Иоанн III Великий. Первый российский государь. Летопись жизни. Часть I. Родословие и окружение
Шрифт:
То есть Иоанн гордо подчеркнул, что он государь на своей земле от рождения, по праву крови и наследования, Божиим провидением, и ни в каких иноземных утверждениях и признаниях не нуждается. Об этом ответе знали и в Европе. Есть свидетельство путешественника И. Вундерера о том, что в Пскове над троном из слоновой кости, принадлежащем русским государям, красовалась сделанная золотом надпись:
«Русских царь и господин по праву отцовской крови; титулы власти я ни у кого не купил ни (какой) мольбой, ни за плату; и я не подчиняюсь ничьим законам, но, веря в единого Бога, презираю почести, выпрошенные другими».24
Видимо, оттуда, или с
«Аз есьмь царь и господин
По праву отцовской крови,
Державных титулов ни у кого не просил.
Ни купил; нет закона, по которому я
Был бы чьим-либо подданным.
Но, веруя только в Христа,
Отвергаю права (honores), выпрошенные у других».25
И хотя тексты переводов слегка различаются, суть их та же, что сформулировал Иоанн в ответе на предложение цесарского посла похлопотать о королевском титуле для него: власть русских государей исконна, ни от кого независима, в иноземном покровительстве он не нуждается.
Тем не менее, внука Дмитрия, после смерти его отца – наследника Ивана Молодого, великий князь вынужден был публично и демонстративно венчать на царство (именно на царство!), так как его право на престол являлось, конечно же, спорным, ибо нарушало старые обычаи. Вот как запечатлена в летописях речь митрополита при обряде утверждения внука преемником на престоле:
«<…> и верна Ти раба Дмитриа, еже благоволил еси въздвигнути царя во языце твоем святом, <…> одей того силою свыше, положи на главе его венець от камени честна, даруй тому долготу дни, дай же в десницу его скипетр царствиа, посади того на престол правды».26
Почему потребовалось венчание столь публичное и громогласное? Потому, что у государя имелись сыновья – наследники. А для народа в то время еще непривычным было даже то, что великое княжение передается от отца к сыну. Веками на Руси господствовало «лествичное право», когда престол переходил по старшинству – от брата к следующему брату, и лишь при его отсутствии – к сыну старшего брата. Прадед Иоанна III Дмитрий Донской первый нарушил эту традицию, и то лишь с согласия своего двоюродного брата – князя Серпуховского Владимира Андреевича Храброго. Отец, Василий II Темный, потерял зрение и здоровье в борьбе за московский престол со своим дядей князем Юрием Дмитриевичем Галицким, который не желал смириться с нарушением «старины». А передать великое княжение «не по отчине» внуку через голову живого взрослого сына – такого вообще современники не помнили! Вот и потребовалась демонстрация, подчеркивающая легитимность передачи власти внуку.
Последующие события показали, что самодержец «погорячился», и ему пришлось вновь пересматривать свое решение, менять наследника, возвращать звание преемника сыну Василию III. Но был ли венчан этот последний?
Летописи, в частности, Патриаршая, лишь говорят, что «князь великий Иван Васильевич всея Русии пожаловал сына своего Василья, благословил его и посадил на великое княжение Владимирское и Московское и всея Русии самодержцем, по благословению Симона митрополита всея Русии».27 Однако, каким обрядом обставлялось это «посажение», было ли оно венчанием на царство, летописец не говорит.
Выдающийся русский историк С. М. Соловьев в своей «Истории России с древнейших времен» приводит, ссылаясь на летописи, цитату, где говорится именно о венчании на царство Василия:
«Преосвященному же Симону митрополиту возложьшу на в. к. Василия Ивановича животворящий крест и порфиру, и виссон, и златую гривну, и венец Мономахов возложи на главу его и всеми царскими утварьми украси и царем его нарече и с поклонением возвеличил его и рече: благоверному и христолюбивому царю и в. к. Василию Ивановичу московскому и всея Руси исполаэти деспота».28
И хотя более поздние исследователи приведенного документа, указанного ученым, не нашли, думаю, Соловьеву не было резона придумывать этот источник, тем более, что его, как историка, никак нельзя заподозрить в возвеличивании личностей Иоанна и его сына.
Не исключено также, что равнодушие летописцев к этому событию в Москве заключалось в том, что они, как и все жители, не видели особой разницы между венчанием на царство или благословением «на великое княжение Владимирское и Московское и всея Русии самодержцем». Оба титула – и исконно русский и новый, с татарским привкусом, были здесь одинаково почитаемы. Любое венчание было бы вполне реальным, легитимным, ибо ничто не могло помешать самодержцу Иоанну Великому или его сыну Василию III совершить подобный акт. Властью они обладали безграничной.
Кстати, сын и наследник Иоанна Василий III Иоаннович уже привычно именуется многими европейскими правителями и их послами императором.
В связи с титулованием наших правителей примечательно, что именно на Иоанна III и его сына Василия III ссылался российский государь Петр I, присваивая себе звание императора.
«Преобразователь России Петр I узнав, что в архиве Посольской Канцелярии хранится подлинная договорная с золотою печатью Грамота от Цесаря Максимилиана I к Великому князю Василию Иоанновичу, в 1514 году Августа 4 писанная, через которую Обладатель России признан был от Главы Империи Римской в достоинстве ИМПЕРАТОРА, повелел в 1718 году напечатать сей документ с переводами на Российском, Французском, Немецком и Голландском языках, и для ведома повсюду разослать. Сей акт послужил первым основанием при восприятии Им титула ИМПЕРАТОРСКОГО. Но когда некоторыя Державы в признании оного начали затрудняться; то в доказательство отысканы были Грамоты от Королей Французских, Гишпанских, Английских, Шведских и Курфирстов Бранденбургских, которые за двести лет до времен Петра Великого равномерно титуловали царей Российских ИМПЕРАТОРАМИ; и теми предъявленными подлинниками все прекословия о титуле императорском уничтожены».29
В Комментариях к посольской книге, изданной в 1851 году, так излагается рассказ об использовании Петром I вышеупомянутой грамоты:
«В первый раз она напечатана была по повелению Петра I в 1718 г. в С.–Петербурге под следующим заглавием: «В посольской Канцелярии в Москве при разборке старинных Архивов или дел и писем найдена грамота подлинная его Цесарского Величества Римскаго Максимилиана, за его собственною рукою и печатью златою 1514 году, писанная на Немецком старинном языке к Царю и Великому Князю Всероссийскому Василию Ивановичю, <…>, котораго помянутый Цесарь в той грамоте своей титуловал Цесарем Всероссийским».30