Искатель. 1983. №4
Шрифт:
Через полчаса они были на Фрунзенском валу. Морозов пригласил в квартиру Хабаловых понятых, а следователь прокуратуры разъяснил им их обязанности.
…Портфель стоял между стеной и письменным столом в маленькой комнате, служившей покойному кабинетом. В нем лежали пачки денег крупными купюрами, сорок пять тысяч рублей, как выяснилось после подсчета. Кроме того, за подвесным потолком в ванной комнате был обнаружен тайник, в котором оказалось еще сто пятьдесят тысяч и коробочка с двумя бриллиантами примерно по 15 каратов.
«Не поэтому ли Хабалов и заперся в ванной после
Тем временем понятые засвидетельствовали факт выемки, опись имущества, изъятие драгоценных и полудрагоценных камней. Они наблюдали за происходящим с неподдельным изумлением, не в силах понять, как у соседа, пьяницы и забулдыги Хабалова, могло таиться такое богатство. На Зою Аркадьевну поглядывали с любопытством и укоризною. А она сидела отрешенно, при каждой новой находке повторяя, что ничего не знает и ничего не видела.
Когда обыск был закончен, Нарышкин поблагодарил и отпустил понятых.
— Зоя Аркадьевна, — обратился он к хозяйке, — я думаю, в целях обеспечения тайны следствия, ну и вашей безопасности избрать как меру пресечения ваш арест.
— Да вы что! При чем тут я?! — сквозь слезы простонала она.
— Успокойтесь, — попросил ее Нарышкин. — Мы еще не нашли и даже не установили убийцу. Ясно одно: ваш муж был замешан в крупных спекуляциях, имел большие ценности и погиб от руки неизвестного. В этой ситуации я не могу поручиться за вашу жизнь, тем более что вы от меня постоянно скрываете то одно, то другое.
— Ничего со мной не случится.
— Возможно, но я назвал и главную причину, вынуждающую меня принять такое решение. Это в интересах тайны следствия. Оставаясь на свободе, вы можете предупредить Конина и других знакомых вашего мужа, а это повредит расследованию.
— Хорошо, спрашивайте обо всем, что вас интересует, я все честно расскажу, только не трогайте меня.
— С какой целью приходил к вам сегодня Конин?
— Просил отдать деньги за бриллианты, которые дал Федору.
— Из записной книжки вы выписали телефоны Лаевского, Цатурова, Когана и прочих. Это в связи с просьбой Конина?
— Нет, видите ли… — Хабалова замялась, не зная, что сказать, и в то же время боясь признаться в своих намерениях.
— Только честно, — предупредил Нарышкин, — иначе разговора не получится. А вы в нем заинтересованы не меньше нас.
— Когда Олег потребовал, чтобы я вернула бриллианты или деньги, я ответила, что не знаю, о чем речь. Он стал ругаться, грозить расправой, потом умолял отдать его долю, иначе за себя не отвечает. Я сказала, что он дурак, об этом не кричат на весь дом. Объяснила, что в субботу муж пропадал целый день, а вечером пришел пьяный. В воскресенье молчал все утро, потом снова напился, пока я ходила в магазин.
— Как реагировал на все это Конин?
— Сказал, что верит мне, успокаивал. Потом стал просить познакомить с «богатыми купцами», приятелями Федора, обещал за это озолотить. Я сказала, что в лучшем случае соглашусь быть только посредником.
— Когда Конин должен прийти за ответом?
— Через два дня, в понедельник.
— Так… — задумчиво произнес Нарышкин, — хочу предупредить вас, Зоя Аркадьевна, что на основании статьи Уголовного кодекса вы несете ответственность за разглашение тайны предварительного следствия. — Он неожиданно дружелюбно улыбнулся ей и добавил: — И вообще лучше быть свидетелем, чем соучастником, когда будут судить убийцу. А пока у вас шансы равные. Учтите. Я оставляю вас на свободе.
— Спасибо, большое спасибо… господи… — от растерянности Хабалова не могла найти нужных слов.
— Николай Николаевич, а вы не боитесь, что она помешает ходу расследования? — спросил Морозов, когда они вошли в лифт.
— Нет — уверенно ответил Нарышкин. — Натуры у людей разные. Для одних с потерей богатства и жизнь теряет смысл, другим, как воздух, нужен сам процесс купли-продажи, они игроки. А эта женщина больше всего сейчас нуждается в этом.
На следующее утро Морозов направился на доклад к руководству по результатам вчерашнего допроса и обыска у Хабаловой. В приемной начальника управления уже ждал Дмитриев. Они прошли в кабинет. Первым попросили доложить Морозова. Он коротко рассказал, на какой стадии находится розыск подозреваемых в убийстве. В заключение подчеркнул, что личность Хабалова, особенно результаты обыска, дают основания предполагать, что тот, возможно, стал жертвой своей преступной деятельности.
— Борис Петрович, — задал вопрос генерал, — вы категорически исключаете участие Хабаловой в подпольных сделках мужа?
— На данном этапе — нет. Неопровержимых доказательств на сей счет не имеем. Можно предположить, что о чем-то она догадывалась хотя бы по его телефонным разговорам. Поэтому и выписала телефоны «купцов». В число группы расхитителей входит и известный нам художник-реставратор Лаевский…
— Помню этого «мецената», — кивнул генерал.
— …Есть предположение, что за день до убийства Хабалов продал ему бриллианты, похищенные Кониным с «Кристалла».
— Кто мог знать об этой сделке из числа знакомых убитого?
— Судя по всему, Конин. Возможно, жена Хабалова, ее знакомый Соболев, его приятель Ярцев, которого выявил в Магадане Козлов. Этот человек одновременно с Соболевым был в Москве.
— Вы уверены, что обыск у Конина может дать результаты?
— По нашим данным, он реализовал только часть бриллиантов, сделал как бы пробный шаг. Наблюдение за Кониным показало, что он встречался только с Хабаловым, причем возвращался от него с пустым портфелем. Следовательно, расчета еще не было. Хабалов, в свою очередь, в последнее время поддерживал контакт только с Лаевским. Двадцать шестого мая, накануне убийства, он вышел из особняка художника с набитым портфелем, вероятно, сделка состоялась. Но тогда мы брать Хабалова не рискнули — могла быть провокация. Окажись при задержании портфель просто с бумагой, и преступники будут предупреждены, затаятся.
— Если вы уверены, что тайник у Конина дома, — генерал посмотрел на Дмитриева, тот кивком подтвердил это, — тогда медлить ни к чему. Понадобится помощь — звоните.
…Отправив жену с дочкой гулять, Олег Сергеевич сидел дома и читал «Основы советского законодательства».
— Кто там? — крикнул он, когда раздался длинный звонок.
— Участковый, откройте.
— Сейчас, только ключ найду!
Было слышно, как он пробежал на кухню, оттуда в кабинет, в гостиную, открыл окно и стал кричать: «Саша! Саша!»