Искатели счастья
Шрифт:
Разве можно обижаться на такую маленькую женщину, почти девочку, заплутавшегося ребенка, потерявшего мать с отцом, беспомощно озирающуюся в поиске родителей со слезами, стоящими в огромных, наивных глазах! Разве можно её обижать, отказывать детским просьбам, подшучивать над её несбыточными мечтами? Да кто я вообще такой, чтобы портить ей настроение своим занудным ворчанием! Мне оказана великая честь жить рядом с ней, слушать её голос, дышать одним воздухом и видеть, как она ходит, сидит, двигается, качает головой, расчесывает волосы, пьет молоко и вздрагивает во сне. Я бы с великим удовольствием ходил с ней в кино, возил на море, да просто гулял бы с ней среди усталых людей и слушал
Почему? Ну, почему так легко мы расстаемся и теряем самых близких? Почему так богаты обещаниями, но бедны их исполнением? Почему не ценим каждую минуту общения с ними? Зачем именно с самыми близкими, любимыми, данными нам Богом людьми мы так невнимательны и холодны! Почему эта серая плесень привычки, болотная тина обыденности так быстро и легко проникает в отношения с самыми дорогими людьми?
Я не упал в воду и не утонул, не погрузился в темную воду отчаяния. Таинственный свет, летающий золотистым облаком над поверхностью омута, чудесным образом согревал меня и останавливал на той грани, за которой бездонной пропастью чернеет мрак погибели. Это сияние над темной водой удержало меня от беды.
Меня снова понесло в годы, дни, минуты нашей юности. Там скрывалась тайна, которую не сумел разгадать за всю свою сознательную жизнь. Я видел, как проживают годы бездетности родители Юли, какую радость принесло им появление на свет долгожданного ребенка. Они, конечно, баловали малышку, оберегали от любой неприятности - ведь девочка росла такой худенькой, болезненной и ранимой. Еще в отрочестве, похожая на тощенького гадкого утенка, она убегала от грубого окружения сверстников в светлый мир девичьих мечтаний. Там, она становилась прекрасной принцессой, которой никто не смел грубить, ни только ударить, а коснуться краешка платья никто не смел.
Потом девочка выросла и поняла, что превратилась если не в лебедь, то в цветок, пусть хрупкий, но красивый. Девочка поняла, что и она может стать любимой, и к ней может прийти то призрачное счастье, которое согревало в потаённых девичьих мечтах. Она вошла во взрослую жизнь с распахнутыми настежь глазами, с горячим сердцем, открытым любви. И разве её вина в том, что ей удавалось неплохо играть на сцене, и разве она виновата, что не знала, как коварны могут быть мужчины, отравленные ядом славы и успехом у женщин. Ей тогда и в голову не могло прийти, что её первую, чистую девичью любовь любимый мужчина способен превратить в пошлую интрижку. Что пожилому ловеласу может польстить её чистота и свежесть, наивность и доверчивость…
А тут и я появился - такой же наивный романтик, только с гордым самолюбием, уже вкусивший сладкого яда побед и девичьего обожания. Бедная девочка! Ей долго пришлось пить горечь разочарования. Как только сумела она выдержать-то всё это. И вот мы встречаемся снова. Нет, не встречаемся, нас Господь сводит в одну точку вселенной, чтобы дать еще один шанс исправить нашу жизнь. Вроде бы мы тянемся друг к другу, вроде бы снова вспыхивает то дивное чувство из детской мечты… Только не умеем удержать, не способны надолго утвердиться в той высоте чувств, которой от нас ждет Бог. Мы «сползаем» в темную пучину самолюбия, разменивая богатый дар любви на медные пятаки обид, мизерных предательств, незаметных отречений. Каждый замыкается в скорлупу собственного самолюбия, а божественный дар любви медленно умирает где-то совсем рядом.
