Искатель приключений. Книга 2
Шрифт:
— Это невозможно.
— Ничего нет невозможного, когда захочешь!
— Но эта дверь дубовая, массивная, с огромными гвоздями… она выдержит добрый приступ.
— Постараемся высадить ее…
— Винты все завинчены изнутри, и с этой стороны ничего нельзя сделать.
Рауль был вынужден согласиться, что Жак прав: Подумав с минуту, он сказал:
— Ну, если мы не можем войти спереди, так войдем сзади…
И вместе с Жаком он быстро обошел довольно обширную ограду, которая далеко простиралась вокруг дома. Стена была очень высока, а потому нечего было и думать о возможности перелезть через нее без веревок и без лестниц; но в этой стене была маленькая калитка, выходившая в поле; и на эту калитку рассчитывал Рауль. Она была заперта изнутри, но тонкое и уже прогнившее
— Я влезу, — сказал тогда Рауль, — разобью стекло, отворю окно, и как бы ни испугалась Жанна — если только это именно она в доме — у нее не будет времени убежать.
— Но мадам непременно подумает, что это разбойники, — осмелился заметить Жак.
— Ну и что? — спросил Рауль. — Какой бы ужас, какую бы ненависть ни внушал я Жанне, она все-таки предпочтет увидеть меня вместо вора или разбойника…
— Я не подумал об этом, — отвечал Жак, — вы правы, кавалер… Позвольте, я придержу лестницу…
Рауль снял фальшивые усы, которые оставались еще на нем, достаточно изменяя его лицо; потом быстро влез по лестнице. Он обернул руку носовым платком, чтобы, выдавливая стекло, не обрезать ее. К счастью, стекло едва держалось в раме и выпало, не разбившись. Рауль бросил его в сад; потом, засунув руку в отверстие, отворил окно и очутился в комнате, в которой была навалена ненужная мебель. Темнота была страшная, и, чтобы найти дорогу, Рауль должен был руководствоваться своими воспоминаниями, весьма, впрочем, слабыми. Он, однако, помнил, что из той комнаты, в которой он находился, была дверь в коридор, разделявший дом на две равные части. Одна дверь из этого коридора вела в комнату покойной Мадлены де Шанбар, а через ее комнату надо было пройти в спальню Жанны. Он скоро добрался до двери, выходившей в коридор, а там, держась стены и стараясь заглушить шум своих шагов, наконец достиг двери, которая вела в комнату Мадлены де Шанбар. Эта дверь была не заперта, Рауль вошел в комнату. Прямо перед ним должна была находиться спальня Жанны.
XXXIV. Живая или мертвая?
Рауль остановился на минуту. Среди темноты, окружавшей его, мелькал слабый луч, освещавший нижнюю часть двери, находившейся против него, и показывающий, что за этой дверью должен был находиться предмет его поисков.
Вдруг Рауль вздрогнул, быстро обернулся и обвел вокруг себя испуганным взором, стараясь проникнуть им сквозь густую темноту. Ему показалось, что он был не один, что кто-то стоял возле него. Странный, правильный, однообразный шум, похожий на стук маятника деревенских часов, поразил его слух и увеличивался каждую секунду. Рауль сделал два шага вперед — звук последовал за ним; Рауль отступил назад — звук тоже подался в одно время с ним. Конечно, Рауль был храбр, но в эту минуту дрожь пробежала по всему его телу и капли холодного пота выступили на лбу и на висках. Он ожидал, что сейчас явится перед ним одно из тех приведений, над кабалистическими вызываниями которых окровавленная фигура Мадлены де Шанбар встанет между ним и комнатой Жанны… Но он не видел ничего, кроме мрака, и начал улыбаться невольной и презрительной улыбкой, когда догадался, какие звуки испугали его. Это были глухие и бурные удары его сердца.
«Полно!
Рауль не ошибся: он нашел Жанну. Жанна была тут, в нескольких шагах от него, но живая ли?
