Иоганн ван Роттенхерц – охотник на монстров
Шрифт:
– Почти, мой дорогой полицмейстер, почти, – весело откликнулся старик. – Я уже буквально вижу его перед собой!
– Ну-ну, – покровительственно кивнул мелкий грешник и, хлопнув охотника на монстров по плечу, прошествовал внутрь, бросив вскользь: – Удачи вам!
* * *
В кабинете бургомистра было по-своему уютно, через распахнутое окно лился свет уличного фонаря и вечерняя прохлада, наружу уносило дым от большой сигары, которую изволил курить герр ван Рогзен.
– Итак, – поинтересовался градоначальник, рассматривая вечернего посетителя, настроение у него было расслабленное и благодушное – похоже, мокрое дельце с детишками близилось к завершению, – каковы ваши успехи, герр ван Роттенхерц?
– Всё готово, – отвечал старик в инвалидном кресле. – Свои обязательства я исполнил. Монстра уничтожил. Его логово сжёг.
– Отрадно! Весьма отрадно это слышать, герр ван
– Вы не верите мне на слово, герр Рогзен? – Иоганн сокрушённо покачал головой. – По-прежнему считаете, что почти три недели я занимался тут чепухой? Наслаждался видами вашего милого городишки?
– Я ничего такого сказать не желаю, – хорошее настроение начало улетучиваться. – Я лишь прошу доказательств! Дабы иметь законные основания выплатить вам девятьсот пятьдесят три рейхсталера.
– Опять началось, – всплеснул руками охотник на монстров. – А сорок семь – это, видимо, налоги, сборы, пошлины, ещё что-то.
– Ну, разумеется! – начал было бургомистр.
– Хорошо хоть вы не решили меня прикончить, как бедного Гиттези, – грубо прервал его ван Роттенхерц.
На некоторое время в комнате повисла тишина. За окном прошёл полицейский с колотушкой, уведомляя город: «Одиннадцать часов вечера! Спите спокойно, горожане Штальвесса! Всё спокойно!».
– Я не совсем понял ваш намёк, герр ван Роттенхерц, – очень сухо, растягивая слова, произнёс градоначальник, в упор глядя на собеседника. Нужного эффекта не выходило. Старик смотрел в окно, на восходящий Хас – красную луну злодеяний.
– Я поймал монстра, герр ван Рогзен, – медленно и спокойно начал охотник. – Я уничтожил его. И в этом вы можете не сомневаться. Но так уж вышло, что перед тем, как уничтожить, я её выслушал. Мы живем, герр бургомистр, в интересном мире. Иногда те, кому мы причинили зло, возвращаются воздать нам за грехи. За ваши грехи платил ваш город. И думаю, город заплатил достаточно. Останки бедных крошек мне пришлось сжечь без достойного погребения, там же. В логове монстра. Я побоялся, что кто-то из них восстанет после смерти, как восстала Ребекка Гиттези, – бургомистр был неплохим игроком, он сохранял спокойствие. – Да. Та самая Ребекка, чье состояние вы пытались присвоить, чью жизнь вы искорёжили. Вы убили её отца. А затем, пусть и не своими руками, убили её саму. Второй раз её убил я. Но прежде она поведала мне о ваших, герр бургомистр, злодеяниях. Алчности, злобе, похоти. Интересно, сколько демонов в аду породили ваши грехи? Держу пари, не одного и не двух. Прежде чем обвинять меня в нечестности, уладьте свои дела, герр ван Рогзен.
Охотник на монстров замолчал.
– Если это способ выбить из меня побольше денег, – градоначальник перевёл дух и резко потушил сигару в пепельнице из слоновой кости. – То он сработал. Я дам вам, герр ван Роттенхерц, две тысячи рейхсталеров, и мы оба забудем о Ребекке Гиттези. Забудем навсегда. Не знаю, что она вам наговорила. Но не сказал бы, что это была милая девочка. Воспитывать её после смерти отца было истинным наказанием. Она била служанок, а когда ей принесли не те материалы для кукол, кажется, парчу вместо шёлка, она облила дворецкого расплавленным оловом. А потом всегда весело звала его «мой оловянный солдатик». Мне приходилось нанимать для неё репетиторов, в школу я её не пускал, после случая с одноклассницей. Они о чём-то повздорили, и Ребекка выколола подружке глаз вязальной спицей. Над учителями она тоже издевалась. Репетиторов я менял каждые полгода, – Мальборк говорил, а голос его становился хриплым от возбуждения, похоже, описания зверств подопечной восхищали этого провинциального тиранчика. – Сначала оскорбляла их, унижала, пыталась щипать, бить, обливать чернилами и прочее. Позже начала пытаться соблазнять. Выходила на занятия в ночной рубашке. Говорила намеками, ну и так далее. Вы наверняка знаете – женщины, даже маленькие, это умеют. Весьма нелегко было держать эту девицу в доме. Но не отрицаю. Я её любил. Даже привязался.
– И потому устроили ей изнасилование? – поинтересовался между делом ван Роттенхерц.
– Она пыталась меня убить! – Мальбор сально улыбнулся. – К тому же я слышал, она не сильно-то сопротивлялась.
– Сомневаюсь, – пожал плечами охотник. – Легко говорить о людях, уже не способных защитить своё доброе имя, – он не сильно верил россказням этого жалкого аристократа.
