Ищите 'Волка' !
Шрифт:
– По вашу, Сергей Николаевич, - улыбнулся я.
– В связи с тем происшествием в "Заре". Открылись кое-какие новые обстоятельства. И мы рассчитываем на вашу помощь.
– Пожалуйста.
– Он пожал плечами.
– Но каким образом я смогу помочь? Все вроде тогда рассказал...
– Где бы мы могли поговорить?
Храмов задумался, а потом предложил:
– Поехали ко мне домой? Я тут недалеко живу.
– Удобно ли?
– засомневался я.
– Вполне!
– решительно произнес он.
– Автобус тут, за углом.
– У меня служебная машина.
– А-а, тем лучше!
– кивнул Храмов.
Храмов в эти первые
Неужто я допустил грубую ошибку, поддавшись желанию немедленно встретиться с Храмовым? Что же меня все-таки подтолкнуло на этот шаг? С годами сложившееся убеждение, что первое впечатление о человеке бывает самое точное? Я помнил того Храмова, в гостинице: он был здорово перепуган. У меня, как и у капитана Григорьева, сложилось о нем определенное впечатление: этот человек - трус! Примитивный трус! Когда же возникла новая версия, она потянула за собой логику иных рассуждений. Если инженер Храмов просто трус, но трус с "чистой" совестью, то, встретив меня в Старогорове, в привычной для него обстановке, он должен самым естественным образом удивиться. Естественная человеческая реакция - удивиться. Особой радости наша встреча не могла ему доставить: кому приятно встретиться со свидетелем собственной трусости! Но и испуга мой приезд не должен был у него вызвать; ведь гражданская-то совесть у него чиста...
А вот если совесть у Храмова не чиста, то инженер, увидев меня, наверное, испугался бы. Однако никаких следов страха я у него не обнаружил - ни в глазах, ни в голосе, ни в поведении. Храмов вел себя как человек, у которого позади незапятнанное прошлое, стабильное настоящее и надежное будущее... Так что же выходит? Версия Максимова построена на песке, а мне прямой смысл возвращаться в Волжанск и доложить Хазарову: "Товарищ генерал! Инженер Храмов Сергей Николаевич страха при моем появлении не испытал значит, совесть у него чиста!" Так? Нет, не так!
Да, эти рассуждения, конечно, логичны. И выводы из них вполне вероятны. И все же есть другая логика, вытекающая из специфики моей работы; и она диктует иную линию действий: коли есть хоть один процент, что Храмов ведет двойную игру, мы обязаны это проверить, перепроверить и доказать.
– Жаль, что не попал к началу вашей лекции, Сергей Николаевич, - начал я разговор первым.
– Интересуетесь роботами?
– Он смотрел на меня, улыбаясь.
– К сожалению, времени на это нет. А так любопытно, конечно. Видел, как у ребят в зале глаза горели, когда вас слушали. Скажите, а где особенно важно применение роботов?
– Всюду, где возникла или возникает необходимость заменить труд человека. И, конечно, в первую очередь там, где существует опасность для его жизни.
– Выходит, и в уголовном розыске?
– пошутил я.
– Увы.
– Он развел руками.
– Боюсь, таких роботов долго еще не будет. Гораздо проще найти им работу, скажем, на Луне.
– И что же, в таком случае скоро не нужны будут полеты человека на Луну?
– продолжал спрашивать я, чтобы не иссяк разговор.
– "Нужны" или "не нужны" - это, Вениамин Александрович, несколько иные категории, нежели те, которыми привыкли оперировать мы, люди техники. Впрочем, и науки тоже. Скорее всего здесь применимы термины "оправданно" или "неоправданно". Так вот, я целиком разделяю точку зрения тех специалистов, которые считают, что полет человека на Луну полностью оправдан при решении важнейших принципиальных вопросов и необходимости в наблюдениях, которые требуют человеческого интеллекта... Извините... Товарищ водитель, вот здесь остановите, пожалуйста. Мы приехали.
...Храмов жил в двухэтажном деревянном доме. В прихожей небольшой квартиры нас встретила его жена, моложавая женщина с уложенными короной косами. Мы познакомились.
– Вдвоем с Надеждой Николаевной остались на все лето, - объяснил Сергей Николаевич, когда жена ушла на кухню готовить ужин.
– А дети в лагере отдыхают. Завтра возвращаются. Они у нас погодки. Сыну одиннадцать, а дочери двенадцать лет. Поздние дети... Мне ведь, между прочим, уже пятьдесят первый пошел.
Я все ждал, когда же он сам спросит, в связи с чем я пожаловал в Старогоров. А Храмов как будто и забыл об этом.
– Сергей Николаевич, - я сдался первый, когда в нашем "светском" разговоре наступила пауза, - вот такой вопрос возник к вам. Когда вы находились в номере Сурина, не заметили там желтого портфеля?
– Нет... Да я, собственно, по сторонам и не глазел. Мы пришли к нему, он взял со стола бутылку вина, разлил его в стаканы. Я выпил, пожелал ему спокойной ночи и ушел. Простите, а что, этот портфель и есть те самые новые обстоятельства, о которых вы мне говорили?
– Не только портфель... Скажите, а кто из вас двоих проявил инициативу в обмене гостиничными номерами?
– Во всяком случае, не я... Вениамин Александрович, вы хитрите. Это для меня ясно. Зачем я вам понадобился? Не думаете же вы, что я всерьез приму ваши расспросы по поводу портфеля? Стоило ли из-за него ехать сюда? Ведь можно было связаться со мной по телефону. Или, наконец, затребовать с помощью местной милиции ответ в письменном виде...
– Один ноль в вашу пользу!
– рассмеялся я.
– Вы правы. Хочу лишь добавить. Я не один приехал. Со мной еще несколько наших сотрудников. Целая группа...
– Даже так!
– воскликнул он.
– А вы мне про портфель... Вот, значит, как события разворачиваются... Что-то у вас действительно серьезное появилось?
– Да, - кивнул я.
– Появилось. Версия одна.
– Если не секрет, какая же?
– Вообще-то секрет, - усмехнулся я.
– Но не от вас. И не для вас... От всех - секрет, а вам сказать можно. И нужно.
– Благодарю за доверие!
В комнату вошла жена Храмова, неся на подносе хлеб, зелень, тарелки с закуской.
– Сережа, - сказала она, - скоро чайник закипит. Сам за гостем поухаживай, а я побегу. Боюсь, что опоздаю.
– И пояснила мне: - Примерка в ателье у меня сегодня. Ну, если не увижу вас больше, то до свидания... Уже в дверях она спросила мужа: - Ты не забыл о телеграмме?