Сколько я просидел на траве у кромки озера? Может быть, несколько минут, а может, и полжизни… Душа моя рыдала в печали - и, покоилась в оцепенении рассудительных воспоминаний, звала утонуть в темной воде омута - и летела в струях рассеянного света надежды, обрекала на смертельное одиночество - и давала возможность опомниться и остановить падение во тьму. И вдруг я ощутил, как нечаянной радостью пульсировала где-то в глубине моей души Иисусова молитва…
Сумерки незаметно опускались на засыпающий лес. Легкий светящийся туман поднимался над темной озерной водой и проникал прохладой под легкую одежду. И я даже не удивился, даже не вздрогнул, когда из кустов вспорхнула птица и сонно вскрикнула. Тогда и легла на моё плечо легкая прохладная рука. Тогда и услышал я слова, которые уже не раз звучали во мне:
– Вставай, любимый, уже темнеет.
– Хорошо, - произнес я тихо.
– Я готов.
- Сейчас только оденусь, соберу сумку и пойдем домой. А?
– Да, конечно… - эхом отозвался мой голос.
– Зря ты не искупался. Вода такая теплая. И этот странный свет над темной водой! Красиво.
– Очень красиво.
Я медленно осторожно повернулся и убедился, что на этот раз разговариваю не с самим собой, а с настоящей женщиной - живой, любимой и, кажется, любящей меня. И снова я любовался её руками, собирающими вещи, и удивлялся, как моя Юлия красива и как дорога мне эта маленькая женщина.
– Я тебя буду любить всегда, - прошептал я, проглотив комок в горле.
– Никогда!.. Слышишь? Никогда я тебя не оставлю.
– Хорошо, Юра, - грустно улыбнулась она.
– Только в следующий раз, чтобы это услышать, не заставляй меня так долго сидеть в воде, а потом еще в кустах. Я замерзла…
– Ах ты, негодница! Да ты знаешь, что я сейчас пережил?
– Знаю, дорогой. Я это переживаю почти каждый день. Это называется - умирать от любви.
После нашего воссоединения с Юлией прошли два года. За этот время мы привыкли друг к другу и узнали как свои недостатки, так и достоинства. Как-то мы с Олегом ездили в роддом встречать Аллу с новорожденным сыном. Олег в честь великого князя Димитрия, разбившего врагов на поле Куликовом, назвал сына Митькой.
Я вернулся домой и рассказал Юле, как это здорово держать в руках это пищащее сокровище, полное жизни! После этого моя Юля пропала. Осталась только записка на столе: «Не ищи меня и не поднимай паники, дорогой. Мы скоро будем!» Главное «мы»! Моему недоумению не было границ. Я работал и ждал. Мучился, ждал и надеялся. По вечерам одиноким волком уныло бродил по опустевшему дому, слегка пинал шлепанцем мебель и бормотал под нос: «Ну и зачем всё это мне одному!»
После полуторамесячного отсутствия на пороге моего дома появились «мы» - Юля держала на руках белый сверток, в котором происходило непрерывное шевеление.
– Познакомься, дорогой, это наш сыночек Алешка. Я его из дома ребенка взяла. Ну, посмотри, от какого чуда люди отказались.
– «Чудо» захлопало голубенькими глазками, покряхтело и возмущенно закричало. Да, легкие у мальчугана были что надо. Юля опустила глаза и напоследок прошептала: - Раз уж Бог нам своего не дал. Ты меня простишь за это?
Конечно, я её простил. Да что там - обрадовался и чуть не запрыгал от радости. Эти самые «мы» как-то сразу заполнили своим присутствием мой опустевший дом, и всюду зашумело, зазвенело, запрыгало нечто живое и веселое. Откуда ни возьмись на нас разом свалились бабушки и дедушки, даже какие-то тетки и дядьки, о существовании которых я и не слышал. Я важно ходил среди этого шумного многолюдья, без очереди брал на руки Алешку и… чувствовал себя совершенно счастливым человеком!