– В любом случае, инцидент исчерпан, – бургомистру хотелось оставить последнее слово за собой. – Она бежала ночью, в платье, которое я ей купил. Очень дорогом платье. И, насколько мне известно, оступилась на горной дороге и упала в реку. Думаю, с тех пор это была уже не она. Так вы её уничтожили? – ван Рогзен внимательно посмотрел на собеседника. – Доказательства?
– Прошу, – сухая старческая рука выставила на стол оловянного солдатика, вооружённого столовой ложкой. Многие из игрушек сохраняли свою тёмную нежизнь даже после уничтожения кукольного ребёнка. И это было ещё одним поводом сжечь тот особняк.
– Что это? – с любопытством глядя на фигурку, поинтересовался градоначальник.
В следующий момент с воинственным писком солдатик бросился на бургомистра и начал гвоздить его ложкой по лбу, Мальбор потерял самообладание и свалился на пол. Не теряя времени, оловянный монстрик попытался выколупать у своей жертвы глаз. Но ван Рогзен уже пришёл в себя и резким ударом смахнул легкую фигурку с лица. Отлетев, солдатик ударился о колесо инвалидного кресла. Ван Роттенхерц подхватил разгневанного воина, тяжело вздохнул и разломал фигурку в пальцах на множество мелких частей, вместе со стальной ложкой.
– Таких, а также тварей похуже, там был полный дом. Так действуют кукольные дети, одной из которых стала Ребекка, – Дождавшись, когда бургомистр поднимется, сообщил охотник. – Я скажу вам, где располагается пепелище логова. Можете съездить, проверить. Может там ещё остались целые марионетки.
– Нет, – быстро приходя в себя, ответил градоначальник, оправляя сюртук, – я вам верю. Он достал из ящика стола две шкатулки – одну побольше, инкрустированную жемчугом, вторую маленькую, металлическую, с чеканными узорами. Очень быстро и умело Мальбор пересчитал с первой во вторую две тысячи монет. Больших и круглых рейхсталеров с портретом императора с одной стороны и имперским дралоком с другой. – Прошу. Вы это заработали. Но забудем, наконец, об этой чертовке Ребекке!
– Благодарю, – старик принял коробку, особо не считая высыпал обратно на стол половину содержимого и подмигнул бургомистру. – Я-то забуду. Но эти деньги… Потратьте, что ли, на индульгенцию. Вам замолить грешки не помешает. А вторую купите вашему священнику.
Засим охотник на монстров распрощался и при помощи хальста покинул помещение.
* * *
В тихом гостиничном номере было по-летнему жарко и немного душно, пылью дышал старый комод, шкаф красного дерева, кровать с давно не меняной периной. И всё же было уютно. Много уютнее, чем в кабинете бургомистра. За узеньким, но чистым (по возвращении из логова Ребекки Иоганн приказал дочиста вымыть все окна в его трёхкомнатном номере) окном, выходившим во внутренний двор гостиницы, раскинулся небольшой сад. Зеленели тополя и клены, плющ взбирался по старой каменной ограде, журчал небольшой фонтанчик в виде королевского карпа. По небу плыл убывающий красный Хас, а чуть ближе к горизонту из чёрных облаков выглядывала тонким месяцем стыдливая Лунная Леди.
Старик опять расхворался. Иоганн ван Роттенхерц очень долго охотился на монстров. Почти всю жизнь. Такая работа быстро изматывает. Его бурная молодость прошла в тёмных кавернах, наполненных гниющим мясом, в лесах, где каждый шорох предвещал недоброе, сумрачных замках с высокими шпилями и пещерах, дышащих злобой. Он встречался с оборотнями, вурдалаками, мантикорами, мелкими драконами и огромными львами, соревновался в хитрости с вампирами, по теням преследовал монстров иных пространств. Это не под силу простому человеку. Приходилось принимать алхимические декокты, чтобы временно увеличить силу, использовать магические амулеты и колдовство, порой даже чёрные, губящие душу чары. Это ремесло не было мирным. К сорока годам Иоганн устал считать шрамы, переломы, ушибы и гематомы. Он пил волшебные зелья-регенераторы и платил бешеные деньги магам жизни, много жертвовал на церковь Единого Целителя. И всё равно, к пятидесяти организм одряхлел. Это было ожидаемо. Столько вредных воздействий, столько ран. Зелья-регенераторы корежат тело – они черпают твои скрытые ресурсы, отбирают долгосрочные запасы жизни, и главное – они сказываются на потомстве. Ван Роттенхерц не мог иметь детей. Вернее, мог. Но вероятнее всего, они родились бы нежизнеспособными уродами, мутантами, просто мёртвыми. Ни одной из женщин, которых любил, он бы не пожелал участи носить такое в себе. У него рано начался артрит. С трудом удалось остановить цирроз печени. Плохо сворачивалась кровь. А в плохую погоду, особенно в последние дождливые месяцы года ихтионис и фиратонакреш, он весь превращался в огромный ноющий болью ком. В шестьдесят он просто не смог встать с кровати. Отказали ноги. Думал, конец – отвоевался. С трудом научился пользоваться креслом-каталкой. Пережил необходимость посторонней помощи при оправлении естественных нужд. Из последних сил боролся с меланхолией. А потом старому другу понадобилась помощь. И без Иоганна никак. Так он без ног, на одной силе воли и при помощи Гиттемшпица вновь начал гоняться за оборотнями, выслеживать вампиров, умиротворять разбушевавшуюся нечисть. Это была его жизнь. Без этого дела он был ничем.