Искатель. 1970. Выпуск №5
Шрифт:
Машина со свистом летела по пустынному, прямому как стрела Ново-Рязанскому шоссе.
— Сто двадцать — это подходяще, — одобрительно заметил Светлов. — Так, пожалуй, успеем.
— Проблема для нас не успеть, проблема найти, — сказал Коршунов, не отрывая глаз от дороги.
— А ты узнаешь этот чемодан? — спросил Светлов.
— Узнать нетрудно, — махнул рукой Коршунов. — В крайнем случае попросим открыть. Хуже, если с ним уже сошли. Но и это узнаем. Главное — поговорить с людьми. Не может быть, чтобы Трофимов всю дорогу молчал. О чем-то он говорил со своими попутчиками, на первый взгляд, может быть, самое
— Задачка, — покачал головой Светлов.
— Еще не самая трудная, — засмеялся Коршунов.
Невдалеке проплывали сонные, безлюдные дачные поселки. Потом к самому шоссе подступили деревни с каменными зданиями магазинов и клубов. Над крышами высоко поднялись неуклюжие телевизионные антенны, раскинув, словно для равновесия, длинные поперечные планки. Чем дальше от Москвы, тем антенны становились все выше. Забрызганные первой весенней грязью, тяжелые машины с урчанием выбирались на шоссе. По обочине бежали стайки ребятишек с портфелями, возвращаясь из школы.
«Витька небось тоже из школы пришел, — подумал Коршунов, взглянув на часы. — Чего он там себе разогревает? Лена-то на репетиции, потом спектакль. А бабушка только вечером придет. И до тех пор за уроки не сядет, конечно. Ну и жизнь у парня…»
Коршунов, по-прежнему не отрывая взгляда от дороги, закурил.
Но вот наконец появилась на пустынном шоссе, перед густым еловым лесом, стройная башенка с витиеватой, красочной надписью: «Рязань», и рядом, на большом щите: «Добро пожаловать».
— Приехали, — радостно сообщил Светлов и добавил, обращаясь к водителю: — Ну ты, Гена, даешь.
Машина стремительно миновала зеленую зону города и понеслась по улицам, сдержанно урча сиреной и заставляя отклоняться в сторону встречные и попутные машины. Прохожие, оглядываясь, провожали ее взглядами.
Со стороны невидимого еще вокзала доносились отрывистые гудки, словно торопя приезжих.
Однако поезд из Борска ожидался здесь минут через двадцать. Еще подъезжая к городу, Коршунов связался по радиотелефону с линейным отделением милиции.
На привокзальной площади их уже ждали. До прихода поезда товарищи даже успели напоить приезжих чаем с пирожками, От обеда Коршунов и Светлов решительно отказались, «завещав» свою долю шоферу Гене, который, отдохнув, должен был возвращаться в Москву.
Потом позвонил дежурный по станции: поезд из Борска подходил к вокзалу.
Все торопливо вышли на перрон, уже заполненный людьми. Когда мощный электровоз с лязгом прогромыхал мимо них, с подножки третьего вагона соскочил человек и, безошибочно узнав своих среди суетившихся пассажиров, подошел к Коршунову и тихо доложил:
— Попутчики установлены. Обратите внимание на девушку. Зовут Люба. И проводников — Мария Захаровна и Таня. Указанного в ориентировке чемодана в купе нет. На промежуточных станциях никто не сходил. Здесь тоже никто не сходит.
— Ясно.
Через минуту Коршунов и Светлов были уже в вагоне. Обязанности распределили заранее: Светлов беседует с проводниками, Коршунов — с пассажирами.
В купе, куда зашел Коршунов, ехали три человека: девушка в ярком красно-белом пуловере, с бойкими, сильно подведенными глазами и пышной копной отливавших бронзой волос; полная немолодая женщина в очках и теплой кофте, она что-то вязала, и на коленях у нее лежали разноцветные мотки шерсти; и офицер-моряк, седоватый и подтянутый. Семнадцатое место, которое занимал Трофимов, оказалось пустым.
— Здравствуйте, товарищи, — сказал Коршунов, опускаясь на скамейку, где сидела девушка. — Извините за беспокойство. Я из милиции. Тут случилась неприятность с пассажиром, который ехал до Борска вон на том месте, — он указал на пустую полку. — Поэтому попрошу вас нам помочь кое в чем.
— Я сел позже, — сдержанно заметил моряк.
— Господи, да что с ним случилось? — встревожилась пожилая женщина, откладывая вязанье. — Тихий, скромный такой.
— Это он с вами был тихий да скромный, — засмеялась, девушка. — А так парень, как все. Очень даже нормальный.
— С вами, значит, он скромным не был? — улыбнулся Коршунов.
— Почему? Я только со скромными парнями и хожу.
Теперь Коршунов рассмотрел ее лучше: ярко накрашенные губы, неестественный бордовый румянец на щеках, черная краска на веках и ресницах была нанесена неровно и так щедро, что местами собралась в комочки. Крупные голубые серьги не шли к ее пуловеру и бронзовым волосам. «Смыть бы все, — подумал он, — Ведь симпатичная девушка. И научить бы краситься как надо».
— Куда же вы с ним ходили? — снова улыбнулся Коршунов, тоном давая понять, что ничего тут плохого не видит.
Впрочем, девушка вовсе не нуждалась в его поддержке.
— А, — беззаботно махнула она рукой. — В вагон-ресторан пригласил. Только ничего у него не вышло.
И, звонко рассмеявшись, стрельнула глазами в сторону моряка.
— Да что же с ним самим-то случилось, вы скажите? — вмешалась пожилая женщина.
— Ничего особенного, — успокоил ее Сергей. — Чемодан ему обменяли.
— Батюшки! — всплеснула руками та.
— Но теперь я думаю, что он и сам мог обменять, — весело продолжал Коршунов. — В ресторане, наверное, выпил. А рядом такая девушка. Вот голова и закружилась. Вас ведь Люба зовут?
— Ага. А вы почем знаете?
— Он говорил, что познакомился с вами.
— А чего в ресторане было, он вам не говорил? — лукаво спросила девушка.
— Нет. А что?
— Ой, умрешь, — она снова рассмеялась, прикрыв ладошкой рот. — Он только заказ стал делать, подходит какой-то парень. Ну, взрослый уже. А длинный такой, кошмар! И говорит: «Давай иди смотри за багажом, а то жуликов тут в поезде поймали». А мне говорит: «Вы извините, девушка, Я его старший брат, в разных вагонах только едем, билеты поздно брали». Ну, мой Боря, как водой облитый, встал, покраснел, глазами — у него, между прочим, ничего глазки — как зыркнет на братика и ушел. А я, значит, за ним. Думала, старший хочет меня пригласить, хотела поворот ему дать. А он ноль внимания. К какому-то мужчине обратно сел. Ну, я и пошла.