Искатели счастья
Шрифт:
Призрак жизни моей.
От грехов изнутри
Поворотом ключа
Мою душу запри -
Дай сначала начать.
Что делать мне?!
Что делать мне?!
Нечего сказать, но это было...
Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет
Молодой волосатый солист в потёртой джинсовой тройке, мокрый от напряжения и надсадного хрипа, уступил место лысоватому пожилому саксофонисту в белом фраке. Под «Серенаду серебряной долины» я пытался разобраться с впечатлениями от песни «Смоуки» и проанализировать таинственное предчувствие, посетившее меня. Олег еще забрасывал в рот остатки салата и комментировал музыкальное сопровождение, как я увидел её. У меня не было сомнения, что эта девушка - именно та, из-за которой Олег сломя голову пошел ва-банк, на воровской нож и бегство от бандитской погони. Ради такой девушки любой пошёл бы на всё!
Она двигалась плавной невесомой походкой. Нежная белозубая улыбка сияла на ангельском лице. Одета она была с первого взгляда скромно и со вкусом, и только приглядевшись, можно было понять, что это бежевое платье привезено из Парижа и стоит безумные деньги. Но что тряпки! Что деньги и всё на них покупаемое! Я видел живое совершенство, и оно благосклонно кивнуло мне очаровательной головкой. Мы с Олегом стояли на вытяжку. Я находился в эстетическом шоке и не мог произнести ни слова.
– Анжелика, - пропела она. Она на самом деле будто пела чудным неземным голосом. Видя наш ступор, девушка изящно махнула ручкой и снова пропела: - Мальчики, садитесь, пожалуйста. Уже можно.
К нам подскочил официант и встал по стойке смирно. Я ждал, что Олег оттолкнет наглеца. Явно трактирщик появился здесь только из-за неё, чтобы хоть как-то к ней приблизиться и хоть что-то для неё сделать, чтобы она обратила внимание и на его персону. Но Олег молча смотрел на девушку и, казалось, ничего больше на свете не замечал. Потом мы о чем-то говорили. Лика достала из сумочки и показала мне фотографии, где они с Олегом бегали по острову и жарили шашлыки. Там Олег всюду счастливо улыбался, а Лика… что бы она ни делала, с какого ракурса бы её не фотографировали - девушка всюду выглядела великолепно.
В шумном зале ресторана
Средь веселья и обмана -
Пристань загулявшего поэта -
Возле столика напротив
Ты сидишь вполоборота,
Вся в лучах ночного света!
Так само случилось вдруг,
Что слова сорвались с губ -
Закружило голову хмельную!
–
«Ах, какая женщина,
Какая женщина!
Мне б такую!..»
Под конец этого замечательного вечера Лика сумела полностью развеять мой шок и стала другом. Я искренно радовался за Олега, хоть и предполагал, что неприятностей с ней придется хлебнуть немало.
Следом за гордой птичкой
«Веселие Руси в питии еси», - любил говаривать Олег. Мне же эти слова казались чем-то вроде подмены. Или измены… Мне представилась возможность убедиться в том лично, пропустив одно событие через сердце.
Это случилось в тяжелые дни зачетной сессии, когда волей-неволей приходилось сдавать все «хвосты», чтобы получить вожделенный зачет. Мало того, что учебная нагрузка была максимальная, а здоровье в связи с морозами и длительным стрессом помаленьку начинало сдавать. А тут еще это несчастье.
Уж не знаю почему, но наблюдая за Анжеликой, я постоянно ощущал безотчетную жалость к ней. Подспудно ожидал от неё неприятностей, и судя по степени её красоты, немалые. Поэтому когда однажды ночью к нам в комнату ворвался Олег и перебудил всё население, я уже заранее знал: сейчас он скажет что-то о Лике, и это вряд ли будет приятным.
– Анжелику украли, - сообщил он, присев на край моей кровати, не обращая внимания на ворчание сокамерников.
– Постой, что значит украли?
– задал я идиотский вопрос, тряся головой, просыпаясь.
– Она же не вещь какая, чтобы её вот так взять и унести.
– Она уже три дня не приходит и не звонит. Она мне оставила ключи от своей квартиры. Я там был. Её нет. Ни записки, ни вещей, ни-че-го.
– Ну и что?
– Хлопнул его по плечу.
– Может, решила девушка съездить домой к маме на родную Смоленщину.
– Если бы!
– захрипел Олег, оглядываясь.
– Мне с полчаса назад звонили бандиты, у которых я её отбил. Я проверил телефон через милицию. Звонили из Сочи, из номера гостиницы «Жемчужина». Пахан тот заявил, что, мол, попользовался и будет с меня. Сказал, что если я с моим кагэбэшником буду её искать, то они ей горло перережут, но нам не отдадут. Представляешь, раскрыли моего контрразведчика!
– Слушай, Олег, друг мой! А, может, это и к лучшему? Ну, не наша эта птичка! Не из нашей стаи. Чужая. Понимаешь?
– Да пошел ты!
– Вскочил он. Но я положил руку ему на плечо и усадил обратно.
– Олег, а давай мы ее забудем, а тебе нормальную девушку найдем, добрую, ясноглазую, скромную. А не воровскую. Да ведь жить с такими как Лика - это как на пороховой бочке сидеть и ждать, когда рванет. Причем, рванет-то обязательно, вопрос только - когда? Ты меня понимаешь, друг?
– Ты всё сказал?
– Олег снова встал. Лицо его окаменело. Он казался неживым.
– По большей части…
– Пойду, - прогудел он чужим голосом и вышел из комнаты.
«Теперь и он пропадет», - почему-то подумал я и пошел закрывать за ним дверь.
Так и вышло. Олег рухнул на дно отчаяния. Иногда я видел его на лекциях. Тех самых, когда в больших аудиториях собирается весь поток. Он ходил и сидел с каменным белым лицом, никого не замечая.
Потом наступили мрачные дни. Как сорвавшись с цепи, все начали пить и гулять. Что с нами случилось?.. Будто всех накрыла невидимая мутная волна. Новогодние праздники стали апофеозом безумия. Творили что-то невообразимое.
Ломились среди ночи в соседнее женское общежитие. Вахтер вызвал милицию. Нас увезли в отделение и бросили вначале в обезьянник, потом в КПЗ на голый дощатый пол. Потом бравые блюстители порядка вызвали нас на собеседование и предложили скинуться по рублику и встретить Новый год. Потом перед рассветом нас освободили, пообещав не сообщать в институт. Сообщили!.. Ниночка изъяла грозную бумагу из почты и подарила нам на память, чтобы «мы прекратили безобразничать».
После освобождения из застенков мы снова пили - «За свободу!».