Искатели клада
Шрифт:
— Не можетъ быть, чтобы это была наша! — воскликнула она, задыхаясь:- они, они никогда не… Они, они…
Съ секунду она стояла, глядя на шляпы, а затмъ сбжала внявъ съ быстротою, изумительною для дамы ея лтъ и ея фигуры. М-ссъ Стобелль, поддерживаемая Эдуардомъ, старалась, какъ могла, поспвать за нею, но м-ссъ Чокъ, опередивъ ее, тяжело спрыгнула въ лодку, приказывая перевозчику догнать, во что бы то ни стало, быстро удалявшуюся шкуну.
— Невозможно, сударыня, — отвтилъ тотъ, — у насъ нтъ крыльевъ.
— Гребите сильнй! — энергически воскликнула м-ссъ
Гребецъ, не любившій лишнихъ словъ, указалъ большимъ пальцемъ на «Красавицу Эмилію», уже выходившую въ открытое море.
— Влзьте вотъ на ту скалу и помахайте имъ! — проговорилъ онъ неспшно:- махайте сильнй!
М-ссъ Чокъ съ секунду колебалась, но затмъ, выйдя изъ лодки, продолжала преслдованіе сухимъ путемъ. Минутъ черезъ десять, она, запыхавшись, достигла скалъ, и тамъ, смло стоя на краю утеса, она, къ большому удовольствію небольшой толпы, — разыграла роль живого семафора.
Шкуна, все увеличивавшая скорость своихъ узловъ, не подавала вначал признаковъ жизни, но затмъ собравшаяся у руля группа людей замахала ей шляпами и платками на прощанье.
XI
М-ссъ Чокъ слдила за шкуною, покуда та не стала блымъ пятнышкомъ на горизонт; ее удерживала здсь слабая надежда на то, что за ними вернутся. Принужденная, однако, примириться съ неизбжнымъ, она съ пылающимъ лицомъ поднялась съ травы, на которой сидла, и принялась громить мужей вообще и своего собственнаго — въ особенности.
— Это все устроилъ мой мужъ, — сказала м-ссъ Стобелль, бросивъ на костюмъ своей пріятельницы взглядъ, не чуждый, легкаго злорадства:- теперь я понимаю, почему онъ не желалъ, чтобы я сдлала себ яхтенный костюмъ…
М-ссъ Чокъ поглядла на нее презрительно-гнвными глазами.
— И вотъ почему онъ веллъ мн взять съ собою всего одинъ сундукъ и не позволилъ запереть домъ, — продолжала м-ссъ Стобелль съ видомъ человка, которому внезапно открылась истина. — Подумайте, что было бы со мною! Я должна сказать, что онъ выказалъ въ этомъ случа заботливость…
— Заботливость! — воскликнула м-ссъ Чокъ, задыхаясь.
— И какъ это я ничего не подозрвала? А онъ еще поцловалъ меня сегодня поутру! На прощаніе, конечно… Я должна была бы знать, что Робертъ всегда поставитъ на своемъ.
— Еслибы вы не убдили меня отправиться на этотъ злосчастный завтракъ, ничего бы не случилось, — проговорила м-ссъ Чокъ глухимъ голосомъ.
— Почему же я знала? Помните, Робертъ еще сказалъ, что онъ, главнымъ образомъ, хлопоталъ для васъ? Мн показалось, что вы были немножечко польщены, но я, по правд говоря, удивилась.
Дрожавшая отъ гнва, м-ссъ Чокъ не находила отвта.
— Ну, нечего тутъ сидть, — философски продолжала м-ссъ Стобелль, — лучше намъ отправиться домой.
— Домой! — воскликнула м-ссъ Чокъ, вспомнивъ о своихъ комнатахъ безъ ковровъ и драпировокъ: — какъ только я подумаю объ этихъ людяхъ, угощавшихъ насъ шампанскимъ и говорившихъ о долгихъ вечерахъ на мор,- я не знаю, что я готова сдлать! И вашъ отецъ былъ однимъ изъ нихъ!.. — набросилась, она на Эдуарда, который даже не попытался защитить своего заблуждающагося родителя.
