Иоанн Кронштадтский
Шрифт:
Рано утром следующего дня первая остановка — возле небольшой деревушки, в четырех верстах от которой располагался Красногорский монастырь. Епископ Александр посетил и осмотрел монастырь, оставшись довольным его состоянием. Пароход с баржей на буксире отошел от берега и продолжил свой путь. Природа будто благодетельствовала отъезжающим, которые могли любоваться прекрасным видом: белые церкви и другие монастырские строения с зелеными крышами, облитые ласкающим солнцем, купаясь в природной зелени красногорских холмов, давали замечательно гармоничное зрительное сочетание. Северный ландшафт оживлялся присутствием результатов векового труда самоотверженных отшельников во имя той святыни, что берегли они для назидания и молитвы прошлых, настоящих и будущих поколений.
Следующая остановка — Веркольский монастырь, до Суры оставалось 60 верст. К приезду владыки весь берег
Вечернее богослужение накануне дня памяти Артемия Веркольского возглавил епископ Александр. На следующее утро служба шла в главном храме, при вынесенной на середину его раки с мощами преподобного. Когда молебствие окончилось, священники подняли раку на руки и вынесли ее из храма во двор. Здесь совершено было краткое молитвословие, и затем началось обнесение мощей вокруг всей обители в сопровождении крестного хода. Зрелище просилось на картину: яркие лучи полуденного солнца, освещавшие громадное пространство, покрытое лугами и лесами, перерезанное долинами и теряющееся в бесконечной дали; множество сопровождавших святыню богомольцев, между которыми особенно ярко выделялись женщины в пестрых одеяниях. На ризах икон и одеянии священников причудливыми переливами играли солнечные блики, а хоругви тихо колыхались в воздухе в такт идущим. По окрестностям разносились священные песнопения.
Ночное плавание выдалось спокойным. Часов в семь утра, не дойдя до Суры верст шесть, остановились на правом берегу Пинеги, где стояла деревянная церковь Лавельского прихода. Несмотря на ранний час, прихожане высыпали на берег. Впереди местный священник — глубокий старик отец Исадский с причетником. После службы и осмотра церкви владыка, узнав, что в приходе есть много раскольников, а еще больше тех, кто тайно придерживается раскола, стал убеждать прихожан в беседе своей строго держаться святой православной церкви, избегать общения с раскольниками. Строго наказал он и священнику пастырскими увещаниями обращать на путь истины заблудших овец. Присутствовавших здесь же детей владыка экзаменовал на знание молитв, раздавал крестики, брошюры противораскольнического содержания. Осмотрев строящийся для священника дом, архиерейская свита отбыла на пароход.
Через час быстрого хода за одним из поворотов реки раскрылась панорама родины Иоанна Кронштадтского. Все высыпали на палубу. Осеняли себя крестным знамением. Село Сура располагалось на возвышенности при впадении одноименной реки в Пинегу. На первый взгляд невелико — видны покосившиеся крестьянские домишки, среди них лишь кое-где красивые, крепкие избы. Над всем господствовали три храма: два старых и новый, только что отстроенный, на освящение которого и направлялся владыка. По обоим берегам Суры лес… лес… лес. Средь него отдельные проплешины земли: на них работали крестьяне, здесь же бегали дети, проезжали телеги, пасся скот. На берегу стояли сурожчане, встречавшие епископа, а впереди всех — Иоанн Кронштадтский.
— Добро пожаловать, ваше преосвященство, на сурский берег! — приветствовал он епископа Александра.
Такой делегации Сура никогда не видывала: правящий архиерей и его свита, архангельский губернатор, городской голова Архангельска, епархиальные священники, хор архиерейский, дьяконы и иподьяконы. С парохода владыка отправился к старым церковным зданиям. Ветхость их была очевидна, и оставалось удивляться смелости прихожан, собиравшихся в них на богослужения.
