Инженеры
Шрифт:
– Этот народ? - переспросил Карташев. - Ваш народ?..
– Нет. Мой народ, моя родина там, где мне хорошо. Для меня нет ни француза, ни немца, ни англичанина, ни тем менее русского, румына, турка, китайца.
– Почему же вы живете в России?
– Потому что здесь легче всего заработать столько денег, чтобы потом жить, где хочешь и как хочешь.
– И всегда опять воротишься сюда же, - сказала Марья Андреевна. Родные, знакомые, привычки, вкусы.
– Ерунда! - презрительно махнул рукой Сикорский.
–
– Ну, конечно, не буду. Эту сволочь за людей нельзя признавать. Я понимаю еще какого-нибудь станового, попа, берущего взятки. Но свой брат инженер, цинично, открыто берущий и требующий еще уваженья к себе... Тьфу! Наглость, выше которой ничего не может быть! Как-то на днях сюда к нам забрался этот пьяница старший инспектор - я удрал.
– А Пете что оставалось делать? - подняла плечо Марья Андреевна. Когда он чуть не силой влетел к нам?
– И о Петре Матвеевиче говорили, и все признали его безвыходное положение как начальника первой дистанции.
– Вы понимаете, всё под носом здесь; выехал на пикник, а рапортует, что на линии был, за работами следил. Петя говорит, что на мосту от них отбоя нет. Извозчик к мосту всего двугривенный стоит, а он разъездов, которые наша же контора оплачивает, выведет себе на сто рублей. - Ну! прямо совестно смотреть на это бесстыжее отродье. Пьян, ничего не знает, ничего не понимает, несет такую чушь, что уши вянут.
– А попробуй с ним не поладить!
– Самое лучшее, конечно, избегать их, как чумы.
– Деньги получили? - спросила Марья Андреевна.
– Получил.
– Ну, давайте их сюда.
– Нет, Марья Андреевна, эти деньги я решил истратить.
– Куда?
– На подарки матери, сестре, брату.
– Слушайте, так хоть сделайте толковые подарки. Знаете, что б я вам посоветовала: деньгами им дайте, а то ведь накупите всякой ненужной дряни, как вот он, - она показала на брата, - а того, что нужно, и не купите.
– Ну, матери, например, как же деньгами?
XIII
Карташев приехал в Одессу утром. Его никто не ждал, и тем более обрадовались.
Нашли его помолодевшим, поздоровевшим и таким жизнерадостным, каким уже давно не видали.
Пошли за дядей Митей, который в это время был в городе, и, слушая Карташева, и мать и дядя постоянно крестились.
– Ну, слава тебе, господи, слава тебе!
Когда мать услыхала, что он уже помощником начальника дистанции, получает уже по двести рублей в месяц, она встала, прошла в спальню и долго там молилась, стоя на коленях перед образом.
Возвратившись, она горячо поцеловала сына в лоб и сказала:
– От всей души тебя поздравляю и не сомневаюсь, что мой сын будет и умный, и дельный, и будет украшением своей корпорации. Теперь сделай своей
– Я хотел вам больше подарить! - рассмеялся Карташев.
– Больше не надо. Дай свой портфель - я сама возьму.
Она взяла из портфеля, возвратила портфель сыну, а двести рублей держала в руках.
– Когда ты был безнадежно болен, я пообещала из первого твоего жалованья послать эти двести рублей на Афон, и сегодня они будут посланы.
Маня дергала носом и, протянув руку к матери, лукаво сказала:
– Лучше дайте мне...
– Нет, нет, - решительно сказала мать.
– Конечно, не отдавайте, сестра, - поддержал ее и дядя, - и я и от себя еще дам.
Он тоже вынул двести рублей.
– Тогда я закажу также на Афон, на эти двести рублей, образ с тремя святителями: Пантелеем, Дмитрием и Артемием, и этот образ, - обратилась она к брату, - мы подарим не ему, а жене его. Согласен?
– Так ведь он кухарку же собирался взять себе в жены! - рассмеялся дядя и, обняв племянника и целуя его, сказал: - Сердце мое, как люблю я тебя.
А мать сказала:
– Это уж его право выбирать себе жену; кого возьмет, та и будет моей дочерью.
– Да, жалко, жалко, что Деля теперь не видит тебя, - сказала Маня, она, кстати, тебе кланяется.
– Спасибо, - сказал Карташев и посмотрел на часы. - Мне надо ехать в город.
Он рассказал, что привез письмо главному уполномоченному Полякова, инженеру Савинскому, и что хочет его сейчас же отвезти, заехав предварительно в магазин купить себе летний костюм.
Дядя Митя сделал большие глаза, почтительно наклонил голову и сказал:
– Помяните мое слово: блестящую карьеру сделает.
Дядя Митя пользовался в родне репутацией очень умного человека и сердцеведа.
Матери были очень приятны слова брата.
Карташеву тоже была приятна эта похвала. Он усмехнулся и сказал:
– Говорят, что я тоже похож на Бертензона.
Доктор Бертензон, еврей, был старинный домашний доктор Карташевых, и в памяти его остались как-то шутливо сказанные слова отца, что мать его увлекалась Бертензоном.
– Глупости говоришь, - сказала мать, и Карташеву показалось, что она смутилась.
А дядя весело прибавил:
– Если твоя мама, смотря в свое время на него, высмотрела и его пронырливый ум для тебя, так и слава богу, и благодари ее за то...
– Ну, господа, вы оба глупости заговорили.
– Да так же, сестра, всегда бывает - от большого ума всегда на малый сходят.
– Хочешь, вместе едем, Маня?.. - предложил Карташев.
– Едем, - весело согласилась сестра.
– Отлично, поезжай, - сказала мать, - и поторгуйся за него.
– Ну, как живешь? - спросил сестру Карташев, сидя с ней на извозчике.