Когда они вернулись въ гостинницу, гд лакей вручилъ м-ссъ Чокъ письмо, лицо ея и осанка были такъ выразительны, что податель письма поспшилъ ретироваться.
Оно было отъ м-ра Стобелля и заключало въ себ лишь нсколько строкъ. М-ръ Стобелль извщалъ, что м-ръ Чокъ былъ заманенъ на судно обманомъ, и заканчивалъ замчаніемъ, что женщинамъ, вообще, не мсто на корабл. Эту фразу, по мннію м-ссъ Стобелль, слдовало считать за нчто врод извиненія.
М-ссъ Чокъ прочла извщеніе, погруженная въ каменное молчаніе; она отказалась отъ чаю и прямо отправилась со своимъ багажемъ на станцію; во время перезда до Винчестера, она продолжала безмолвствовать и, по прибытія туда, похала домой въ кэб, несмотря на убдительныя просьбы м-ссъ Стобелль погостить у нея, покуда ея собственный домъ не будетъ приведенъ въ порядокъ.
М-ръ Тредгольдъ почувствовалъ истинное облегченіе, разставшись съ дамами. Все это путешествіе казалось ему загадочнымъ, а сегодняшнія событія еще усилили его таинственность. Онъ слегка закусилъ, но тишина въ дом угнетала его, и онъ ршилъ прогуляться. Лавки уже были закрыты, на улицахъ — пусто, и онъ задалъ себ вопросъ: не слишкомъ ли поздно зайти къ капитану, чтобы потолковать съ нимъ о случившемся? Занятый ршеніемъ этого вопроса, онъ, незамтно для самого себя, очутился близъ коттеджа.
Сосдніе дома были погружены во мракъ, но въ окн гостиной капитана свтился сквозь драпировку гостепріимный огонекъ. Посл нкотораго колебанія, Тредгольдъ постучалъ. Дверь отворилась, и онъ увидлъ привтливое лицо м-ра Таскера.
— Капитанъ Бауэрсъ ухалъ въ Лондонъ, сэръ.
Тредгольдъ, уже занесшій-было ногу за порогъ, отступилъ, но въ то же время попытался заглянуть во внутренность дома.
— Мы ожидаемъ его съ минуты на минуту, — сказалъ ободряющимъ тономъ м-ръ Таскеръ.
Эдуардъ снова занесъ ногу за порогъ. Конечно, уже поздно, но ему очень необходимо повидать сегодня капитана:
— Миссъ Дрюиттъ въ саду, — объявилъ Таскеръ.
М-ръ Тредгольдъ подозрительно взглянулъ на него, но черты Таскера выражали свойственное имъ простодушіе, и онъ успокоился.
— Не пройти ли и мн въ садъ? — проговорилъ онъ.
— Я прошелъ бы туда, будь я на вашемъ мст, сэръ. Въ саду прохладне.
Луны не было, небо закрылось тучами, и м-ръ Тредгольдъ очутился въ полной темнот, чмъ можно было объяснить его непостижимую вжливость по отношенію въ стройному молодому кипарису, находившемуся въ углу лужайки. Онъ поспшилъ надть шляпу, и его извиненіе по поводу поздняго визита — такъ и осталось недоконченнымъ. Нсколько сконфуженный, онъ прошелъ по саду раза два, не находя того, чего искалъ, какъ вдругъ раздавшійся надъ его головою легкій шумъ — открылъ ему истинное положеніе длъ. Благоразуміе и чувство приличія подсказали ему, что онъ долженъ уйти домой, но сердечное влеченіе склоняло его къ тому, чтобы ссть на скамью у подножія мачты и выжидать событій.