Искатель. 1970. Выпуск №5
Шрифт:
Рассказывала она все это весело и беззаботно, ничуть не стесняясь, и видно было, что ничего не привирает, что просто очень насмешила ее эта нелепая история.
— …А Боренька, бедный, залез на свою полку, отвернулся и так до самого Борска и пролежал. Стыдно, наверное, было, — заключила Люба.
— Ясное дело, сконфузили парня, — укоризненно заметила пожилая женщина. — Нешто можно так.
— Вот еще! — снова не выдержала Люба. — Просто он лопух. Мне бы кто-нибудь так сказал, хоть брат, хоть сват. Он бы у меня утерся!
Она достала из сумочки сигареты и возбужденно чиркнула спичкой. Закурив, она успокоилась и с прежней насмешливостью сказала Коршунову:
— Так что ни пьян, ни влюблен он не был. Чемоданчик у него просто свистнули, вот и все.
— Да нет, — возразил Коршунов. — Точно такой у него и остался. Только когда открыл, увидел, что не его.
— Все равно лопух, — решительно произнесла Люба, стряхивая пепел, и неожиданно заключила: — Слава богу, у меня ни братьев, ни сестер.
Сергей рассмеялся. А пожилая женщина, сердито посмотрев поверх очков на Любу, сказала:
— Глупости говоришь. Вот у меня….
— Вы, бабушка, другое поколение, — бесцеремонно перебила ее та. — А вот скажите, — она повернулась к Коршунову, — у вас сколько детей?
— Один.
— Видали? А у вас? — теперь она обратилась к моряку.
Тот, слушавший весь разговор очень внимательно и серьезно, неожиданно смутился.
— У меня двое, — но тут же с гордостью уточнил: — Два сына.
— Ну, значит, жена дома сидит, — заключила Люба.
«Эге, — подумал Коршунов, — эта энергичная девица сейчас уведет разговор совсем в другую сторону», — и, в свою очередь, спросил:
— А что, тот брат к нему сюда заходил?
— Не, — охотно отозвалась Люба. — Чудики какие-то, а не братья.
— Где же он ехал?
— Кто его знает, — Люба пожала плечами и, приподнявшись, загасила испачканную помадой сигарету.
В это время в купе заглянул Светлов и поманил Коршунова.
— Извините, — сказал Коршунов, вставая. — Товарищ зовет. Я только хотел спросить: в вашем купе еще кто-нибудь ехал, вот на месте этого товарища? — он указал на моряка.
— Ехал, ехал, — ворчливо отозвалась пожилая женщина, не отрываясь от вязанья. — Все в карты ходил играть куда-то.
— Хмырь какой-то, — презрительно пожала плечами Люба. — Вертлявый, глазки бегают, ножкой шаркает. На прощанье даже руку мне поцеловал. А сам во какой, представляете? — Она протянула руку над полом. — Фельетон один.
— А где он сошел?
— Да тоже в Борске.
— Не помните, какой у него был багаж?
— Чемодан, портфель, кажется.
— А какой из себя чемодан?
— Ну, знаете, — Люба пожала плечами. — Я всегда на личность человека смотрю. А на чемоданы только жулики смотрят и еще, — она лукаво стрельнула глазами, — милиция, конечно.
— Мы тоже на личность смотрим, — засмеялся Коршунов. — Девушек особенно. Спасибо вам, Люба. До свидания, товарищи.
Уже выходя из купе и задвигая за собой дверь, он услышал, как Люба сказала:
— Все-таки в милиции симпатичные мужчины попадаются. Можно даже запросто влюбиться. Моя подружка…
Светлов притянул Коршунова к окну и тихо сказал:
— Вторая проводница, Таня, говорит, что в Борске вместе с Трофимовым сошел еще один пассажир из их купе. Чемодан у него был точно такой же, она обратила внимание. Так что все ясно.
— М-да, — задумчиво согласился Сергей. — Ясно. Но далеко еще не все. Пойдем в вагон-ресторан.
Официантка сразу вспомнила вчерашний инцидент.
— Нахально так прогнал, знаете. А паренек с девушкой пришел, Ну каково ему? И вовсе они не братья. Что я, братьев не узнаю? А сам с товарищем остался. Выпивали. И с собой еще взяли.
— В каком вагоне они ехали, не знаете?
— Кто их знает. Вон с той стороны пришли, — она махнула рукой в противоположный конец вагона.
Коршунов вместе со Светловым двинулись туда. Переходя из вагона в вагон, они беседовали с проводниками. Приметы обоих посетителей ресторана всем оказались знакомы, особенно второго, длинного, очень характерные приметы. Проводники заметили обоих. «Проходили», — уверенно сказала проводница первого вагона. «Проходили», — подтвердила вторая, третья… И наконец Коршунов и Светлов услышали: «Тут ехали, тут, в шестом купе». Это сказала проводница предпоследнего, четырнадцатого, вагона.
В указанном ею купе сейчас ехало всего двое пассажиров. Когда Коршунов зашел туда, один из пассажиров, устроившись возле столика, читал какой-то журнал. Это был элегантно одетый седовласый человек в очках с золотой оправой. Второй пассажир спал на верхней полке, отвернувшись к стене. Оттуда доносилось тяжелое похрапывание.
Коршунов представился.
Человек отложил журнал — Сергей заметил, что это был какой-то научный ежемесячник, — и вежливо спросил:
— Чем могу быть полезен?
— Видите ли, в этом купе ехал один человек, — начал Сергей. — Такой худой, высокий, чернобровый…
— Да, да, — поморщился пассажир. — Прекрасно помню. Он, слава богу, вышел в Борске. Они, — он с неприязнью покосился на спавшего, — тут просто кабак устроили. Вот, видите, отсыпается теперь.
— Тот человек рассказывал, откуда он едет, куда?
— А! — пассажир досадливо махнул рукой. — Вели какой-то пьяный, глупый разговор. Я, признаться, не прислушивался. Помню только, что этот, — он снова кивнул на спящего, — называл его Иваном.
— Иваном?
— Да, это я точно помню. И… вот еще что. Перед самым Борском он начал шарить у себя по карманам. Сказал, что потерял адрес родственника. Вдруг, мол, тот не встретит на вокзале. При этом ругался, конечно, последними словами. В общем грязный тип. Что-нибудь натворил?
— Да. Пытался украсть чемодан на вокзале.
— Похоже. Весьма похоже.
— А сам он ничего случайно тут не оставил?
— Ну как же, — брезгливо усмехнулся пассажир, — вон там бутылки пустые насовали, — он указал на угол под полкой.