Искатели клада. Рассказы
Шрифт:
— Они — разных сортов, а ведь вы — знаток по этой части.
М-р Чок встал и сошел за ними вниз, где, к большому его удивлению, м-р Тредгольд схватил его за руку и увлек за собою в выходу.
— Что-нибудь случилось? — спросил м-р Чок.
— Мы сейчас должны ехать на судно, — проговорил нотариус тревожным шепотом: — команда… — он не докончил.
М-р Чок хлопнул себя по голове и хотел вернуться за шляпою.
— Бросьте! — нетерпеливо прервал Стобелль, — мы тоже без шляп.
Он подхватил его под руку, и все трое быстро направились в берегу.
— Но в чем дело? — вопрошал м-р Чок, поворачиваясь от одного в другому.
— Капитан прислал за нами; если мы не прибудем немедленно, он не отвечает за последствия, — взволнованным шепотом пояснял Тредгольд; — главным образом он рассчитывал для усмирения команды на м-ра Чока…
М-р Чок смертельно побледнел.
— Бунт? — пробормотал он дрожащим голосом: — уже бунт?
— Что-то в этом роде, — подтвердил Стобелль.
Невзирая на большую физическую силу своего приятеля, м-р Чок заставил его приостановиться и заговорил о полиции.
— Не надо нам полиции, — резко прервал Тредгольд: — если вы боитесь, Чок, оставайтесь с дамами, покуда мы не уладим дела.
М-р Чок вспыхнул и, выпрямившись, замолчал. Питер Деккет с другим гребцом ожидали их у пристани и, едва дав им время спрыгнуть в лодку, быстро принялись грести по направлению в шхуне. Сердце у м-ра Чока упало при виде толпившихся на палубе людей; когда он поднимался на борт, его последнею мыслью была мысль о его жене.
В счастливом неведении событий, м-сс Чок, надев тем временем шапочку и натянув перчатки, терпеливо ждала возвращения мужчин. Она даже провела параллель между выбором шляпок и сигар, заметив благодушным тоном, что то и другое требует немало времени.
— Еще успеем, — ответила она встревожившейся м-сс Стобелль: — теперь всего три часа, а мы снимаемся с якоря в четыре. Но что это за несносный шум и лязг?
— Какая-нибудь яхта поднимает якорь, — сказал Эдуард, подходя к окну и высовываясь из него. — Стой! Что это такое?.. Эй!
— Что случилось? — разом воскликнули дамы.
Эдуард в полном недоумении обернулся к ним.
— Это "Красавица Эмилия", — медленно проговорил он: — она распускает паруса!
— Вероятно, хочет испробовать, как действует машина? Муж говорил, что капитан Брискет — очень предусмотрительный человек, — предположила м-сс Чок.
Эдуард Тредгольд не отвечал. Он поглядел на три, стоявших рядом, шляпы, затем — на подошедших к окну и доверчиво смотревших из него дам. На их глазах шхуна сделала медленный оборот, открыв таким образом нагруженную багажом лодку, которую она до сих пор заслоняла собою. М-сс Чок, пораженная, глядела на нее.
— Не может быть, чтобы это была наша! — воскликнула она, задыхаясь: — они, они никогда не… Они, они…
С секунду она стояла, глядя на шляпы, а затем сбежала вниз с быстротой, изумительной для дамы ее лет и ее фигуры. М-сс Стобелль, поддерживаемая Эдуардом, старалась, как могла, поспевать за нею, но м-сс Чок, опередив ее, тяжело спрыгнула в лодку, приказывая перевозчику догнать, во что бы то ни стало, быстро удалявшуюся шхуну.
— Невозможно, сударыня, — ответил тот, — у нас нет крыльев.
— Гребите сильней! — энергично воскликнула м-сс Чок.
Гребец, не любивший лишних слов, указал большим пальцем на "Красавицу Эмилию", уже выходившую в открытое море.
— Влезьте вот на ту скалу и помахайте им! — проговорил он неспешно: — махайте сильней!
М-сс Чок с секунду колебалась, но затем, выйдя из лодки, продолжала преследование сухим путем. Минут через десять, она, запыхавшись, достигла скал, и там, смело стоя на краю утеса, она, к большому удовольствию небольшой толпы, — разыграла роль живого семафора.
Шкуна, все увеличивавшая свою скорость, не подавала вначале признаков жизни, но затем собравшаяся у руля группа людей замахала ей шляпами и платками на прощанье.
М-сс Чок следила за шхуною, покуда та не стала белым пятнышком на горизонте; ее удерживала здесь слабая надежда на то, что за ними вернутся. Принужденная, однако, примириться с неизбежным, она с пылающим лицом поднялась с травы, на которой сидела, и принялась громить мужей вообще и своего собственного — в особенности.
— Это все устроил мой муж, — сказала м-сс Стобелль, бросив на костюм своей приятельницы взгляд, не чуждый, легкого злорадства: — теперь я понимаю, почему он не желал, чтобы я сделала себе яхтный костюм…
М-сс Чок поглядела на нее презрительно-гневными глазами.
— И вот почему он велел мне взять с собою всего один сундук и не позволил запереть дом, — продолжала м-сс Стобелль с видом человека, которому внезапно открылась истина. — Подумайте, что было бы со мною! Я должна сказать, что он выказал в этом случае заботливость…
— Заботливость! — воскликнула м-сс Чок, задыхаясь.
— И как это я ничего не подозревала? А он еще поцеловал меня сегодня поутру! На прощание, конечно… Я должна была бы знать, что Роберт всегда настоит на своем.
— Если бы вы не убедили меня отправиться на этот злосчастный завтрак, ничего бы не случилось, — проговорила м-сс Чок глухим голосом.
— Почем же я знала? Помните, Роберт еще сказал, что он, главным образом, хлопотал для вас? Мне показалось, что вы были немножечко польщены, но я, по правде говоря, удивилась.
Дрожавшая от гнева, м-сс Чок не находила ответа.
— Ну, нечего тут сидеть, — философски продолжала м-сс Стобелль, — лучше нам отправиться домой.
— Домой! — воскликнула м-сс Чок, вспомнив о своих комнатах без ковров и драпировок: — как только я подумаю об этих людях, угощавших нас шампанским и говоривших о долгих вечерах на море, — я не знаю, что я готова сделать! И ваш отец был одним из них!.. — набросилась, она на Эдуарда, который даже не попытался защитить своего заблуждающегося родителя.