Иоанн Грозный
Шрифт:
Народ притих. Раздавалось посапывание, сдержанное дыхание непривередливых зрителей. Одежу Августу и Прусу выдали из царской ризницы. Золотая нить отделки сверкала. Тяжелая одежда сдерживала ход, придавала исполнителям значительности. Нахмурив чело, Август возвращался к исполнению государственных обязанностей. Ладья с Прусом, изобразив круг подплывала к авансцене, где Прус сходил, принимая от святых Кирилла и Мефодия свитки с православным букварем.
В дело вмешались войсковые горны и трещотки. Перед царем помпезно и не без взаимного увечья разыграли три славных его победы: присоединение Казани, Астрахани и Полоцка. Последний – потерянный усугубил поток Иоанновых мрачных дум, несколько представлением развеянных. Подойдя к порогу жизни, он размышлял, что еще мог бы сделать для собственного честолюбия да несчастливого народа. Создание Нового Судебника, урегулировавшего гражданское судопроизводство, он относил к главным
Вот царь покорил Ливонию и въехал в благословляющие его Ревель и Ригу. На сцену вышли разноплеменные народы. Каждый соответствующе одет, с особенной песней и пляской. Далее утомленную публику предполагалось встряхнуть спуском с возвышения на помост самого государя. В величайшем присутствии глашатай должен был зачитать указ об облегчении налогового бремени крупным мирским, церковным и монастырским хозяйствам, подготовленный Боярской Думой. Только Географус, допустил от усердия роковую оплошность, лишившую его милостей, исключая тех, которыми он сам себя успел наградить. Маэстро сподобился показать собравшимся красивейших своих актрисок, лично в таланте опробованных. Опять задействовали царские тряпочные закрома. Вышла дева под стать Анастасии, а вслед за нею – Мария, Марфа, Анна, опять Мария, снова Анна, Василиса… Иван, сидевший подле отца слышал, как хрустнули отцовы паучьи пальцы, скребнувшие по скипетру. Годунов, собакой изучивший государя, почуял дуновение глубочайшего неудовольствия. «Кто придумал?!» - сверкал неистовыми глазами царь. Не дурак Феодор, конечно же! Наследник ли насмехается?! Окружение? Дума? То был дурак – Географус.
Никто не знал мыслей царя, рожденных лицезрением усопших и сосланных супружниц: золото- и беловолосых, чернокудрявых. Со всей отчетливостью при сопоставлении красавиц Иоанну открылось, что сначала женился он на дочери древнего княжеского рода, потом – княжеского, но басурманского, а вот – купчиха Марфа, после нее – совсем незнатные, безродные две Анны с рецидивом благородства в Долгорукой. Со всей России прежде свозили ему на отсмотр до двух с половиной тысяч девиц, оставляли лучших. Доктора и мамки проверяли девство, за отсутствие коего казнили, так утопили Долгорукую, и вот женится он на простого звания вдове, уже не девице, попользованной. По церковным установлениям выходило Василисе Мелентьевой до конца дней плакать и блюсти верность покойному. Иоанн же сожительствовал с нею, сам греша, заставляя грешить Василису. Как мог он опускаться все ниже?! Начав с княжон, сватаясь к сестре короля, снизойти до простонародья. Он пропал и еще как! Продолжая логику матримониальных событий, тепереча, если жениться, ему следовало выбрать падшую женщину, шлюху. Ощущение, что его подставили в представлении, что Август, Прус, пляшущие и поющие народы, штурмующие крепости воины – лишь соус, долженствовавший отбить вкус яда, коим отравлены мать, Анастасия, Мария, Марфа, полуобмороком. Этот яд в очищенном виде, белый порошок в колбе – соединение, выявившее ртуть, пролился на него со сцены, чтобы унизить перед всеми, погубить. Да они его учить собрались?! Назидание перед ним разыграли?! Так не попы ли?!
Иоанн неуклюже вытянулся. Худая вымороченная заостренная фигура нарисовалась на возвышении. Тихим голосом он сказал думным боярам и дворянам идти на пир в Кремлевские палаты, простонародью же после зачтения глашатаем милостивого указа, без присутствия царя разбросать баранки, сладости, мелкую монету.
По дороге к царю в ноги лег нищий. И хотя душу Иоанна обуяло раскаяние за заблудшую жизнь свою, за гибель многих знатных людей, прежде родичей, он пошел с бедняком, велев его не гнать Окружение рассчитывало, что нищий попросит денег, некоего разбирательства. Нет, искривленный годами старик вещал о вере. Иоанн положил руку на его рубище, провел в пиршественный зал и слушал внимательно. Старик показался ему мудрецом. Немедленно определили деда податным целовальникам в тот край откуда прибыл. После беседы с ним царь сказал митрополиту и боярам проследить не употреблять при наименовании младенцев иных имен, кроме упоминавшихся в Библии. Такова была выжимка нищенского незаинтересованного разговора.