Осмотрен был и новопостроенный храм. Его внешнее благолепие — каменный, трехпрестольный с двухъярусной колокольней, обнесенный каменной оградой с железной решеткой — вполне гармонировало и с внутренним убранством. Прекрасные деревянные иконостасы, сиявшие золотыми киотами, резьбой и колоннами по белому их фону. Мастерски выполненные иконы, художественная живопись на стенах, картины в алтаре. Массивные серебряные под золотом хоругви, три грандиозных висячих паникадила, блестящие лампады перед иконами. Великолепные золотые и серебряные священнобогослужебные сосуды. Прекрасные священные облачения и разная церковная утварь… Все это никого не могло оставить равнодушным, все возбуждало в душе молящегося благоговейные молитвенные настроения, глубокое религиозное чувство.
На торжество освящения храма собралось все село. Действительно,
По заведенной традиции в зале сельского училища гостям была предложена трапеза, за которой звучали здравицы и тосты в честь императора и Дома Романовых; губернатора и владыки; Иоанна Кронштадтского и многочисленных жертвователей на храм.
Когда после трапезы Иоанн и его гости вышли на крыльцо училищного дома, толпа народа приветствовала их: шапки летели вверх, несмотря на дождливую погоду, и долго не смолкали крики «ура!». Вслед за приезжими гостями толпа проследовала на берег, где пароход готовился к отплытию и где уже собрался многочисленный народ. Певчие архиерейского хора пропели «Свете тихий», а потом «Многая лета» отцу Иоанну. Недолгое прощание и… пароход отправился в обратное плавание.
Иоанн остался в селе, чтобы послужить в каждом из новоустроенных приделов. Затем он планировал посетить Архангельск и нанести визиты всем, кто посетил сурское торжество[165]. Действительно, «торжество» прогремело не только на просторах Архангельской епархии, но широко освещалось в периодической печати и стало известно всей читающей России. Газеты писали: «Этот величественный каменный храм византийского стиля, с двухъярусной при нем колокольней, по всей справедливости можно считать замечательным памятником современного церковно-строительного искусства и украшением не только для Суры, но и для всякого губернского и даже столичного города».
А далее Иоанн планировал посетить Рыбинск, Харьков и Москву, чтобы повидать наиболее значимых жертвователей, помолиться вместе с ними и выразить благодарность от своего имени и от своих земляков. К исходу июля он планировал вернуться в Кронштадт.
Долгое время Иоанна Кронштадтского не отпускала мечта устроить в родном селе женский монастырь, который мог бы стать приютом для вдов, сирот, престарелых и безродных. В прошении на имя епископа Архангельского и Холмогорского Иоанникия (Надеждина) Иоанн писал: «Опытом дознано, что иноческие обители весьма много способствуют не только религиозно-нравственному просвещению местного населения, но и материальному улучшению хозяйственного быта — наглядным примером трудолюбия. Заботясь о благосостоянии родины моей, села Суры, я пришел к убеждению, что основание в нем женской общины было бы весьма полезно в упомянутых отношениях. Ежедневное богослужение по уставу Святой Церкви, соблюдение постов, неустанное трудолюбие — все это, как живой пример, благоприятно повлияет на духовно-нравственное и сельскохозяйственное развитие населения»[166].
Иоанн Сергиев представил в собственность учреждаемой им общины свой буксиро-пассажирский пароход, лавку в Суре, имеющую почти десятитысячный годовой оборот, паровую мельницу и другие постройки.
В октябре 1899 года Святейшим синодом было определено учредить в селе Сура Иоанно-Богословскую женскую общину. Тогда же появились первые насельницы и послушницы, общим числом 35 человек. Их силами и стал обустраиваться монастырь. Как записано в его летописи: «Мы пришли на голый песок, где не было никакого строения, каковое и пришлось нам начинать своим трудом, а именно: раскапывать канавы, вырывать пни, разрабатывать землю, носить сырой кирпич». Скоро число насельниц достигло 195 человек. Сестры выращивали лен, ячмень, картофель, овощи, держали скот. В монастыре работали кирпичный завод, столярная и швейная мастерские. Дел было много, быстро строились: деревянный корпус с кельями для сестер, деревянная церковь во имя апостола и евангелиста Иоанна Богослова, каменный корпус для игуменьи, каменная монастырская баня, гостиница для паломников и величественный каменный Успенский собор с тремя приделами.