Искатель. 2009. Выпуск №12
Шрифт:
Примерно в то же время космологи столкнулись с проблемой скрытой массы. Точнее, вспомнили об идее, которую развивал еще Фриц Цвикки в тридцатых годах, а до него Мерфи в двадцать втором. Они измеряли скорости взаимного движения галактик в скоплениях, и получалось, что видимой массы галактик недостаточно, чтобы объяснить, почему эти скорости так велики. Цвикки утверждал: в скоплениях есть невидимое вещество, которое притягивает галактики и разгоняет их до больших скоростей. Но в те годы проблемой скрытой массы никто не заинтересовался — все думали, что речь идет об ошибках измерений. Станут приборы более чувствительными,
Но этого не произошло. В девяностых годах чувствительность аппаратуры стала такой, что измеренные отклонения в скоростях галактик уже невозможно было объяснить ошибками. Пришлось вспомнить идею Цвикки. Оказалось, что действительно существует не наблюдаемое ни в какие телескопы вещество, проявляющее себя только притяжением. Это не черные дыры, которые тоже невидимы сами по себе, но притягивают окружающий газ, и возникает мощное рентгеновское излучение, по которому мы на Земле эти объекты прекрасно обнаруживаем. Может, это нейтронные звезды или темные коричневые карлики — звезды, чья масса меньше солнечной?
Оказалось, однако…
— Стоп, — сказал Спенсер и сделал над столом жест, будто нажал невидимую кнопку, отключая воспроизведение. — Вы полагаете, кто-нибудь в суде станет слушать вашу лекцию? Это верный способ настроить против себя присяжных. Черт побери, Витали, не забывайте, что вас освободили только до суда. А мисс Гилмор до суда останется в тюрьме. Я верно говорю, Мэнтаг?
Адвокат обернулся к столу, за которым детектив сидел, сложив руки на груди, и делал вид, что дожидается, когда ему принесут заказ.
Мэнтаг едва заметно пожал плечами и кивнул — мол, говорите, я слушаю, только не спрашивайте у меня ничего, это ваши проблемы, а не мои, верно?
— Но мне, — подал голос Ланде, — позволили сегодня сказать…
— А на суде не позволят, — Спенсер постучал по столу пальцем, будто судейским молоточком. — Судье хватит и сегодняшнего представления, когда он сидел с глупым видом и понимал пятую часть того, что вы говорили.
— Я думал, что именно мои объяснения… — воинственно начал Ланде.
— …Побудили судью изменить меру пресечения? Глупости. Никогда больше так не думайте. У вашей речи была иная цель, я же вам вчера объяснил. Если бы не трюк с отпечатками пальцев, о котором мне никто не сказал заранее…
— Это не трюк! — возмутился Виталий.
— Ладно, — адвокат взмахнул руками и дернул головой, показывая, что о некоторых вещах при Мэнтаге лучше не говорить. — Давайте так. Витали, я буду задавать вопросы, вы отвечайте — как в зале суда. Если мне что-то будет непонятно из этой вашей космологии, я спрошу. Хорошо?
— Вы можете спросить не о том, о чем нужно.
— Приступим, — сказал адвокат, не обратив на реплику Виталия никакого внимания. — Для начала: меня не интересуют детали ваших теорий, я в них ничего не понимаю.
— Но без этого…
— Не перебивайте! Понял я одно: темное вещество, что бы оно собой ни представляло, находится везде, заполняет все пространство, но мы его не видим, как не видим воздух, которым дышим. Так?
— Не совсем. Воздух мы не видим, но можем определить его химический состав, разложить на элементы, можем нагреть, охладить, даже заморозить так, что воздух превратится в жидкость… Темное же вещество никак с окружающим миром не взаимодействует…
— …Кроме тяжести. Оно притягивает, как вещество обычное. Про воздух я погорячился, ладно. Темное вещество мы не видим, не ощущаем и не можем измерить никакими приборами…
— Пока не можем, — вставил Ланде. — На Большом коллайдере, надеюсь, удастся разбить частицы темного вещества на обычные адроны и доказать…
— Измерить пока не можем, — повторил Спенсер. — Вопрос: при чем здесь мальчишка Линдон? Аутист. Он способен видеть темное вещество? Потому что его сознание тоже слабо связано с окружающим миром? Линдон — тот прибор, с помощью которого темное вещество можно обнаружить?
— В некотором смысле, — кивнул Виталий. — На самом деле все, конечно, сложнее.
— До сложностей мы еще дойдем. Главное, чтобы эти сложности не заставили судью заснуть и принять решение не в нашу пользу. Дальше: ваша жена, Витали, она тоже, впав в кому, перестала реагировать на окружающий мир. Правда, я читал, что человек в коме все воспринимает, слышит и видит, но показать этого не в состоянии. Это так?
— Не знаю… — Виталий поднес ко рту чашку, обнаружил, что она пуста и растерянно посмотрел на адвоката, будто тот сегодня исполнял еще и обязанности официанта. Спенсер повернулся к столу Мэнтага, взял только что принесенную официантом чашку и поставил перед Виталием. «Эй!» — возмущенно воскликнул детектив, но не сделал движения, чтобы забрать чашку у Спенсера. Виталий отпил глоток, поморщился — кофе оказался с молоком, он так не любил. — Я много читал, пришлось пополнять знания… Известны случаи, когда человек, который, как полагали врачи, находился в коме, на самом деле все воспринимал, но там был неправильно поставлен диагноз. Врачи диагностировали кому, а это, оказывается, был паралич — человек даже моргнуть не мог, подать знак, что он все чувствует. Человек в коме полностью лишен какого бы то ни было восприятия реальности.
— Полное отсутствие сознания? — спросил Спенсер. — Никаких снов, да?
— До сих пор это было неизвестно.
— Почему? Многие люди выходили из состояния комы. Даже через двадцать лет. У них не спрашивали, что они видели? Что чувствовали?
— Спрашивали, конечно. Ничего. Но это не доказательство, вы, как адвокат, должны понимать. Вы, к примеру, помните свои сны?
— Я — нет, — огорченно признался Спенсер. — И это всегда меня удручало. Не запоминаю ничего. Но многие помнят. Моя мать… Она каждый день рассказывала свои сны — там у нее проходила параллельная жизнь, иногда там у нее был даже муж другой, и отца это возмущало, когда она рассказывала… Погодите, кто кому тут задает вопросы?
— Мы не в суде, — улыбнулся Виталий, — могу и я вам… Сны люди иногда запоминают, а человек, вышедший из состояния комы, не помнит ничего. За редкими исключениями, которые, как водится, только подтверждают общую закономерность.
— Как это связано с аутизмом?
— Хороший вопрос, — одобрил Виталий. — Но сначала вы спросите: как это связано с темным веществом?
— Ну, и как это связано с темным веществом?
— Непосредственно. Темное вещество — это мироздание в коме. Физическая реальность в летаргическом сне. То, что связывает нашу Вселенную с другими, возникшими в Большом взрыве, о котором вы, конечно, слышали.