Искатель, 1996 №5
Шрифт:
Кири нравились и преподавательская работа, в процессе которой он проводил жесткий отбор студентов. Наука постоянно развивается, и кому-то из выбранных им одаренных студентов суждено найти решение той или иной проблемы. Открытие, что на память можно влиять и, может быть, даже управлять ею с помощью определенных химических веществ, легло в основу возникновения новой обширной области исследований. Теоретические вариации здесь были безграничны. Если какой-то определенный вид инъецировать препаратом, содержащим характерные признаки памяти какого-то другого вида, то тогда можно обезьяну превратить в разумное существо наподобие человека, а собаку, например, научить вести себя, как кошка. Можно будет сохранить познания и опыт древних народов, перенося их память в сознание представителей более молодых народов. Биохимия изучала также реакции организма человека на химикалии и установила, что разум и эмоции можно индуцировать с помощью различных химических веществ, что человек представляет собой подлинную химическую фабрику. В свете этих открытий многие старые концепции, касающиеся души человека и его божественного предназначения, требовали пересмотра.
Идеи, которым Кори посвятил спою жить, он весьма охотно обсуждал с Гиллелем Мондоро, для которого был чем то вроде пророка Гиллель относился к Кори как ученик и приверженец, убежденный, что незаурядный, глубокий ум Кори способен решать не только научные, но и социальные проблемы, возникающие перед человечеством в связи со стремительным развитием науки и ее открытиями.
Кори вернулся в свой кабинет. Студентка с каштаново-рыжеватыми волосами уже ждала его, и он дал ей обещанную книгу.
Потом он поднял телефонную трубку и позвонил в отель «Беверли Хилдз». Надо было дать ответ Слотеру.
Глава 2
Фрэнсиса-Лавджоя Слотера в отеле ожидало два сообщения: одно из Вашингтона, второе — из Генерального госпиталя. Слотер прошел через сад в направлении бунгало семь. Войдя к себе, он запер дверь и первым делом убедился, что остался в одиночестве. Потом занялся полученной корреспонденцией. «Звоните в любое время», — это было сообщение от доктора Неттора из Генерального госпиталя. Оно означало, что Хаузер еще жив и что в течение нескольких ближайших часов он скорее всего не умрет, унеся с собой все свои секреты. Второе послание требовало немедленного ответа. Слотер поднял телефонную трубку и назвал вашингтонский номер телефона, не включенный в справочники.
— Двенадцать — два, — сказал Слотер, и через несколько мгновений услышал голос полковника Борга, своего непосредственного начальника.
— Фрэнсис, — сказал Борг приглушенным голосом (он всегда называл Слотера его первым именем, когда бывал взволнован или чем-то озабочен), — мне звонили сверху. Они хотят полной определенности.
Кабинеты на самом верху в их здании занимали шефы Борга.
Борг относился к Слотеру, как к своему союзнику, во всем, что касалось интриг и козней, исходящих сверху, но подлинной дружбы между Боргом и Слотером не было. Слотер привык во всех окружающих видеть своих врагов.
Звонок сверху исходил от доктора Вендтланда, шефа отдела по делам Восточно-Европейских стран. Вендтланд был иностранцем, принявшим гражданство США, и его положение в Центральном разведывательном управлении отличалось некоторой двусмысленностью. До поступления на службу туда он разыскивал прежних нацистов, занимавших высокие посты в правительстве ФРГ. Слотер подозревал, что Вендтланд контактировал с Хаузером в течение долгого времени, может быть, уже много лет.
— Кори темнит, — сказал Слотер, — но он никуда от меня не денется.
От дальнейших комментариев Слотер воздержался, зная, что Борг записывает их беседу на магнитофон.
— Вы всерьез надеетесь, что это безумное предприятие увенчается успехом?
— Мы уже сказали «а», — засмеялся Слотер. — Если бы такое мне предложили год назад, я подумал бы, что это безумие, но теперь у меня нет никаких сомнений, что с этими париями можно сварить неплохую кашу в их лабораториях.
— Как там в Калифорнии? — спросил Борг.
Слотер обвел глазами свою комнату. Солнце просачивалось сюда сквозь жалюзи, дверь спальни стояла открытой, и там виднелась огромная постель с толстым матрацем и спинкой в изголовье, обильно украшенной резьбой в стиле барокко На этой постели ночевали знаменитые кинозвезды. Как отличалась его жизнь от их жизней! Быть в тени и действовать анонимно — таково было требование и составная часть его профессии.
— Жарко, тоскливо, безлюдно…
Борг расхохотался.
— Это не для меня. Ладно, двигайтесь к цели уверенно и сделайте все необходимое, чтобы завоевать симпатии Кори. Он ведь холостяк не так ли? Бунгало в дорогом отеле — подходящее место для встреч.
— Хорошая мысль, полковник.
— Хотел бы я вырваться отсюда и порыскать там у вас для нас обоих. Жду от вас отчета.
— Разумеется.
— И звоните мне, как только узнаете решение Кори.
— Понял.
Слотер положил трубку, чувствуя досаду и раздражение. Чего ради Борг сунулся со своими пошлыми намеками? Не иначе, ему что-то нужно от меня, подумал Слотер.
Состояние привычной настороженности вернулось к Слотеру. Он был не склонен к отвлеченным размышлениям и не видел в них особой пользы, постоянно имея дело с конкретными фактами, отражаемыми и исчерпывающих отчетах. Однако случай Хаузера выходил за пределы реальности. Можно ли верить тому, что перенос памяти от одною человека к другому реально осуществим? Для серьезного исследователя эта идея не имела под собой реальной основы.
Все, на что тут можно было опереться, — это проведенные до настоящего времени успешные опыты Кори на обезьянах шимпанзе. И хотя Кори не спешил публиковать свои открытия, Слотер знал, что эксперимент по переносу памяти от дрессированных шимпанзе не дрессированным дали хорошие результаты.
По мнению Слотера, биохимию от шарлатанства отделял тишь один шаг. В самом деле, Кори еще повезло, что он родился и жил в двадцатом веке. В прежние времена — в эпоху Средневековья — его, наверное, сожгли бы на костре. Слотер читал все доступные ему материалы и усвоил из них, что ДНК в живой материи (даже само название ДНК было похоже на какую-то абракадабру) содержит в себе наследственный код различных видов живых существ и предопределяет, почему мышь похожа на своих предков-мышей, а не на птицу или на цветок, почему одни люди рождаются с рыжими волосами, а другие — с темными или светлыми, почему отдельные люди наделены музыкальными или математическими способностями, отчего птицы способны строить свои гнезда без предварительного обучения, а лишь в силу инстинктивной памяти и вообще — почему каждый вид поет свою, отличную от других песню.
Кори экспериментировал с РНК — рибонуклеиновыми кислотами. Они не содержат первичного генетическою коли, в отличие от ДНК. РНК выступают в роли переносчика ДНК, подобно тому, как воск отображает форму ключа. Однако РНК имеют свои особенности. Они переносят не статичную память вида, а лишь динамичную память индивидуума. Человек и другие живые существа обучаются в процессе накопления опыта, складывающегося из повторений, потрясений и имитации. Поведение основывается на закодированном в ДНК объеме активных действий вместе с закодированной в РНК памятью, хранящейся в клетках мозга.