барри Манилоу; другие эксперименты подтверждают, что те же самые результаты получили, одевая некоторых участников в футболки John Tesh и Vanilla Ice. Эффект привлечения внимания возникает и от надписей, и от рисунков, которые люди носят с гордостью, например футболок с портретом Мартина Лютера Кинга. Другие люди вряд ли замечают наши недостатки или наши звездные моменты так сильно, как мы думаем. Эффект привлечения внимания возникает и в менее неловких ситуациях. Например, вы можете преувеличивать внимание, которое другие обращают на ваши комментарии или на то, что вы говорите не правду, а ложь. Тот же эффект возникает даже в отношении внимания, которое другие обращают на нестабильность вашей работы. Вы знаете, когда у вас удачные дни, а когда дела клеятся плохо, что облегчает переоценку того, насколько сильно другие люди
Суть в том, что очень немногие из нас – такие знаменитости, какими, как подсказывает нам наш собственный опыт, мы могли бы быть, да и другие люди не рассматривают нас так внимательно, как мы могли бы ожидать. В начале фильма «Касабланка» Питер Лорр получает этот суровый урок, когда ожидает какого-то признания от Хэмфри Богарта и говорит: «Презираешь меня, не так ли?» На что Богарт отвечает: «Наверное, презирал бы, если б хоть сколько-нибудь думал о тебе». Полагаю, что всем нам следует извлечь выгоду из моментов, подобных этому эпизоду «Касабланки».
Страх оказаться объектом общественного внимания выходит за все мыслимые рамки. У вас появляется ужасное, вынимающее душу и разбивающее сердце ощущение того, что вас к тому же и высмеивают. Однажды, представляя известного психолога коллегам, я допустил ошибку – приписал ему эксперимент, который на самом деле провел другой ученый. Я пережил момент жгучего стыда и теперь не могу не думать, что всякий раз, когда я представляю очередного выступающего, собравшиеся вспоминают о допущенной мной тогда оплошности. («Что за ерунду плетет нам Эпли на этот раз?») В отличие от окружающих, собственные мысли, обращенные на самого себя, судят вас настолько сурово, насколько вы этого боитесь.
Вот почему публичные выступления у многих людей занимают первое место в списке Самых Страшных Испытаний. Конечно, эти обращенные к самому себе страхи сильно преувеличены. На протяжении нескольких лет Том Джилович, Кен Ставицки и я изучали эффект реального общественного внимания, ставя участников-добровольцев в разнообразные затруднительные ситуации и измеряя их способность предсказывать, как их оценивают другие люди. Среди таких затруднительных ситуаций были ответы на отупляющие тривиальные вопросы, представление незнакомых участников эксперимента как людей, которые часто выглядят «неважно» и «время от времени мочатся в постель», исполнение перед аудиторией гимна США с жвачкой во рту, а также босановы на глазах посторонних. Во всех изученных нами случаях участники эксперимента, страдая от неловкой ситуации, стабильно преувеличивали строгость, с которой их якобы судили окружающие. Думаю, эпизод, сыгранный Питером Лорром в «Касабланке», на самом деле был запредельным. Окружающие уделяют нам не слишком много внимания, но, даже удостаивая им, судят поверхностнее, чем мы воображаем, потому что размышляют о наших ошибках не так долго, как мы сами. На этот счет есть народная мудрость: «Будь тем, кто ты есть, и говори, что думаешь, потому что те, кто думает, не имеют значения, а те, кто имеет значение, не думают». [140] И это правда.
140
Эти слова часто приписывают д-ру Сеуссу. Хотя это похоже на правду, на самом деле не так. Этих слов нет ни в одной книге д-ра Сеусса, и их не найти ни в одном его интервью, какие мне удалось найти. В одном из источников высказано предположение, что эти слова принадлежат Бернарду Баруху, который произнес их, отвечая на вопрос, как он рассаживает гостей на званных обедах. Эти слова приведены в книге: Bennett Cerf. Shake well before using: A new collection of impressions and anecdotes, mostly rumors (1948). Барух ответил так: «Никогда не делаю из этого проблемы. Важные люди не придают этому значения, а те, кто придает, сами не имеют значения». Со временем эти слова, кажется, приобрели более широкий смысл.
