Искра в аметисте

Глинина Оксана

При себе у нас не было ни бумаг для оформления долговой расписки, ни ценных вещей. Хотя… тут мне кое-что вспомнилось. Надо будет обсудить это с подругой, она умеет уболтать кого угодно. может и хозяину этому зубы заговорит. Потом. когда получится остаться наедине.

— Хм, — противно нахмурился тот, жадно рассматривая драгоценную вещицу, а потом расплылся в елейной улыбочке:

— Господин может просить, что угодно за столь прекрасную плату.

— Два номера на ночь и повозка с лошадью! — мрачно проговорил

канцлер.

— Почему Вардас не сознается, что он канцлер? — продолжала негодовать Людя. — Пусть бесплатно обслуживает, или — в долг! Это честь разместить у себя самого…

Тут я закрыла Люде рот ладошкой, а то на нас стали оборачиваться не только Вардас с хозяином. Та на меня только посмотрела недовольно.

— Так ему кто-то и поверит, что он канцлер! — прошептала я на ухо подруге, но Людя продолжала зло таращиться в мою сторону. — Мужику в армяке и без денег с двумя девками непонятного происхождения.

— Мы не девки… — пропыхтела Людвика, когда я отпустила ей рот.

— А ты себя-то видела? Самые настоящие девки, с какой стороны не посмотри.

Она придирчиво осмотрела себя и смахнула с мятого подола приставшие соломинки. Тут уж ей нечего было мне возразить.

20.2

Покой оказался маленьким, но вполне уютным, с широкой кроватью и небольшим окошком, забранным бычьим пузырем.

— Располагайтесь, дамы, отдыхайте! — объявил канцлер запуская нас в нашу комнатушку.

Людя сразу же растянулась на постели, лицом бухнувшись в тощенькую подушку.

— Еду сейчас принесут, — заботливо добавил Майло, но уходить не спешил.

— Я распорядился об этом.

— Ой, как славно будет набить пузо! — промычала подруга из подушки. — А то уже в животе от каждого слова эхо гуляет!

И не шикнешь ей — не увидит и не услышит моих попыток призвать к приличествующему поведению.

— Спасибо! — выдавила я из себя виноватую улыбку, краснея под его пристальным взором.

— Гинтаре, — Вардас отвел меня в сторону. — После того, как я уйду, закройте дверь и никого не впускайте.

— Но… — я запнулась, не зная, как правильно построить свой вопрос, чтобы не смутить лорда канцлера, и самой не опростоволоситься. — Разве…

— Мы перекусим вместе, а потом я уйду. Есть дела в городе.

Под сердце кольнуло острое беспокойство — ничего еще не закончилось. И он это прекрасно понимает. Просто мы временно расслабились, немного отдохнули и порадовались тому, что остались живы.

А в это время, кто-то продолжает стягивать нити паучьей сети…

— Вымыться бы! — мечтательно протянула подруга, после того, как за Вардасом закрылась дверь.

— Вон таз с водой и кувшин, — кивнула я на столик у окна. — Иди умойся.

— Ты же знаешь, что я говорю о настоящей ванной, — вздохнула Людя и размяла рукой шею. — С теплой водичкой и душистым мылом.

Она даже глаза сладко прикрыла. А у меня аж голова зазудела, напоминая о многовековом периоде с последнего свидания с водой и мочалом. Вот и подумай ты про ванную с водицей и мылом, сразу что-то да зачешется.

— Интересно, у нашего канцлера нет еще чего ценного, — опять размечталась Людя. — Чтоб на целый чан с водой наскрести?

Нет. Ее ничто не изменит! Но… может оно и к лучшему?

Уж больно она задумчива стала в последнее время — сама не своя. Оно понятно, такое пережить не каждому под силу. И все же…

— Ты же сама видела! — шлепнула я ее подушкой по голове легонько, а то мало ли, еще перья разлетятся, или пыль полетит в разные стороны. — Вардас заложил все, что у него было.

Последние слова, против воли, навели на мысль.

— Слушай, Людя, э-э-э… — как бы тут начать издалека. — У меня тут кое- какая идея есть… по поводу того кулона лорда Вардаса.

— Ты хочешь его украсть! — подорвалась с постели подруга, едва не свалив на пол единственный хромоногий табурет. — Хорошая мысль, я хотела тебе предложить, что-то похожее, но ты же у нас правильная до зубного скрежета!

Мне хотелось возразить, но я не сумела вставить ни слова за Людиной болтовней.

— Как ты думаешь, он его уже спрятал в свой тайник? — лицо подруги приобрело до такой степени вид бывалой заговорщицы, готовой в любую минуту приступить к преступным деяниям, что я едва удержалась от согласия на дерзкий грабеж. — Мы пойдем красть кулон ночью?

— Э-э… — попыталась я возразить. — Мне кажется…

— Думаю, ночью — будет самое то! — Людя была так воодушевлена, что стало жалко ее разочаровывать. — Надо дождаться, когда этот боров уляжется спать.

— Людвика!

В самом деле, что с ней такое? Из послушниц обители — да в разбойницы, хорошо же преображение!

— Послушай! — воспользовалась я благодатным моментом тишины. — Нам совсем не надо дожидаться ночи, тем более не надо ничего красть.

— Пф-ф… — подруга завалилась опять на кровать с разочарованной физиономией. — А я-то уж было подумала, что нас ждет веселое приключение в таком скучном месте.

— Мне нужна твоя помощь, чтобы уговорить хозяина вернуть кулон Майло, поменяв на другую вещицу! — я скорчила лицо в умоляющей мине.

— Майло? — на лице Людвики отразилось непонимание.

— Лорда Вардаса! — спешно поправилась я, но было уже поздно, подруга состроила хитрую гримасу, слегка прищурив глаза.

— Значит уже Майло?

— Это его имя! — мои щеки предательски запила краска смущения.

— Красивое, — констатировала подруга. — Правда, с лордом Вардасом не очень вяжется.