Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона

Ильина Елена Яковлевна

6. 23–25 октября в Кракове проходил международный конгресс Die Grundhaltungen des modernen Geistes, на котором Шестов прочел (по-французски) доклад Об источниках метафизических истин.

53

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ

24/VI. <19>31

Boulogne s/Seine

19. Rue Alfred Laurant ^[1]

Дорогой Макс Ефимович!

Узнал, что сегодня Вам исполняется 50 лет и спешу присоединить свой голос к голосам тех Ваших друзей, которые в этот день пришлют Вам свои искренние пожелания и сердечные поздравления. Я не сомневаюсь, что таких людей будет много и что их пожелания и поздравления будут в самом деле говорить о том, что они думают и чувствуют. И, надо думать, что Вы это испытаете, как высшее удовлетворение. 50 лет Вашей жизни, значит, не пропали даром, раз люди, которые так редко умеют и еще реже хотят ценить заслуги и достоинства ближних, вопреки, так сказать, своей, если не первой,

то второй природе, так радостно и легко находят в себе слова приветствия для Вас. И, если такое почти «чудо» оказывается возможным – то единственно потому, что Вы всей своей жизнью осуществили то редкое стремление и искусство искать и находить в нашем ограниченном и бедном бытии те проблемы лучшего, которые в старину назывались теперь забытыми, но все же так знаменательными словами «красота, истина, добро». С первого же знакомства с Вами меня поразила та колоссальная духовная энергия, которая в Вас чувствовалась. Казалось бы, огромная работа, которая требовалась от Вас Вашим призванием врача<->психоаналитика – должна была бы совершенно исчерпать все Ваши силы. Но с первой же беседы с Вами я убедился, что психоанализ не закрыл нисколько для Вас других областей человеческого творчества. И искусство, и литература, и философия были для Вас так же близки, как если бы они были предметом Ваших постоянных занятий. Это делало общение с Вами таким нужным и значительным – не только для меня, но и для всех сталкивавшихся с Вами. Позвольте же сегодня выразить Вам пожелание, чтобы и на будущее время Вы сохранили те свои силы, которыми Вы так умело и плодотворно пользовались до сих пор. Это – все, что Вам – а также нам, Вашим друзьям, нужно. И еще одно: позвольте также пожелать и Мирре Яковлевне, которая постигла трудное искусство быть женой и подругой человека, так мало принадлежащего себе и всегда принужденного отдавать весь свой досуг работе, отрывавшей его от семьи…

О нас ничего особенно интересного рассказать не могу. А<нна> Е<леазаровна> уже давно в Ch^atel’e. Скоро и я туда поеду. Дети попрежнему все здоровы и, слава Богу, «при местах». Внучка растет и, среди молодых дам, у нее не мало уже есть поклонниц. Если через 20 лет у нее будет столько же поклонников среди молодых людей, ей жаловаться не придется. Мои Pages choisies Вы, верно, уже получили ^[2] – а другого, пока, ничего не вышло. Но скоро выйдет отдельное издание : Бердяев устроил его в YMCA. ^[3]

Еще раз поздравляю, обнимаю Вас и целую и Вас и – по такому торжественному случаю можно – Мирру Яковлевну. Ваш Шестов

1. См. прим. 10 к письму 48, от 22 сентября 1929 г.

2. Имеется в виду французская антология Шестова Pages Choisies, куда вошли семь его работ (Paris: Gallimard, 1931).

3. Шестов говорит о книге Скованный Парменид, см. прим. 7 к письму 44, от 7 июня 1929 г.

54

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ

29/VI. <19>31

Boulogne s/Seine

19. Rue Alfred Laurant

Дорогой Макс Ефимович!