Жан Пиаже утверждал, что осознание собственной перспективы освобождает от нее. И я с ним согласен. Очень немногие из проведенных мной экспериментов изменили образ моей жизни так, как изменили эксперименты, упомянутые выше. Например, способность выступать перед аудиторией – важная часть профессорской жизни. И все же, начав преподавать и выступать на научных конференциях с презентациями, я мучился страхом. Перед первым выступлением на научной конференции я не спал двое суток! За три недели, предшествовавшие первому собеседованию перед приемом на преподавательскую работу, я похудел на восемь килограммов (вес я набрал в колледже для того, чтобы играть в футбол, и мне было, что терять). Хотя я по-прежнему нервничаю перед выступлениями, эти переживания более не изнуряют меня. [141] Понимаю, что почти никто из сидящих в аудитории не думает о том самом худшем, что приходит в голову мне, – мои слушатели размышляют, вероятно, о десятках других вещей, происходящих в их собственной жизни. Почти не важно, что произойдет во время моей лекции – слушатели забудут об этом быстрее, чем забуду я. Несколько лет назад, выступая с обращением к первокурсникам в моем родном колледже, я обнаружил, что я не могу вспомнить ничего из того, что говорил в таком же обращении мой предшественник. Не могу даже за миллион долларов. На самом деле я не могу даже вспомнить, кто выступал с этим обращением – мужчина или женщина. Подумайте о классах, в которых вы учитесь, о речах, произнесенных в вашем присутствии, о выслушанных вами вводных лекциях. Какой процент их содержания вы помните? Если этот процент действительно выше вероятности того, что вас поразит молния, я буду потрясен. Осознание вашей личной силы – это то самое, что позволяет вам обрести более широкую перспективу. Успокойтесь. Другие, скорее всего, не заметят ваших промахов (действительных, а тем более воображаемых), а если и заметят, то вряд ли будут о них помнить. [142]
141
Исследования подтверждают, что знание одного конкретного варианта этой эгоцентричной склонности снижает страх перед публичными выступлениями, что и произошло со мной. См.: Savitsky, K., and T. Gilovich (2003). The illusion of transparency and the alleviation of speech anxiety. Journal of Experimental Social Psychology 39: 618–625.
142
Многие люди, по-видимому, усваивают этот урок. Например, журналист Роджер Розенблатт написал умную маленькую книжку под заглавием «Rules of ageing» («Правила старения»). Книга вышла в издательстве Harcourt Books. Розенблатт перечисляет 58 правил благополучного старения, которые считает самыми важными. Я полностью согласен с правилами 1 и 2: «Это не имеет значения» и «Никто обо мне не думает». Оба правила достойны того, чтобы появиться на футболках.
Если бы для понимания чужих мыслей было бы достаточно обращать внимание на одни и те же вещи, другие люди стали бы для нас открытыми книгами. Но, как вы помните из нашего обсуждения наивного реализма (в главе 2), проблема перспективы – это только начало. Два человека могут быть свидетелями одного и того же события и очень по-разному интерпретировать его потому, что они смотрят на это событие через свою уникальную оптику, которую создают знания, опыт, убеждения, отношения к происходящему и намерения. Так, например, когда игрок Главной лиги бейсбола Барри Бондс в сезоне 2001 года выполнил свой рекордный 73-й хоум-ран, послав мяч далеко в левый аутфилд, его поймал Алекс Попов и в последующем столкновении перехватил Патрик Хаяси. Мяч был пойман Поповым, но удержал мяч Хаяси. Эти факты никто не оспаривает.
Проблемы начинаются, когда Попов и Хаяси интерпретируют их. И тот и другой, естественно, полагают, что остальные подхватят именно его интерпретацию. Каждый из бейсболистов считал, что по очевидным этическим причинам мяч по праву принадлежит ему, и пребывал в столь глубокой уверенности в том, что любой согласится с его оценкой ситуации, что готов был судиться по этому поводу. Оба бейсболиста в качестве явного доказательства совершенно противоположных выводов представили видеозапись, сделанную одной и той же камерой. В конце концов судья присудил совместное владение мячом им обоим, а выручку от продажи легендарного мяча на аукционе постановил разделить между Поповым и Хаяси. Мяч, который назвали «мячом стоимостью в миллион долларов», был в конце концов продан всего за 450 тысяч долларов. Этой суммы, поделенной поровну, ни Попову, ни Хаяси не хватило для покрытия судебных издержек. То обстоятельство, что вы смотрите на одну и ту же вещь, не означает, что другие оценивают ее так же. Пренебрежение этой аксиомой может обойтись дорого.
Попов и Хаяси – не безумцы. Они всего лишь люди. В одном эксперименте добровольцам, отобранным наугад, была поставлена задача: выступить в роли ответчика или истца в воображаемом судебном процессе. Несмотря на то что роли были распределены случайным образом всего лишь за мгновения до начала «процесса», добровольцы быстро начинали верить в то, что дело, за которое они выступают, основательнее, чем дело другой стороны. Это была не простая поза; добровольцы, по-видимому, по-настоящему верили в правоту дела, отстаивать которое им досталось по жребию, и считали, что судья вынесет решение в их пользу. [143] «Проблема оптики» заключается в том, что вы смотрите не на оптику, а с ее помощью, через нее. Поэтому ваше видение не кажется уникальным до тех пор, пока кто-то другой не сообщает вам об этой уникальности. Рассказывая о том, что значит быть аутистом, Тэмпл Грандин рассказывает: «Я мыслю картинками». И, описывая естественные последствия «проблемы оптики», добавляет: «Когда я была ребенком и подростком, я думала, что все мыслят картинками. У меня не было и мысли о том, что процессы моего мышления отличаются от процессов мышления других людей. Собственно говоря, я не понимала всей меры отличий до самого недавнего времени».
