Искатель. 2009. Выпуск №9
Шрифт:
Зоя замолчала и посмотрела на Антона. Его лицо сморщилось, словно печеное яблоко, губы сложились в трубочку, и он заплакал. Совсем как ребенок. Столько обиды и отчаяния было в этом плаче, что Зоя не выдержала и тоже заплакала. Так они и проплакали до полуночи.
Когда, казалось, уже все слезы выплаканы, Зоя решительно поднялась и сказала:
— Антон, безвыходных ситуаций не бывает. Давай попытаемся поспать, а с утра пораньше пойдем к нам в поликлинику. У нас там очень хорошие врачи, правда. Я уверена, они смогут нам помочь.
— Тебе-то что помогать? — простонал Пышкин.
— Как это «что»? Я же за тебя… Ну, хорошо — тебе. Тебе смогут помочь.
— Делай что хочешь, — пробурчал Пышкин и, отвернувшись к стене, еще какое-то время жалобно всхлипывал, пока наконец не стих, погрузившись в тревожный сон.
Наутро, уже к восьми часам, Антон и Зоя были в поликлинике. Терапевт, с которым работала Зоя, дородная дама средних лет, долго и тщательно осматривала Пышкина, измеряла давление, прослушивала стетоскопом, но так ничего вразумительного и не смогла изречь.
Втроем они направились к лору, потом к хирургу, потом к урологу — и так обошли практически всех специалистов. Наконец, в сопровождении как минимум пяти наиболее любопытных эскулапов они осторожно постучали в кабинет главного врача.
Главный, внимательно выслушав коллег, пустился в пространные рассуждения, пытаясь показать свой исключительный профессионализм, но, по сути, тоже ничего толком объяснить не смог. В результате постановили: выдать Пышкину справку, чтобы его хотя бы на работу в таком виде пускали.
Схватив этот жалкий клочок бумаги с бессмысленными изречениями и сомнительным диагнозом, Пышкин выбежал из, кабинета главного врача, даже не попрощавшись. Весь остаток дня он провел в своей квартире, не отвечая на звонки. Он просто лежал на тахте и смотрел в потолок, пока не стемнело. Тогда он умылся и лег спать. Думать больше ни о чем не хотелось. Странная болезнь, сразившая Пышкина, лишила его какого бы то ни было желания мыслить вообще. Антон принял лошадиную дозу снотворного и зарылся лицом в подушку.
В эту ночь он спал почти спокойно. Кажется, даже без снов. Если сны и были, то к утру он их забыл. Встал немного посвежевший, хотя и смирившийся со своей трагедией, а потому вид у него был спокойно-обреченный.
Придя на работу, Пышкин молча сунул охраннику под нос справку. Тот несколько раз перечитывал непонятные для простого смертного медицинские термины, подозрительно косясь на Антона, но все же решил не пропускать странным образом постаревшего кассира к рабочему месту, а предпочел отправить его к директору.
Директор тоже поначалу не признал в этом мужчине двадцатишестилетнего кассира Антона Пышкина, однако на него справка все же подействовала. Он, как человек образованный, проникся ситуацией, сочувственно поцокал языком и распорядился допустить Антона к кассе.
День пролетел, как одна минута. Может быть, как раз потому, что Пышкин совершенно отключился от окружающей действительности. Руки машинально проносили покупки мимо сканера, принимали деньги и отсчитывали сдачу — все на полном автоматизме. Антон даже ни разу не взглянул выше кассы, на лица людей в очереди. Ему они стали безразличны, как, в общем-то, и весь окружающий мир. Просто надо было что-то делать, чтобы окончательно не сойти с ума.
Вечером, подходя к дому, Антон вдруг вспомнил о Зое. Ему стало совестно, что он так некрасиво поступил с этой замечательной девушкой, ведь она старалась ему помочь, не бросила в трудную минуту, хотя ей и самой было страшно от увиденного. Другая на ее месте плюнула бы да ушла. Зоя не такая.
Антону захотелось загладить свою вину, и он решил во что бы то ни стало завтра же позвонить ей и попросить прощения. А в качестве компенсации он купит ей какой-нибудь роскошный подарок, ведь на его карте еще осталось немало денег. Правда, магазины уже все закрыты, но можно будет завтра в обед сбегать в ювелирный, что неподалеку от их супермаркета. А сейчас надо снять денег в банкомате, и побольше, с запасом.
Антон подошел к темным дверям банка, возле которых поблескивал цветным экранчиком банкомат. Вставил карточку в призывно помигивающую щель. На экране высветилось предложение ввести пин-код.
«Елки-палки! — пронеслось в голове Пышкина. — А кода-то я не знаю».
Но в это мгновение банкомат пискнул и сам набрал четыре загадочные цифры. На экране возникла надпись: «Введите требуемую сумму».
Пышкин задумчиво почесал затылок и набрал «10000».
Банкомат вновь пискнул, потом застрекотал и через несколько секунд выплюнул пачку тысячерублевок.
Антон спрятал деньги и карточку в бумажник и направился к дому. Внезапно в спине стрельнуло, он ойкнул и схватился за поясницу. И тут же почувствовал, как ноги наливаются тяжестью и начинают неприятно ныть. Пышкин сделал несколько шагов и понял, что смертельно устал. Он остановился и стал жадно глотать воздух, которого почему-то не хватало. Отдышавшись, Антон двинулся дальше. Но вскоре ему вновь пришлось остановиться и отдохнуть.
Кое-как добравшись до дома, он дрожащей рукой вставил ключ в замочную скважину. Замок показался невероятно тугим, Пышкин с трудом отпер дверь и ввалился в свою холостяцкую квартиру. Добравшись до тахты, он без сил рухнул на нее и мгновенно заснул.
Очнулся Антон на рассвете, поворочался, но больше уснуть не смог, хотя до работы оставалось еще около четырех часов и он вполне мог бы поспать часика два. Кряхтя, Пышкин прошлепал в ванную, включил свет и остолбенел: из зеркала на него смотрело сморщенное старческое лицо с большим носом, впалыми щеками и сжатыми в тонюсенькую линию губами. Не веря своим глазам, Антон дотронулся до лица и поближе наклонился к зеркалу, прищурившись. Сомнений не оставалось — это был он, Антон Пышкин, только на вид ему было не меньше восьмидесяти лет. Паника и отчаяние вмиг охватили его, он упал на пол и зарыдал.