На этот раз так странно вышло: я получил Ваше письмо, как раз в тот день, когда Вы должны были получить мое – в день, когда Вам исполнилось 50 лет. Я очень этому порадовался – хоть до некоторой степени были в этот день вместе. И, вообще, так сказать, встретились. Обстоятельства так теперь складываются, что, пожалуй, теперь нескоро придется увидеться. Правда – начинались уже несколько раз переговоры с разными лицами о моих лекциях в Германии на темы: <Ф>илософское наследие Киргергарда и Нитше. Томас Манн, когда был в Париже, говорил со мной об этом, бартианцы из Bonn’а тоже разговаривали, ^[1] и из Женевы запросы приходили. Но, дальше разговоров не пошло. Недели две тому назад я получил от Т. Манна письмо – довольно длинное, но о лекциях он – ни слова. Хвалит На весах Иова, но, по-видимому (он больше намеками выражается), моим идеям не слишком сочувствует и вряд ли станет хлопотать о моих лекциях. Думаю, что и бартианцы предпочитают не слишком сближаться со мной. Я послал трем бон<н>ским профессорам Скованного Парменида ^[2] (в том числе и самому Барту) – никто не откликнулся. Все, нужно думать, разделяют высказанное в примечании Кронером ^[3] мнение, что меня нужно читать только затем, чтобы не думать, как я. А еще лучше – совсем не читать и не разговаривать со мной. Так что надежды на то, что меня позовут в Германию или Швейцарию, очень мало. Но, по-русски выйдут скоро в двух книжечках – мои последние работы: Бердяев устроил одну в своем издательстве YMCA, так что я даже и гонорар (хотя скромный) получу, а другую – без гонорара, но и без всяких затрат. ^[4] Сегодня узнаю все подробности.

L. Schneider тоже писал, что хочет издать и Ап<офеоз> Бесп<очвенности> и еще одну книжку всех моих последних работ, но выйдет ли из этого что, не знаю – цыплят по осени считают, да как раз Lambert <Schneider> на осень намечает выпуск книг. Увидим! ^[5] С Kayser’ом – обычная канитель: заказ<ал> Ruoff’у ^[6] перевести целиком последние мои афоризмы, а когда перевод был сделан – предложил на 3/4 сократить и хотя Руоффа торопил, печатание отложили. Я чуть ему еще раз не написал, что не хочу больше у него сотрудничать (и не стоит!), но сдержался, и мы сошлись на компромиссе… Такие-то дела. Еще две, три недели проживу в Париже, а потом в Ch^atel. Но и здесь сейчас очень хорошо: в нескольких минутах от дому <Б>улонский лес и, когда заберешься туда, особенно по утрам, когда движения совсем мало, кажется, что ушел за десятки верст от города. У детей – все по-старому. Внучка растет, и с каждым месяцем, по-видимому, в ней тоже растет убеждение, что жизнь ей предлагает неограниченные права, только права и не налагает на нее никаких обязанностей. Трудно будет ей переучиваться… А<нна> Е<леазаровна> – уже в Ch^atel’e и работает.

А Вы с Миррой Яковлевной на все лето в Dahlem’e остаетесь? Там хорошо – только что, пожалуй, жарко будет. Все-таки лучше всего летом у моря или в горах. По крайней мере, работу-то на лето Вы прекращаете? Всего Вам доброго. Привет Мирре Яковлевне. Обнимаю Вас.

Ваш Шестов

1. Последователи учения К. Барта, см. прим. 7 к письму 48, от 22 сентября 1929 г.

2. Т. е. немецкий перевод, опубликованный в виде статьи Der gefesselteParmenides ("Uber die Quelle der metaphysischen Wahrheiten) в журнале Logos: Internationale Zeitschrift f"ur Philosophie der Kultur (1931, Band XX, Heft 1, ss. 17–87).

3. Richard Kroner (1884–1974), немецкий философ и теолог, редактор журнала Logos, в котором был опубликован немецкий вариант шестовского Скованного Парменида, см. предыд. прим. Шестов отозвался на книгу Кронера Von Kant bis Hegel (2 B"ande, 1921–24) в бердяевском журнале Путь (1931, № 27, сс. 95–100), параллельный французский вариант отзыва был напечатан в Revue philosophique de la France et de l’'etranger (1931, n 3/4, pp. 288–304).

4. Относительно первой из указываемых Шестовым книг см. прим. 7 к письму 44, от 7 июня 1929 г. и прим. 3 к предыд. письму; что касается второй, – по-видимому, ее издание не осуществилось.

5. Ни тот, ни другой проект осуществлены не были; о публикации Апофеоз беспочвенности в немецкоязычных журналах см. прим. 6 к письму 21 от 15 февраля 1925 г.

6. О H. Ruoff cм. прим. 2 к письму 40, от 14 июня 1927 г.

55

ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ

6/VIII. <19>31

Ch^atel-Guyon (Puy-de-D^ome)

Hotel Palais Royal

Дорогой Макс Ефимович!

Не сразу ответил на Ваше письмо – сейчас лечусь, а здешнее лечение мало располагает даже к самой мелкой работе – а сегодня пришло Ваше второе письмо. Большое спасибо за Ваши хлопоты: без Вашего вмешательства W"urzbach вряд ли пригласил меня еще раз читать в N<ietzsche->G<esellschaft>. ^[1] Конечно, Бог знает, как сложатся внешние обстоятельства – но, если бы все успокоилось, было бы несомненно очень интересно прочесть хотя бы краткий доклад о филос<офском> наследии Киргерг<арда> и Нитше. Я эту зиму усердно изучал Кирг<ергарда> и перечитывал Ницше – и много думал о том, что хотя и тот и другой приобрели огромную, мировую известность, их главные идеи, то, собственно, что было основным двигателем их творчества, соприкоснулись только извне с европейской философской мыслью и не смешались с ней. Отчасти они, как мне кажется, и сами тут были «виноваты». Они свое главное, свое основное слишком тщательно скрывали от читателя. Или иначе нельзя? Нужно с людьми говорить не о том, о чем сам думаешь, а о том, что людей может занять или заинтересовать? Весьма возможно, что так нужно. И все-таки, если мне придется читать доклад о Н<итше> и К<иргергарде> – я попытаюсь говорить не о том, что в их книгах было нужного для людей, а о том, чем была полна их внутренняя жизнь. Вернее всего, что это не встретит отклика ни в ком или почти ни в ком, кто сейчас считает Нитше и Кир<гергарда> своими учителями и вдохновителями. Но мне кажется, что это вопрос такой существенный, что его следует коснуться даже и в том случае, если вперед наверное знать, что тебя не захотят слушать. Я еще не приступал к приготовлению доклада – но если переговоры с N<ietzsche-> G<esellschaft> и с другими учреждениями наладятся, я думаю, что могу написать его за 5, 6 недель. Недели две нужно считать на перевод – всего месяца два. По-моему, лучше всего было бы читать после Пасхи – но, если нужно будет раньше читать, можно будет какнибудь приспособиться. Буду ждать письма от Вюрцбаха – а там видно будет. Главное, конечно, еще как жизнь в Германии наладится. Мое письмо придет как раз в воскресенье 9-го августа, в день, когда все должно решиться. ^[2] Французские газеты стали спокойнее – но, можно ли на газеты полагаться? В Англии фунт все-таки пошатывается – не знаю, к добру это или к худу. Может быть, это заставит правительство Макдональда ^[3] принять более решительные меры и отказаться от политики вечных обещаний. Поживем – увидим…

У нас ничего особенного. Дети, к счастью, все служат – их кризис пока не коснулся. У А<нны> Е<леазаровны> заметно немного. У меня с немецким издательством затишье: переговоры с А<пофеозом> Б<еспочвенности> идут плохо, ^[4] и даже причитающиеся за прежнее гонорары задерживаются. Может, после 9-го все поправится…

Всего Вам доброго. Не собираетесь ли Вы с Миррой Яковлевной во Францию? Очень бы приятно было повидаться. А то – попаду ли я еще в Германию и когда? А<нна> Е<леазаровна> шлет Вам обоим свой сердечный привет, а я все-таки хочу надеяться повидать и Вас и Мирру Яковлевну и приветствовать Вас лично.