Иосиф Сталин – беспощадный созидатель
Шрифт:
Непосредственно провокации новой мировой войны, по замыслу Сталина, должно было послужить временное сближение СССР и Германии. Такое сближение Сталин стал готовить исподволь. Например, уже в начале апреля 1938 года, сразу после аншлюса Австрии, было закрыто производство фильма «Мы, русский народ», имевшего резко антигерманскую направленность. Его авторы, драматург Всеволод Вишневский и режиссер Ефим Дзиган, в письме Сталину недоумевали. 3 апреля 1938 года режиссер Ефим Дзиган и драматург Всеволод Вишневский направили председателю Совнаркома Вячеславу Молотову прелюбопытнейшее письмо:
«Дорогой Вячеслав Михайлович,
После нашего фильма «Мы из Кронштадта» мы приступили к работе над новым фильмом «Мы, русский народ» (здесь и далее выделен текст, который Молотов подчеркнул красным карандашом. – Б. С.).
По
По сравнению с напечатанным литературным вариантом, постановочный сценарий еще больше заостряется нами по линии антифашистской, антигерманской темы, по линии мобилизационной.
Однако 1-го апреля с. г., в самый разгар работы, Председатель Комитета по делам Кино тов. С. Дукельский известил нас, что эта постановка прекращается, по причине ее тематической неактуальности.
Мы глубочайше уверены, что так же, как и в «Мы из Кронштадта», мы сумеем на материале прошлой борьбы с немцами создать живое, красочное, широкое народное произведение, полное юмора и драматизма. Это произведение именно в плане задач сегодняшнего дня и общего международного политического положения. Оно прозвучит особенно остро, особенно злободневно.
В этой уверенности нас укрепляет прежний опыт нашей работы, весь наш предыдущий творческий путь и ясное представление о том, какой получится фильм.
Обращаясь за помощью к Вам и к Иосифу Виссарионовичу (очевидно, такое же письмо одновременно было направлено Вишневским и Дзиганом Сталину. – Б. С.), мы просим разрешить нам сделать эту вещь, которой мы отдали уже 2 года (слова «мы отдали уже два года» авторы письма подчеркнули фиолетовыми чернилами. – Б. С.), которой так горим и в которую глубоко верим, как в нужную и полезную для нашей родины работу.
Вс. Вишневский Е. Дзиган
Адреса: Вс. Вишневский – Лаврушинский пер., д. 17, кв. 46, т. В-1-75-86
Е. Дзиган – Б. Полянка, д. 34, кв. 41, тел. В-1-22-03».
Письмо осталось без ответа. Фильм «Мы, русский народ» был поставлен только в 1958 году, уже после смерти Вишневского. А вместо «Русского народа» Дзиган поставил «Если завтра война», в марте 1941 года удостоенный Сталинской премии, а после 22 июня стыдливо убранный из публиковавшихся списков лауреатов, поскольку настоящая война оказалась совсем не такой, какой виделась в кино. Но главное в этом письме – дата, когда был закрыт фильм «Мы, русский народ», имевший ярко выраженную антигерманскую направленность. Только что, в марте 1938 года, Гитлер осуществил аншлюс Австрии, что еще раз подтвердило агрессивность германской политики. Однако Сталин (вопрос с «Русским народом», конечно, решал он, а не Дукельский) уже тогда, задолго до Мюнхенского соглашения и краха англо-французской политики «умиротворения», считал антигерманскую тему «неактуальной». Захват Австрии убедил его в том, что Гитлер неуклонно движется к новой мировой войне. Иосиф Виссарионович уже начал готовиться к тому договору, который Молотов и Риббентроп подписали 23 августа 1939 года и который гарантировал столкновение Германии с Англией и Францией.
Очевидно, Сталин не считал, что к моменту выхода на экран год или два спустя фильм «Мы, русский народ», будет по-прежнему актуальным. Он еще разрешил Сергею Эйзенштейну создать «Александра Невского», может быть, надеясь, что на сугубо историческом материале седого Средневековья антигерманская тема не будет звучать столь вызывающе по отношению к Гитлеру. Кроме того, Сталин не сомневался, что Эйзенштейн создаст шедевр, который, даже если его и придется на какое-то время положить на полку, потом, после начала войны с Германией, успешно сыграет свою пропагандистскую роль. Тем более, что фильм Эйзенштейна строился на материале далекого прошлого, которое с равным успехом могло проецироваться как на обстановку конца 20-х годов, так и на последующую советско-германскую войну. Фильм же Дзигана и Вишневского был основан на материале совсем недавних событий – Первой мировой войны и революции 1917 года. Поэтому с началом новой войны с Германией «Русский народ» сразу бы морально устарел. Для пропаганды же в предвоенный период он оказался бы бесполезен, поскольку прогнозировавшееся Сталиным временное сближение с Гитлером неизбежно заставило бы отказаться от проката такого рода картины.