Растерянный Географус сворачивал действие , ему напоследок хотелось выпустить к народу важнейших русских князей – Иоанновых предшественников. Наряженные стояли великий дед и отец самодержца. Специальный номер показал бы торжество правой ветви благоверного Александра Невского над младшей порослью. Знать и иностранцы растекались с представления на пир. Где царь, там и выгода. Народ и мелкое купечество с незнатным клиром потянулось заглядывать в оконца, принюхиваться, обсуждать. Ожидать, когда по царскому обыкновению дозволит он войти в опустевшие палаты, сесть за стол, доесть и допить оставшееся.
6
Иоанн сидел на поставце в малой горенке Александрова дворца. Он дрожал от сквозняка, дувшего в зарешеченное оконце. Укрывался полой серой сермяги, аскезы великого грешника. Придворные моментально считали царское настроение: из золота и парчи переоделись в скудельное, похоронное, скорбное. Годунов скользнул в горенку, стоял, горбился. Помещение было узкое, только царь заставил перетащить сюда пропасть икон. Лики налезали друг на друга. Многоглазо глядели на являвшихся. Перед царем хотелось исповедаться, а исповедаться было нельзя. Истина легко обращалась на кающегося. Вспышки гнева разрывали высочайшее покаяние, как внезапная молния раздирает покойное небо.
Царь приказал составить синодик с перечнем всех жертв своего царствования. Таковых набралось до пяти тысяч и более. Торгуя неба некоторые постарались родственников примазать. Указывали казненных по вине уголовной, измене неохуленной. Рассчитывали на райское возмещение родне по царским заупокойным молебнам. Особая комиссия проверяла списки. Туда вошли лица, десятилетиями окружавшие Иоаннов трон. Шуйские, Романовы, Бельские, Годуновы. Увертливые, не раз получавшие по выям и ниже, то осыпаемые чинами и наградами, то ведомые к плахе, они успевали быть опричниками, когда хотел царь, и кричали о родословной, когда он ее отлучался. Ухо при Иоанне остро: прежняя потеха без труда обзовется тяжелейшим злом. С Иоанном они молились, с ним покаянно плакали, пили и скакали на маскарадах. Сажали на кол и уклонялись сесть с несчастными. Воровали, жадничали и сорили. Жили полнокровной жизнью.
Годунов принес согласованный синодик жертв к оглашению в церквах по поводу государева всенародного покаяния. Попы обязывались в голос именовать царя не иначе как убийцей праведных. Подданные – выслушивать и смиряться. Они-то и в краже походя, сорвавшемся сквернословии не всегда признавались, а тут царь представляет едва досягаемые образцы. Иоанн очернял себя исчадием, в очередной раз отдавал править Думе.
На царево самобичевание Годунову поручалось сыскать царю самую гулящую женщину на Руси, ибо иного сей грешник не достоин. Сапогу и пара. И Пока в храмах по всей России звенели имена Иоанновых жертв, перечень отнимал не час, Борис вызывал и ездил по московским блудницам, в конце концов выйдя на некую «вдову», приехавшую из Литвы. Та послушничала в Новодевичьем монастыре, за значительный вклад чая войти в обитель очередной овцой Господа. Борис ежедневно докладывал убийце про блядей. Иоанн рассеяно перекладывал листы с именами казненных, и кусал бороду. Подробно выспрашивал, довольно ли грешна претендентка, чтобы венчать грех первого грешника. История новой царской женитьбы разворачивалась по известному лекалу. Борис с непроницаемым лицом разыгрывал, будто вновь. Как бы идя по тонкому льду, взвешивал фразы, строил их так, чтобы можно было повернуть в ту сторону и в другую, в зависимости от царского желания. Борис убеждал, насколько способен убеждать опытный царедворец, что грешнее Ефросиньи Ананьиной не сыщешь. Входила она в число царских невест при поиске третьей жены. Теперь, когда государь восходит к браку девятому, ее кандидатура идеальна. Доподлинно известно: служила она в домах утех у османов, в Польше и Литве. Заласкана, захватана, обестыжена.
– Такая и нужна, - уныло молвил царь. И мысль Годунова полетела строить схему, чего из новой женитьбы можно выскресть. Не залезал он в ум государя. Там гнездились весьма суровые мысли. Иоанн бесчестил себя за саму приверженность к греху. Обоюдоострым ножом он отсек бы смертоубийство и блуд. Врут праведники в Писаниях: бабы для детей. Трутся с ними чаще, чем для деторождения потребно. Иоанн молил о возрасте большем, о слабости телесной. Тогда он лишился бы зудящего стрекала, понуждавшего срываться после обильного пира с дразнящими плясками. Убийца и прелюбодей, сколько еще грехов по списку?
Иоанн приказал привезти Ефросинью из монастыря на смотрины. Мнения ее не спрашивали, хочет ли она предстать в новом качестве: не целомудренна, загрязнена. Борис скользко вопросил про государев взгляд на соединение Феодора с сестрой. Иоанн мнящий, что женитьба через излитие семени утишает греховные помыслы, без охоты согласился. Кто станет спать с дураком, его мало заботило. Пожар радости вспыхнула в Борисе. Выказал : мечтал о здоровье, достойной няньке царевичу, не более. Набожность и покладистость Ирины были известны. Царь задумался о наследнике. Вот кого надо оженить поудачнее.