В комнате, слабо освещенной светом медной лампы, на черной дубовой кровати, с темными шелковыми занавесками, лежала Жанна и казалась спящей или мертвой. Она была в белом платье, без всяких украшений. Лицо молодой женщины было так бледно, что могло поспорить с матовой белизной ее платья. Длинные ресницы опущенных век бросали тень на щеки, обрамленные золотистыми прядями густых волос. Обе маленькие руки, как будто высеченные из чистейшего мрамора и целомудренно сжатые, крестообразно лежали на груди. В этой погребальной позе, в платье, расстилавшемся длинными складками от шеи до ног, со сложенными руками, с мраморной белизной лица и одежды Жанна де Шанбар походила, как две капли воды, на одну из статуй на гробницах юных королев, черты которых хотели наши предки увековечить.
Рауль почувствовал, как слезы затуманили его глаза. Рыдания поднялись из сердца его к устам; он упал на колени и схватил руку Жанны. Рука эта была тепла, но можно было чувствовать, что она скоро охладеет. Жанна была еще жива, но уже умирала.
— О! моя возлюбленная… моя возлюбленная… — шептал Рауль, — если ты оставишь этот мир, и я последую за тобою.
Жанна сделала движение и раскрыла глаза. Во взоре, который она устремила на Рауля, не было гнева,
— Друг мой, — сказала она таким слабым голосом, что только глубокое безмолвие ночи позволяло его слышать, — я счастлива, что ты пришел… по крайней мере, я могу сказать тебе, что прощаю тебя от всего сердца и не помню зла, которое ты мне сделал…
— Ты не умрешь! — вскричал Рауль. — Я не хочу, чтобы ты умерла!
Кроткая и печальная улыбка появилась на губах Жанны.
— Я не хочу жить… — сказала она.
— Зачем ты не хочешь жить? Разве ты меня не любишь?..
— И именно потому, что я еще люблю тебя, друг мой, я и должна умереть…
— Как?! ты меня любишь и хочешь умереть?
— Я не имею права любить тебя, Рауль; я не жена твоя, я несчастная, обесславленная девушка, которой ты не можешь возвратить честь… Мое место не в здешнем мире… оно возле Бога, который, может быть, простит мне невольное преступление моей жизни и мою добровольную смерть…
— Жанна, именем этого Бога, на которого ты надеешься и в которого я верую, не говори таким образом! Ты знаешь, что виновен один я! Да, я злодей! Я совершил гнусный поступок! Но если я обманул тебя, так это потому, что я тебя так любил, это потому, что мое уважение к тебе было так же безгранично, как моя любовь… это потому, что я знал, что ты скорее умрешь, чем сделаешься моей любовницей…
— И ты не ошибался, Рауль… ты видишь, я была твоей любовницей и потому хочу умереть…
— Но ты говоришь, что ты мне прощаешь!..
— О! Да, я тебе прощаю и от всей души! Богу это известно… Бог это видит!..
— Когда прощают, тогда сожалеют… не наказывают, а ты хочешь наказать меня!.. ты хочешь разбить мне сердце!
— Я хочу возвратить тебя другой женщине, которой ты принадлежишь… законно.
— О! не говори мне об этой женщине! не говори мне об этой гнусной твари, которая живетт только для моего несчастья погибели!
— Ты ее муж, Рауль… между ею и тобой я служу препятствием; ничто не должно разлучать тех, кого соединил Бог… препятствие должно исчезнуть, и потому, повторяю, я не имею права жить…
— Ну, если ты не хочешь быть моей женой, будь моей сестрой, но не оставляй меня.
— Твоей сестрой, Рауль?.. Это невозможно!
— Невозможно, говоришь ты? Невозможно! Почему?..
— Потому, что прошлое превратит это сладостное звание в кровосмесительную насмешку. Когда брат был любовником, он уже не может быть братом…
— Итак, ты добровольно умираешь?
— Да, Рауль, добровольно.
— Но разве ты не знаешь, что Господь не позволил ни одному из своих созданий располагать своею жизнью? разве ты не знаешь, что самоубийство — преступление?