Искатели сбитых самолетов
Шрифт:
У стен, на столах, на верстаках стояли тиски, станочки. Серьезный дядя в комбинезоне, откидывая копну седых волос, вытачивал какую-то деталь. Двое мальчишек приставали к нему, повторяя:
— Ну, дайте нам! Мы хотим сами!
Вожатая шепнула мне:
— Наши авиамодели всегда берут первенство на всех межлагерных состязаниях. Нам так повезло, так повезло… Мы только чудом заполучили в инструктора авиамоделизма этого инженера-конструктора. Ему врачи прописали по состоянию здоровья провести лето в сосновом лесу. И наш директор его цап-царап! Вот так же и аннотатора.
— Кого?
— Ну, библиотекарь-аннотатор.
Вожатая повлекла меня в павильон под вывеской «Читай-домик», причудливо разрисованный художниками.
И здесь среди летящих Черноморов, сказочных теремов на фоне дуба, под которым бродил кот ученый, увидел я женщину в очках. Она что-то читала при свете настольной лампы, отгородившись от назойливого солнца плотной гардиной.
— Волшебно, не правда ли? — шепнула, боясь спугнуть тишину, моя провожатая.
На низких диванах я разглядел ребят, уткнувшихся в книжки. Они сидели тихо, как завороженные.
— Чем это они так увлеклись?
— А тем, что задано по школьной программе…
— А сами могут выбрать что-нибудь?
— Нет, что вы, аннотаторша следит, чтобы они не своевольничали.
Я присмотрелся к стражу книжных богатств. Это была строгая женщина с бровями, сросшимися у переносицы. Она даже не взглянула на нас, занятая аннотированием какой-то вновь поступившей книги.
— Сколько было сегодня посещений? — прошептала ей моя провожатая, словно тайный пароль, на ухо.
— Сорок процентов от общего числа детединиц, — прозвучал строгий ответ.
— О, прекрасно, — довольно улыбнулась Владлена Сергеевна. И, увлекая меня дальше, объяснила: — Она из главного бибколлектора. У нее все книжки в голове, все помнит, какая вредная, какая полезная. Вот недавно отобрала я у ребят одну, без обложки, без названия. — Кто автор — неизвестно. А написан ужас какой-то. Слышу, мальчишки читают, спрятавшись в кустах: «А что, Толька, если бы налетели аэропланы, надвинулись танки, орудия, собрались бы белые со всего света и разбили бы они Красную Армию. Мы с тобой тогда как?» Представляете себе, ведь известно, в случае чего мы будем воевать на чужой территории, малой кровью, а в этой книжке ребята собираются бежать в горы и леса, каково? Так она сразу узнала, кто писал, по литературному почерку. Да, да… Недавно этот же автор еще чудней выдумал — написал книжку, в которой призывает ребят заботиться о взрослых! То есть все наоборот, чем у нас принято… Представляете, что могут возомнить о себе ребята, если они такого начитаются? Ну, наша аннотаторша от влияния таких авторов нас сбережет!
А то ведь что получается, мы только и говорим: дорогие дети, благодарите партию, правительство, комсомол, профсоюзы, месткомы, которые о вас заботятся, создают вам счастливое детство… А тут нате вам…
Нет, у нас даже музей лагеря на этой основе создается. История подбирается в документах и фотографиях. Когда что было решено, какие были постановления о строительстве, как закладывали первый камень, какие подарки для ребят сюда возили. Кто гипсовые скульптурки пионеров прислал… Есть копия нашей благодарности за них ленхудфонду под стеклом… Пойдемте,
— А сами ребята что-нибудь сделали для своего лагеря?
— Что вы, у нас запрещен детский труд!
Мы принялись разглядывать фотографии, развешанные по стенам большой прохладной комнаты.
Вдруг какой-то долговязый парень в очках, при пионерском галстуке, перемигнувшись с вожатой, поднес мне альбом и, вручив ручку, попросил расписаться в книге почетных посетителей.
— Это наш историк Сема Журавейский… Собирает экспонаты, фотографирует… Хотели пригласить на это дело кого-нибудь из членов Союза писателей, но там не собрались никого выделить вовремя, и вот придется задержать еще на один срок Сему…
Парень кивнул в знак согласия задержаться еще на один срок.
Совершенно подавленный обилием достижений, сам не зная почему, я спросил мою провожатую:
— А не скучают ваши ребята во всем этом благополучии?
— Ой, да что вы! Мы так расписали каждый час, что ни минутки не осталось для скуки!
— Ну, а на то, чтобы почудить, посмеяться, вы отвели хоть минутку?
— Будет у нас и это. Наш завхоз уж договорился, чтобы на время ремонта павильона смеха в Ленинградском парке культуры и отдыха нам отдали набор выпуклых и вогнутых зеркал… Представляете, какой хохот будет в лагере, когда ребята увидят в них себя?
— И своих руководителей?
Владлена Сергеевна погрозила мне пальцем — за кого вы нас принимаете!
— Вожатые, конечно, будут смеяться над собой отдельно! — И улыбнулась шутке.
Но тут же нахмурилась — она заметила двух девчонок, крадущихся куда-то за кустами. Одна с узлом на спине, другая с корзинкой в руках.
— Лесные сестры! Рима, Нина, я же вас вижу. Стойте!
Девчонки остановились как вкопанные перед вожатой. Одна поставила на тропинку корзинку, другая уронила узел, и из него высыпались грибы.
— Хороши, вот полюбуйтесь на них, — сказала Владлена Сергеевна.
Я любовался раскрасневшимися лицами крепких, сильных девчонок и их обильной добычей.
— Что это? — пошевелила Лада носком рассыпавшиеся грибы.
— Белые… Боровички.
— Я в этом мало понимаю… Явитесь вечером на совет дружины. Вот там вы объясните про боровички, моховички. И куда вы ходите без спросу.
Владлена Сергеевна повернулась, показывая, что разговор окончен.
— Прекрасная идея — обсудить на совете отряда, как лучше собирать грибы, — сказал я. — Это хорошо, что вы развиваете самодеятельность ребят. Ведь это же основа основ пионерии!
— О, по самодеятельности мы впереди всех! У нас внутри лагеря отряд соревнуется с отрядом, потом выступаем на межлагерных соревнованиях… И призы берем. Все призы наши! — воскликнула Владлена Сергеевна.
— Значит, каждый отряд выдумывает что-нибудь свое и получается интересное разнообразие?
— Ну что вы, если пустить это дело на самотек, может получиться однообразие. У ребят не хватит фантазии придумать все разнообразно. А у нас над этим специалисты из нескольких учреждений думали. Дом народного творчества и другие. Пойдемте посмотрим, что мы готовим…