143
Babcock, L., and G. Loewenstein (1997). Explaining bargaining impasse: The role of self-serving biases. Journal of Economic Perspectives I I: 109–126.
Видение мира через оптику затрудняет понимание момента, когда оно оказывается искаженным. Один из моих друзей как-то признался, что испытывал жуткое смущение за оратора, слайды которого были ненароком продемонстрированы без должной фокусировки изображения. Этот выступающий продолжал и продолжал свой доклад, демонстрируя один расплывчатый график за другим. Мой друг был уверен, что никто из слушателей не остановил выступающего исключительно из вежливости. И только после завершения доклада до моего приятеля дошло: проблема была в его собственном зрении. Размытые слайды стали для него первым сигналом о том, что ему нужны очки.
Подобные искажения найти нетрудно. Замечали ли вы когда-нибудь, что СМИ постоянно обвиняют в предвзятости? Если ваши собственные взгляды односторонни, объективный отчет о событиях обязательно будет отличаться от вашего видения ситуации, и их освещение покажется ошибочным, допущенными СМИ, а не вами. [144] Подобно изображениям, которые дает вроде бы сломанный проектор и которые видит человек, нуждающийся в очках, зрители и читатели видят предвзятость там, в СМИ, тогда как на самом деле искажения возникают в их умах. Что-то похожее делают родители. Многие из них скажут, что мир, по-видимому, стал более опасным, чем раньше. Момент, когда это произошло, по мнению родителей, очень близок к дате рождения их первого ребенка. [145] Но мир-то остался таким, каким был (а если с ним что-то и произошло, то он стал заметно менее опасным [146] ), просто рождение ребенка изменяет оптику, через которую родители его видят. Родители расценивают одни и те же события как более угрожающие, чем расценивали их прежде, но не признают, что изменение произошло в оптике, через которую они рассматривают мир, а не в самом мире.
144
Психологи называют эту устойчивую предрасположенность эффектом враждебности СМИ. Об этом эффекте можно прочитать в статье: Vallone, R. P., L. Ross, and M. R. Lepper (1985). The hostile media phenomenon: Biased perception and perceptions of media bias in coverage of the Beirut massacre. Journal of Personality and Social Psychology 49: 577–585.
Комментаторы на кабельных каналах каждый вечер рассказывают о том, как СМИ настроены против них. Между тем психологи сделали следующие документированные исследования эффекта враждебности СМИ:
• при освещении других аспектов конфликта на Среднем Востоке: Giner-Sorolla, R., and S. Chaiken (1994). The causes of hostile media judgments. Journal of Experimental Social Psychology 30: 165–180; and Perloff, R. M. (1989). Ego-involvement and the third person effect of televised news coverage. Communication Research 16: 236–262;
• при освещении военного конфликта в Боснии: Matheson, K. and S. Dursun (2001). Social identity precursors to the hostile media phenomenon: Partisan perceptions of coverage of the Bosnian conflict. Group Processes and Intergroup Relations 4: 117–126;
• при освещении забастовок: Christen, C. T., P. Kannaovalkun, аnd F. G. Gunther (2002). Hostile media perceptions: Partisan assessment of press and public during the 1997 UPS strike. Political Communication 19: 423–436;
• при освещении дебатов кандидатов в президенты США: Dalton, R. M., P. A. Beck, and R. Huckfeldt (1998). Partisan cues and the media: Information flows in the 1992 presidential election. American Political Science Review 92: 111–126;
• при освещении разнообразия общественного мнения: Feldman, L. (201 I). Partisan differences in opinionated news perceptions: A test of the hostile media effect. Political Behavior 33: 407–432;
• при освещении проблемы генетически модифицированных продуктов: Gunther, A. C., and K. Schmitt (2004). Mapping boundaries of the hostile media effect. Journal of Communication 54: 55–70;
• при освещении проблем прав животных: Gunther, A. C., et al. (2001). Congenial public, contrary press and biased estimates of the climate of opinion. Public Opinion Quarterly 65: 295–320;
• при освещении проблемы эвтаназии: Gunther, A. C., and C. T. Christe(2002). Projection or persuasive press? Contrary effects of personal opinion and perceived news coverage on estimates of public opinion. Journal of Communication 52: 177–195.
145
Eibach, R. P., L. K. Libby, and T. D. Gilovich (2003). When change in the self is mistaken for change in the world. Journal of Personality and Social Psychology 84: 917–931; Eibach, R. P., and S. E. Mock (2011). The vigilant parent: Parental role salience affects parents’ risk perceptions, risk-aversion, and trust in strangers. Journal of Experimental Social Psychology 47: 694–697.
146
Pinker S. (2012). The better angels of our nature: Whu violence das declined. New York: Penguin.