В конце 30-х годов в советском обществе все больше распространялись слухи о приближающейся войне и ощущение атмосферы мобилизации для грядущего военного столкновения с «империалистами». Например, в августе 1938 года известный поэт Иосиф Уткин, как докладывали осведомители НКВД, говорил: «Была ставка на международную революцию, но эта ставка бита, все время мы терпим поражения, Испания погибает. И, может быть, Сталин решил попробовать войной. Он человек решительный, властолюбивый и решил, нельзя ли добиться оружием того, чего не добились другими средствами. У нас революция переходит в бонапартистскую фазу». Поэт имел в виду, что Сталин превращается в Наполеона Бонапарта, стремившегося завоевать всю Европу.
Существует целый ряд убедительных, неопровержимых доказательств намерений Сталина осуществить нападение на Германию в 1940–1941 годах. Вот главнейшие из них.
История пакта Молотов – Риббентроп, секретных протоколов и оккупации Польши и других стран Восточной Европы очень хорошо известна. Не будем повторять ее еще раз. Но мало кто знает, что уже 27 февраля 1940 года в директивах Красной Армии и Флоту в качестве единственного вероятного противника была названа Германия и ее союзники. А ведь в эти дни еще продолжалась советско-финская война, и Англия и Франция всерьез рассматривали отправку крупного экспедиционного корпуса на помощь финнам. После же заключения 12 марта мира с Финляндией почти все советские войска с финского фронта были переброшены к западным границам. Срок демобилизации призванных из запаса был отодвинут до 1 июля 1940 года. А еще 5 марта 1940 года Политбюро приняло решение о расстреле 22 тыс. пленных польских офицеров и гражданских лиц. Вплоть до февраля 1940 года поляков собирались пропустить через Особое совещание, проштамповать приговоры от 3 до 8 лет лагерей и отправить несчастных на Камчатку и в другие восточные районы СССР, где они должны были томиться за колючей проволокой вплоть до окончания войны. Это решение можно объяснить тем, что Сталин собирался в самое ближайшее время напасть на Германию, ожидая весной 1940 года большого германского наступления на Западе. Тогда бы поляков пришлось освободить и передать польскому правительству в изгнании в Лондоне, а Сталин не хотел освобождать тех, кого считал своими врагами. Ведь подавляющее большинство польских офицеров не желало превращения своей страны в советского сателлита. А Сталин другой Польши себе не мыслил.
Когда Хрущев пришел к власти в партии и государстве, он, по свидетельству бывшего главы КГБ Александра Шелепина, потребовал просмотреть все бумаги с расстрельными списками, на которых стоят подписи не только Сталина, а потом многие такие бумаги распорядился уничтожить. Вероятно, решение Политбюро о расстреле поляков в Катыни уцелело только потому, что под ним не было хрущевской подписи. Хотя, разумеется, Никита Сергеевич был в курсе этого решения – ведь значительная часть поляков расстреливалась на Украине, парторганизацию которой он тогда возглавлял, и Хрущев наверняка контролировал ход операции и получал доклады о ходе ее выполнения. Непосредственно же руководил уничтожением поляков на Украине начальник местного НКВД И.А. Серов, близкий друг Хрущева.
В тот момент против 12 ослабленных немецких дивизий на Востоке Сталин мог двинуть не менее 120 своих соединений. Сразу после окончания финской войны, завершившейся 13 марта 1940 года после подписания компромиссного Московского мира, началась ускоренная переброска советских соединений с финской границы к демаркационной линии в Польше и к границам Румынии. Всего в период с апреля по август 1940 года на запад было переброшено 37 дивизий и 1 танковая бригада. Из них 30 дивизий прибыло на новое место дислокации еще до июня, остальные – в июле и августе. Большинство оставшихся танковых и авиадесантных бригад было расформировано для переформирования в механизированные и воздушно-десантные корпуса, которые также предназначались для действий на западе. Всего же в западных приграничных округах (Киевском, Одесском и Белорусском), с учетом 3 стрелковых дивизий и 3 танковых бригад, дислоцированных в Прибалтике, Сталин мог к концу июня 1940 года выставить против Гитлера 84 стрелковых и 13 кавалерийских и мотокавалерийских дивизий, подкрепленных 17 танковыми бригадами. По числу танков – 200 и более – каждая такая бригада превосходила немецкую танковую дивизию.