Искатель. 1962. Выпуск №4
Шрифт:
А может быть, просто Редькин запутал зеленого паренька?
Громов съездил в библиотеку — посмотрел читательскую карточку Кочина. Книги Ромка читал самые разные, не отдавая предпочтения ни «шпионам», ни классикам. Читал быстро — больше двух-трех дней книжку не держал. Но вот «Честь» Медынского брал дважды. И оба раза не возвращал по неделе… Это могло быть и случайным. Но разве не мог следователь предположить, что в горькой судьбе Антона Шелестова ищет Ромка ответа на какие-то свои, очень трудные вопросы…
Громов решил допросить
Допрос был долгим. Напротив Громова сидел худенький, узкоплечий мальчишка с жидкими бровями на болезненно-бледном лице. Набриолиненная темная голова, тщательно подбритые усики.
— Ну, ты кто? — спросил Громов.
— Как кто?.. — смешался Кочин.
Громов положил на стол фамильный рубль:
— Из членов этой императорской фамилии?
Ромка молчал.
— Хорошо, — сказал Громов. — Тогда скажу я. Если я буду в чем-то неточен, ты поправишь меня. Вы — то есть Редькин — «Император», Виктор Меднов — «Наследник» и ты, так сказать, «Великий князь» — Вэка, объединились в шайку; под руководством Редькина убили сторожа на Смоленском кладбище, украли Мадонну и продали ее бывшему графу Келлеру, который приехал из-за рубежа. Опять молчишь?
— Нет-нет! — вскрикнул Ромка. — Я не молчу! Просто вы же сами сказали, чтобы я поправил вас. Можно?
В эти короткие секунды Громову показалось, что все рушится. Неужели ошибка?
— Понимаете, — заговорил Ромка, — иностранца зовут Эллис. И самое главное — я не убивал. Честное слово, не убивал!
«Врет или правда?» — подумал Громов.
И, словно угадав его мысли, Ромка сказал:
— Правда.
— Хорошо. Где найти Меднова? — спросил Громов.
— Этого я не знаю. Он никогда о себе не говорил. «Наследник» — и все. Он говорил: «Кличка — щит вора». Случайно знаю, что он еще и Витька. Проболтался по пьянке.
— Так… Келлера видел?
— Вы хотите сказать — Эллиса? Того, кто Мадонну купил?
— Да, купил. Но его зовуг Келлер,
— Может быть… Я знал его как Эллиса. Вернее, слышал о нем. От Витьки. Эллис — иностранец. Памятниками интересуется. А Редькин и Витька, считайте, около года этими делами промышляют: иконами спекулируют, ангелов с заброшенных могил тащат. Эх!..
Ромка выругался и, спохватившись, умоляюще посмотрел на Громова.
— Простите, гражданин следователь, накипело. Редькин меня всегда обманывал. Человеком не считал.
Громов смотрел на- Кочина и думал:
«Какой парадокс — Редькин не считает его человеком! Редькин сам — пародия на человека и, надо же, не считает!.. Поймет ли Кочин, как это гнусно? Как объяснить ему?»
И Громов сказал:
— Послушай, Роман… Вот ты про Антона Шелестова книжку читал… Зачем?
— Я… Я совета искал. Разве о таком у людей спросишь? Ведь преступник я… Соучастник или как там… — вздохнул Ромка.
— Ну, и получил ты этот совет? — спросил Громов.
— Получил. Ведь как я жил? Отец все время в плавании. Дома одна
— Ну и кто помог?
— Редькин помог… Сижу однажды в сквере. Подсел он. Интеллигентный вроде на вид. «Сохнешь?» — говорит. Излил я ему душу, пропади он пропадом! Ну, пошли. Напоил он меня. Денег подарил. За будущее. С того раза и пошло…
— А товарищи твои? Что ж, у тебя товарищей нет?
— Были, — вздохнул Вэка. — Только все они делом заняты. Кто в техникуме, кто на заводе, а кто уехал на стройку. Прислал мне один письмо. Хорошее такое письмо… Склад у них там загорелся. Три часа из огня не вылезали — спасли. Теперь герои, с медалями. Даже не верится, что в одном дворе жили когда-то! Прочел — и чуть не заплакал: мне бы к ним… Весь этот год, что с Редькиным да Витькой, спокойно заснуть не мог. Соседка постучит, а чудится — пришли, заберут… В парке с девушкой гуляешь, пойдет кто сзади — опять думаешь про то же: за тобой. Так и ждешь, что скажут: «Кочин? Следуйте за нами…»
— Ну что ж, Кочин, — сказал Громов, — вот я и пришел за тобой. Эх, парень, парень!.. А ведь если вглядеться, вокруг — хорошие люди, и жизнь хорошая… Уж теперь это я тебе от души говорю: мы тебя вглядеться заставим!
— Я все расскажу. Все до конца.
— Говори…
— Как украли памятник, я не знаю, хотя на «дело» меня брали. Пока они на кладбище возились, я их в машине ждал. У Редькина прокатная «Волга» была.
— Куда отвезли Мадонну?
— Мы доехали до моего дома… Они меня высадили. Редькин дал тридцатку. «Напейся, — говорит, — и забудь».
— Почему так много?
— Плата за страх, — усмехнулся Кочин, — и за молчание. Больше ничего не знаю про А4адонну…
— А не про Мадонну? — спросил Громов.
— Деньги. Я знаю, где они хранятся. Я хотел их украсть. Назло.
— Разве можно украсть деньги из сберкассы?
— Что вы! Разве стали бы они сдавать в сберкассу! Ведь в случае ареста денежки-то тю-тю! Дайте закурить.
Ромка торопливо втянул в себя дым, закашлялся и, вытирая выступившие на глазах слезы, быстро зашептал:
— Я подкарауливал их каждый день и тихонько шел следом. И накрыл их. От Редькина они вышли с чемоданом, сели в машину и поехали. Я следом. На такси. Поехали к Гатчине. Не доехали самую малость — вижу, остановились, вышли. Я такси отпустил. Рисковал, конечно, а что оставалось делать? На обочину и по кустарнику — к ним. Ну, и увидел. Много! В чемодане.
— Чемодан взял?
— Куда мне с ним!.. Запомнил место — и все.
— Покажешь?
— Да.
…Когда увели Ромку, Громов снял трубку и попросил подготовить к выезду оперативную машину. Через минуту на пороге появились сотрудники оперативной группы. Кто-то сказал: