Искатель. 1964. Выпуск №2
Шрифт:
— Не надо наливать воду в кувшин, — сказал Пирсон, потягивая сок, — она быстро согревается. Лучше обмотать его мокрым полотенцем. Да, с чего же мне начать рассказ?.. Признаться, я уже забыл, где и когда впервые услышал о кангамато. По-моему, это было на второй год моей работы здесь… Или на третий… Как-то я познакомился с одним нашим чиновником. Это был пожилой, довольно ограниченный человек, исколесивший всю Африку. Не помню, с чего начался этот разговор, но чиновник сказал мне в тот раз: «Здесь по соседству живет Птеродактиль». И сказано это было так спокойно и невыразительно, точно речь шла об английском пони. Меня же это взволновало, как вы понимаете, и я принялся расспрашивать своего
«Птеродактиль живет на юго-востоке Оберры в жарких болотах», — ответил чиновник.
«Но вы-то его когда-нибудь видели?» — спросил я.
«Нет, это не входит в мои обязанности. Но негры совершенно уверены в его существовании».
«Как же они его называют»?
«Кангамато, — ответил чиновник. — Он достигает семи-восьми футов в размахе крыльев», Вы чувствуете, Эндрью, семь-восемь футов! Я был просто потрясен. Я начал расспрашивать местных охотников, стариков. Описания были довольно точными: кожистые крылья, длинный острый клюв с зубами, гладкая кожа. Все говорило о том, что это живой птеродактиль. Тогда я решил отправиться к болотам Оберры. Я готов был пойти на любые лишения, лишь бы воочию увидеть доисторического птеродактиля.
Да, милый Эндрью, я готов был на все, но что значит это «все», я понял только, когда попал в заболоченные джунгли Оберры. Какой-то мудрый человек сказал, что для безумца, вступающего в джунгли, бывает только два приятных дня. Первый день, когда, ослепленный их чарующим великолепием и могуществом, он думает, что попал в рай, и последний день, когда, близкий к сумасшествию, он бежит из этого зеленого ада.
«Какого цвета летающая ящерица?» — спросил я старого хромого негра-балухья с соленого озера Эдуарда. «Красная как кровь», — ответил он и подмигнул мне красным, изъязвленным глазом. Я не поверил. Мне до сих пор непонятно почему, но я представлял себе птеродактиля черным или, на худой конец, серым.
А каким рисовался птеродактиль вам, Эндрью? Тоже черным? Ах, коричневым! За этим кроется какой-то дефект нашего мышления. Никто и не воображал, что птеродактиль может быть алым, как клюв фламинго! Но все негры твердили, что огромный летающий ящер красен, как кровь. Они так и называли его — Красный, Никто из них не хотел употребить слово «кангамато». Тогда я прибег к испытанному средству — стал щедро раздавать подарки.
«Опасно даже произносить имя животного», — отвечал мне молодой охотник, не сводя жадных глаз с ножа золингеновской стали. Отличный был нож. Три пляшущих человечка. [2]
2
Знак фирмы. Количество выгравированных на лезвии «пляшущих человечков» символизирует качество стали.
«Nigger dance», — сказал, безбожно коверкая язык, старый балухья и протянул руку к ножу. — Его зовут кангамато. Он очень злой. Он откусывает людям руки, уши, носы. Отец моего деда умер после возвращения из болот Оберры».
«А ты сам видел хоть одного из них?» — спросил я.
«Нет! — ответил балухья. — Поэтому я жив».
«Неужели он так страшен?»
«Белый, я готов скорее встретиться один на один с разъяренным слоном или голодным львом, чем с кангамато. Подари мне топор, белый, — балухья указал на висевший у меня на поясе топор, — я отведу тебя к Мбого. Мбого видел кангамато собственными глазами».
Мбого жил в деревушке Тодьеньянг. Впервые мне стало стыдно, что я англичанин, Эндрью. Поверите ли, каждый второй житель деревушки был болен. И как болен, Эндрью! Кроме болезней, связанных с недоеданием и авитаминозом — бери-бери, пеллагра, квашноркор, — в здешнем «букете» были малярия, проказа, трипанозолоз. Я отдал им весь свой хинин. Чем я еще мог помочь?
Мбого однажды укусила муха цеце, а крокодил отхватил ему руку по самое плечо. Голова старика тряслась. Он засыпал на ходу и неожиданно просыпался. Мухи копошились на его черном лбу, но он не отгонял их. Его единственная рука едва держала печеный банан. Мбого не принял моих подарков. Они ему были не нужны. Он был философ, этот Мбого, презревший суету жизни и погруженный в созерцание. В нем было что-то от закваски Аверроэса или Спинозы.
«Тело без перьев и без чешуи, очень большой клюв, зубы крокодила, — Мбого покосился на свою уродливую культяпку, — крылья такие же, как у летучих мышей, но большие-пребольшие, кожа красная и блестящая, кричит сдавленным голосом.
Я должен был умереть в тот день, так как нельзя безнаказанно видеть большую летающую ящерицу…»
«А находили ли вы когда-нибудь мертвого кангамато?» — спросил я Мбого.
«Нет, белый, он никогда не покидает болот и там исчезает бесследно, когда умирает».
У меня была с собой иллюстрированная книга, и я показал неграм рисунок птеродактиля.
Они были потрясены.
«О! О!.. Кангамато! Но наш гораздо крупнее!»
Изображение было с какой-нибудь дюйм.
Я не буду рассказывать вам, Эндрью, о моем спуске в «девятый круг ада». Болота Оберры — это царство ужаса, над которым безраздельно господствует красный как кровь крылатый крокодил — вестник смерти. Я обследовал все протоки, все черные, гнилые ямы, заводи и ручьи, протекающие по болоту. Но птеродактиль не появлялся. И все же вслед за Шатело я повторяю, что уверен в существовании кангамато. Вы спросите: почему? Судите сами. Я опросил добрую сотню людей разных племен: камба и кикуйю, балухья и ньика; я беседовал с арабами и нилотами, индийцами и белыми, дикими банту и кушитами. И все, кто осмеливался говорить о кангамато, описывали его совершенно одинаково. Если бы речь шла о вымышленном животном, описания были бы разные. Никогда негр не расскажет вам о слоне в три человеческих роста или о носороге, у которого больше чем два рога. Все говорили, что кангамато не чудовище, а обычное существо, но только более опасное, чем леопард или черная мамба — самая страшная змея в мире.
Старая Нхаве, жена местного вождя, сказала мне, когда я забрел в одну убогую деревушку, что мои поиски обречены на неудачу: ее муж, великий охотник, давно уже убил последнего кангамато. Кангамато существует, Эндрью, я в этом уверен. Поэтому и разбежались ваши рабочие, поэтому и я с первого же дня отговаривал вас от разведки на Оберре. Я не рассказал вам обо всем сразу, потому что не мог рассчитывать на ваше доверие. Но после того, как в паническом страхе разбежались рабочие, вы бы и без меня узнали о кангамато. И я решился рассказать вам все, что знаю об этом существе, окутанном тайной и ужасом. Повторяю, я не видел красного птеродактиля, но уверен, что он существует. Если вы даже узнаете, что на Оберре есть признаки нефтеносности, не ходите туда! Там кангамато. Это все, что я хотел вам сказать, Эндрью. Вы же вольны поступать, как вам будет угодно.
Пирсон вытер мокрый лоб платком. Он встал и отошел к окну. Мне показалось, что его руки слегка дрожат.
— Но вы же, вы, мистер Пирсон, не побоялись пойти на Оберру! И не за нефтью — за кангамато! Почему же я…
— Вы хотите идти на Оберру? — резко перебил он меня и круто повернулся ко мне.
— Да!
— Так я и знал! Я не должен был откровенничать с вами. Мой рассказ вы употребили во зло. Не забывайте: вы приехали сюда искать нефть, а не гоняться за призраками. Я говорю вам это как официальное лицо, как главный геолог провинции.