Исчезнувший фрегат
Шрифт:
Он поднялся на ноги.
— Ее брат был среди «исчезнувших». Возможно, причина в этом.
— Что вы имеете в виду?
— «Исчезнувшие», вы разве не помните? — сказал он мне через плечо, направляясь к шкафам со множеством выдвижных ящиков. — Молчащие женщины, пикетирующие площадь в Буэнос-Айресе каждую неделю. Газеты много об этом писали два или три года назад. Немое обвинение в том, что их близкие исчезли. Около тридцати тысяч человек. Просто исчезли. Не может быть, чтобы вы не помнили.
Веллингтон выдвинул один из ящиков.
— Коннор-Гомес. Это его фамилия. И ее девичья тоже. А брата звали Эдуардо. Она о нем немного рассказывала, когда пришла ко мне в первый раз. Он был ученым. Биологом, она говорила, если не ошибаюсь.
Найдя нужную папку, он вытащил оттуда листок.
— Вот. Это обычное письмо с благодарностью за организацию той встречи на «Катти Сарк», а снизу приписка.
Он протянул мне письмо.
— Я, разумеется, отдал полиции его копию.
Это было напечатанное на машинке письмо, краткое и по делу, с вычурной подписью, оставленной на ее имени, напечатанном внизу, а еще ниже постскриптум, написанный трудночитаемым почерком:
«Корабль хотят заполучить другие люди. Не дайте им разубедить Уорда, пожалуйста».
Слово «пожалуйста» было жирно подчеркнуто.
— Вы связывались? — спросил я.
— С Уордом? Нет. Какой в этом смысл? От меня ничего не зависит, а он знает, что она мертва. Пресса осветила событие во всех кровавых подробностях.
Он протянул руку, чтобы забрать у меня письмо.
— Какая насмешка судьбы: только она нашла спонсора, к тому же довольно интересного. Он приезжал сюда повидаться со мной на следующий после нашей встречи день. Хотел побольше о ней разузнать.
Стекла его очков блеснули, когда он снова обернулся к шкафу.
— Про нее я не много смог ему рассказать, зато кое-что узнал о нем, достаточно, впрочем, чтобы понять, что он готов выделить приличную сумму на экспедицию. Видите ли, он не просто водитель грузовика. Уже не водитель. Теперь у него собственный бизнес и небольшой парк дальнобойных монстров, которые на Ближнем Востоке гоняют через Турцию. Это современный вариант Великого шелкового пути.
Он замолчал, отыскивая папку, из которой вынул письмо. Потом, найдя ее, сказал:
— Я спросил его, какие он перевозит грузы, но он мало что об этом рассказал, как и о маршрутах. Не думаю, что это наркотики. Он не производит впечатления такого человека. Однако это что-то, приносящее хороший доход. Скорее всего, оружие. Вероятно, для Ирана или стран Персидского залива.
Задвинув ящик, он вернулся к столу.
— Очень жаль, — сказал он. — Она более полугода безуспешно пыталась изыскать средства в Южной Америке и Штатах. В конце концов, приехав в Англию, она сняла комнату на Меллиш-стрит, поближе к музею и вместе с тем недалеко от Сити, где надеялась найти деньги на экспедицию. Потом, когда различные учреждения отказали ей, она стала давать объявления в некоторых журналах. Так она нашла Уорда. Они оба довольно похожи друг на друга, не находите? Оба напористы, полны энергии.
Веллингтон снова уселся на свое место, склонился над столом и, глядя на меня в упор, неожиданно спросил:
— Как бы вы топили женщину?
Не дожидаясь ответа, он продолжил:
— Я спросил об этом инспектора. Вы должны держать ее голову под водой, естественно. Но, чтобы сделать это в Южных доках, вам самому пришлось бы быть в воде. И как бы вы оттуда выбрались? И, если даже вы нашли лестницу или что другое в этом роде, вы будете мокры до нитки и к тому же перепуганы. Кто-то наверняка видел бы этого человека. Я хочу сказать, вы бы не забыли такое, правда? Инспектор, по крайней мере, придерживается такого мнения.
— Ее могли утопить дома, в ее ванне, например, — возразил я, — затем привезти в доки и сбросить в воду.
Мы все еще обсуждали разнообразные возможные варианты, когда вошла его секретарша и объявила, что его ждет адмирал и вся группа моделистов в сборе. Он кивнул, поднимаясь на ноги.
— Плохи дела, — снова повторил он, пока мы шли с ним к двери. — И вам не повезло. Могли бы сделать себе имя на подобном проекте. С другой стороны, может, и хорошо, что вы не ввязались в него.
— Что вы имеете в виду? — спросил я.
Он медлил с ответом, и я прибавил:
— Речь о приписке в ее письме?
Мы остановились в коридоре за дверью его кабинета.
— Нет, об Уорде.
Помолчав в нерешительности, он сказал:
— Понимаете, не было никакого выигрыша на тотализаторе. Эти деньги пришли к нему из какого-то другого источника.
Когда я спросил его, откуда ему это известно, он, пренебрежительно хохотнув, сказал:
— Очень просто, я созвонился с парой крупнейших операторов.
— Вы хотите сказать, что у него нет миллиона?
Он пожал плечами.
— Этого я знать не могу. Единственное, что могу сказать, если у него есть такие деньги, то он получил их не на тотализаторе.
Улыбаясь, он стоял и смотрел на меня.
— Очень скверно все вышло.
Больше ему предложить мне было нечего, конечно, но, прежде чем уйти обсуждать модели кораблей, он, проявляя ко мне добросердечность, сказал, что будет иметь меня в виду, если кому-то понадобится консультация по поводу консервации древесины.
Выпив в музейном кафетерии чашку кофе с сэндвичем, я вернулся через туннель на Собачий остров. Я не воспользовался метро, а по Уэст-Ферри-Роуд дошел до Меллиш-стрит. В начале улицы были дома и немного деревьев, но за пабом «Лорд Нельсон», на углу того, что застройщики оставили от Ист-Ферри-Роуд, начинались отгороженные заборами стройки с пыльной тяжелой техникой. Единственное, что осталось от Меллиш-стрит, — пабы. Одинокие и величественные, они ожидали прихода служащих среднего звена. «Корабль», «Роберт Бёрнс», «Вулкан», «Телеграф», «Кингсбридж Армз». Рядом с «Циклопс Уорф» и «Ки Уэст» длинный участок забора был обклеен плакатами с видами Гринвича: спортзал, ресторан, плавательный бассейн, стадион с беговыми дорожками, площадки для игры в сквош, тенистые скверы, мощенные булыжником улицы, булочная, «Айленд клаб», речной трамвай и много прочего в том же духе.
А потом я вышел к Тиллер-Роуд, где еще осталось что-то от типичного для Тауэр-Хэмлетс недорогого послевоенного здания. Начиналась Меллиш-стрит с таких же сложенных из шлакоблоков двухэтажных многоквартирных домов с ржавыми оконными рамами и бетонными плитами крылец, а за ними упирались в небо многоэтажные высотки. Но с середины улицы, от номера двадцать шесть и дальше, еще сохранились настоящие старые таунхаусы с окнами гостиных, выходящими в небольшие передние палисадники.
В одном из этих домов она и жила, как раз в конце улицы, где росло одиночное дерево.