Иные измерения. Книга рассказов
Шрифт:
Размаривало. Сказывалось время, проведённое в Домодедово.
«Волга» подъехала к глухим воротам с будкой охраны. Милиционер отворил ворота, и мы покатили зелёной аллеей к беломраморному зданию гостиницы. По гранитным ступеням поднялись в вестибюль. Водитель взял у меня паспорт, совершил у стойки администратора все формальности, проводил по лестнице на второй этаж в номер, сказал, что мне позвонят, попрощался и ушёл.
Номер оказался огромным. Кроме спальни, там был рабочий кабинет с несколькими телефонными аппаратами на письменном столе и что-то вроде гостиной с обставленным стульями круглым столом, буфетом и холодильником. На столе возвышалась большая ваза с апельсинами, гранатами и виноградом. За стёклами дверец буфета поблёскивали бутылки импортных вин и коньяков.
Я пошёл в ванную, принял душ. Несколько взбодрился. Бреясь, подумал о том, что нужно бы пойти в город позавтракать где-нибудь в дешёвом кафе, а ещё лучше — в чайхане на базаре, как зазвонил телефон. Я кинулся в кабинет, снял трубку. Какой-то человек предупреждал, что в пять вечера за мной приедет машина.
Тут же раздался стук в дверь. Вошла горничная с меню, спросила:
— Будете завтракать в номере или в ресторане?
— Дорогой у вас ресторан?
— За все уплачено, — ответила она и вышла, оставив мне меню.
Я полистал его. И немедленно спустился в ресторан. Совершенно один в пустом зале, обслуживаемый по-европейски одетым официантом с галстуком-бабочкой, я отламывал ломтики горячей лепёшки, намазывал сливочным маслом, а поверх этого чёрной икрой и запивал чаем с лимоном. Чувствовал себя самозванцем, догадывался, что мой будущий пациент — какой-то очень высокопоставленный человек, и начинал побаиваться, что чуда исцеления может не произойти. Я уже давно отдавал себе отчёт в том, что являюсь лишь проводником…
Непривычно было подниматься из-за стола, не заплатив. Покидая ресторан, я увидел широко раскрытые двери в сад и вышел в его теплынь, настоянную на запахах зелени, земли и цветов. Пальма стояла у журчащего фонтана, к которому, шумно трепеща крыльями, подлетали на водопой голуби.
Вдалеке садовник в тюбетейке поливал из шланга землю под каким-то незнакомым мне растением. Я было направился к нему, перешагнул узкую канавку, где, как показалось, тянулся шланг. Что-то толкнуло обернуться.
Конец «шланга» приподнялся. Из треугольной головы змеи судорожно высовывался раздвоенный язычок.
Все тот же водитель увёз меня из гостиницы ровно в пять часов.
— Куда мы едем? — спросил я, терзаемый загадочностью моего положения.
— Домой к председателю Совета министров Исмаилу Алтыевичу.
…Дом оказался двухэтажным коттеджем, стоящим в центре зелёного оазиса, окружённого высоким забором из проволочной сетки. Здесь при въезде тоже стояла будка охраны. Милиционер распахнул перед нами ворота.
«Езжу из зоны в зону», — подумал я. Вспомнил о своих арестованных друзьях, о том, что сам, по сути, скрываюсь от обыска и допросов.
Особенно остро ощутил своё положение, когда вошёл в дом и поздоровался с вышедшим навстречу предсовмином. Я ожидал увидеть партийного сановника. Предо мной оказался невысокий, скромный на вид усталый человек. Видимо, только что приехавший с работы.
Прежде всего он повёл меня на кухню, где представил своей украинке жене — немолодой женщине, готовившей у плиты. Она тотчас предложила с ними пообедать. Я поблагодарил и отказался, сказав, что делу время, потехе час.
И мы с Исмаилом Алтыевичем прошли в кабинет. Он показал мне рентгеновские снимки левой почки с камнями. Объясняя, почему боится операции, сослался на перенесённый несколько лет назад инфаркт миокарда. Вдруг вдобавок к своим объяснениям шепнул: «Зарежут».
Поразило даже не само это слово, сколько такая степень доверчивости ко мне, незнакомому человеку.
— Кто зарежет? Зачем?
Он показал пальцем наверх, шепнул беззащитно, как ребёнок:
— Я обычный инженер-металлург, а меня сделали председателем Совмина.
Голова пошла кругом. Я решил не вдаваться в подробности, а приступить к своему делу. Попросил его снять пиджак, спустить с плеч подтяжки и лечь на спину на диван. Сам подсел рядом и только протянул левую, особенно чувствительную ладонь, чтобы обследовать почку, как услышал — кто-то вошёл в дом. Хозяйка кого-то встречает, ведёт сюда, в кабинет.
Дверь открылась. Вслед за хозяйкой вошла запыхавшаяся статная женщина изумительной красоты. Такой я представлял себе Анну Каренину. С той поправкой, что в её лице сквозили милые азиатские черты, какие иногда получаются от смешанных браков местного населения с русскими.
— Здравствуйте. Я опоздала? Хочу знать, как вы лечите. Что будете делать с нашим Исмаилом Алтыевичем. — Она подала мне руку, представилась неожиданно детским именем: — Ляля.
Жена хозяина вышла. Ляля в ожидании села за письменный стол против дивана.
Вообще говоря, терпеть не могу, если кто-то присутствует при моей работе. Это мешает сосредоточиться. Начинаю чувствовать себя актёром на сцене. Из-за этого эффекта от моих стараний может не быть. Если хоть на миг пропадёт моя вера в успех, ничего не получится.
Читал про себя «Отче наш» и одновременно начал действовать.
Здесь не место описывать, как я дистанционным способом дроблю и изгоняю камни. Скажу только, что к концу сеанса пот лил с меня градом. Дыхание стало прерывистым. Мой пациент покорно поворачивался то на живот, то на бок, безмолвно следил за манипуляциями. Иногда боковым зрением я видел глядящую на нас во все глаза женщину.
— Все! — сказал я Исмаилу Алтыевичу. — Пейте как можно больше воды. Желательно, чтобы сегодня перед сном вы энергично попрыгали. Минут десять. Завтра с утра повторим сеанс. Камни должны раздробиться и вылететь. Потом для проверки сделаете рентгеновский снимок.