Искатель. 1985. Выпуск №6
Шрифт:
— В каком институте? — усмехнувшись, спросила Гиата. Она приоткрыла дверцу в стене и ждала, пока выбежит очередной зверек.
— Но ты работаешь где-то?
— Я работаю дома, Антон. И ни с каким институтом свою судьбу и творческую энергию связывать не желаю. Я привыкла всегда чувствовать себя абсолютно свободной. Во всем!
— Может, ты и училась дома, по индивидуальной программе?
— Совершенно верно. Ты очень догадлив, Антон. Я училась дома. Имею уже несколько научных открытий в области биологии и кибернетики…
Гиата привычным движением опустила зверька на доску, взяла нож, продолжая
— Вполне возможно, что мы станем соседями… Она была старой?
— Кто?
— Та женщина, которая сгорела.
— Да, она была старой.
Взяв маленькую ложечку, Гиата начала выбирать мозг из отсеченной головки.
— Ты рад, что мы будем соседями?
Сухов промолчал, лишь удивленно посмотрел на Гиату.
— Симпатичные эти существа, правда? — спросила растроганно и, не ожидая ответа Сухова, продолжила: — Они такие кроткие, такие чистюли. И мозг у них очень приятный на ощупь. Вот попробуй. — Она протянула Антону ложечку с мозгом.
Сухов отшатнулся.
— Зачем тебе все это?
— Я объясняла уже. Об этом долго рассказывать, и не время пока. Одним словом, этот мозг нужен для одного препарата.
— Понятно…
— У тебя красивая жена?
— Что-о?
— Спрашиваю, красивая ли твоя жена?
Лицо и шея Сухова покрылись холодной испариной. Он достал носовой платок и вытер лоб, щеки.
— Самое время поговорить о моей жене…
— А почему бы и не поговорить? Ты любишь детей?
— Да, — скупо ответил Сухов, еще раз вытирая лицо. Он уже пожалел, что пришел к Гиате.
— Детей вообще или только своих?
— По-твоему, это существенное разделение?
— Существенное, — сказала Гиата. — Мне интересно, что в тебе превалирует — индивидуальные или общественные чувства.
— Зачем это тебе нужно?
— Мне сейчас ничего не нужно, кроме моих дорогих, милых, симпатичных мышек. Какие прелестные существа! Правда, Антон? — И она стряхнула следующую порцию мозга в стаканчик. — Они такие смирные, безобидные, ты просто сухарь, настоящий цивилизованный сухарь. Я вижу, ты не способен воспринимать красоту, не способен наслаждаться жизнью… А она так прекрасна…
Гиата заглянула внутрь маленького черепа, что-то там высматривая, и вдруг спросила:
— Антон, ты счастлив?
Сухов внезапно почувствовал тошноту, подступающую к горлу.
— Да, безусловно, я очень счастлив… Но, знаешь… мне надо идти. Я забыл, что обещал одному товарищу встретиться с ним. И виною этому ты, Гиата. — Антон попытался беспечно улыбнуться, и это удалось. — Загляделся на твои чудные золотистые локоны и обо всем забыл.
«Что за вздор я горожу? Зачем? Теряю чувство реальности. С ума схожу… Нет, я ее боюсь. Должен скорее уйти. Сбежать?! Да!»
— Ты хочешь уйти?
— Да, меня ждут… Ты уж прости, Гиата.
Она закрыла за ним дверь, помедлив, вернулась в комнату, взяла со стола металлический стаканчик и с жадностью выпила его содержимое.
6
Сухов долго не мог уснуть. Чем больше он убеждал себя в необходимости отдохнуть перед напряженным операционным днем, тем дальше убегал от него сон. Перед глазами, словно изображение на воде, колебалось лицо Гиаты Биос — красивое женское лицо, на которое он смотрел с наслаждением и затаенным страхом одновременно. Он не мог объяснить причину своего страха, но страх этот жил, не поддаваясь анализу, и от этого казался Сухову еще более мерзким и коварным.
«Кто она, эта женщина? Неужели просто-напросто больная? Что ей нужно от меня? Она упорно добивается чего-то. Взять, к примеру, наше странное знакомство, когда Серафим — вундеркинд-малыш — непонятным образом заставил меня зайти в гости к Гиате… Причудливый ряд не менее причудливых событий. И почему я потом не видел Серафима? Да и сама Гиата довольно странно относится к нему — сын ли он ей? Если нет, то кто же тогда?»
В тяжком полусне черты лица Серафима постепенно удлинялись, обезображивая его, и приняли подобие морды щенка, не обросшей шерстью, с умными, пытливыми глазами. Сухов дернулся в постели от столь неожиданного видения, но оно не только не исчезло, а начало дополняться подробностями. Изо рта Серафима вывалился большой язык, послышалось частое собачье дыхание. На полуморде-полулице вспыхнула язвительная улыбка:
«Ну, Сухов, вот так ты сможешь? — он сложил язык трубочкой. — А вот так? — Щенок начал махать большими ушами. — Ничего путного ты, Сухов, не умеешь!»
«Глупец ты, Сухов! — внезапно послышался голос Гиаты. — Ничуть не умнее Натальи, твоей сгоревшей соседки».
Мурашки пробежали по спине Сухова. Вспомнились слова пожарника в ту жуткую ночь: система противопожарной защиты оказалась заблокированной. А сама Наталья лежала на полу… Самоубийство?.. Антону не верилось. Он достаточно хорошо знал свою соседку. Наталья иногда консультировалась у Сухова, Антон же частенько пользовался ее прекрасной библиотекой.
Никогда Сухов не видел Наталью даже печальной, она прямо-таки излучала бодрость или какую-то живительную энергию. Рядом с нею приятно было находиться, приятно разговаривать.
Одним словом, Сухов не мог поверить, что Наталья сама ушла из жизни… Но утверждать однозначно тоже не мог.
Серафим смеялся, размахивая длинными ушами:
«Наталья быстро сгорела. Она почти не мучилась. Правда, Гиата?»
«Правда, Серафим. Такие, как она, никогда не мучаются. Они всему радуются», — сказала Гиата и вдруг истерически захохотала.
7
Экстренное заседание Высшего Совета Земли состоялось в большом зале. Но приглашенных было всего одиннадцать человек. Все свободно разместились за круглым столом. Сидели немного смущенные перед пустым залом, ожидая председателя Высшего Совета — Ирвина. Никто не мог понять, зачем он собрал их именно здесь, а не в своем кабинете.
— Дорогие друзья, уважаемые коллеги, ученые! — обратился к присутствующим Ирвин. — Я понимаю, что сказанное мной вызовет у вас удивление. Тем не менее призываю самым серьезным образом отнестись к информации. Мой европейский заместитель академик Козуб обратил внимание на весьма удивительные явления, которые в последнее время- начали распространяться по всей Земле. Речь идет о многочисленных случаях психозов, а также о массовом появлении на планете не просто вундеркиндов, а детей с фантастически ускоренным метаболизмом. Об этом более подробно доложит сам академик Козуб.