Искупленный
Шрифт:
Мне официально двадцать четыре года, а я все еще принимаю дерьмо от своей мамы. Я думала, что мое взросление могло бы подтолкнуть ее к переменам. Как безнадежная дура, я ожидала, что с возрастом наши отношения изменятся.
— Ты ни в чем не виновата. Она воспользовалась твоей надеждой, но это ее потеря, — Брук притянула меня к себе и обняла.
— Что бы я без тебя делала?
— Не знаю. Наверное, тебе было бы скучно. Мне говорили, что я могу быть довольно возбуждающей.
Я смеюсь и вырываюсь из ее объятий.
— Мерзость.
— Извращенка, — Брук показала мне язык. — Ты знаешь, что хочешь загадать? —
— Да, — я улыбаюсь.
— То же самое старое желание?
Брук знает меня лучше, чем кто-либо другой. Мы сразу же нашли общий язык, как только я оказалась в одной приемной семье вместе с ней. Ее бросили в младенчестве, и она выросла в этой системе, что дало ей возможность показать мне дорогу. Ужасные родители — это не то, из-за чего должны сближаться два подростка, но наши инстинкты выживания требовали этого.
И вместо того, чтобы позволить обстоятельствам разрушить нас, мы поддерживали друг друга в самые темные времена.
Благодаря дружбе Брук я делала то, на что другие не решались. Я мечтала. Будь то желание на день рождения или запись, сделанная поздно вечером в дневнике желаний, я осмеливалась загадывать такие грандиозные желания, что сам Уолт Дисней позавидовал бы.
Каждый день рождения, год за годом, я загадываю единственное желание. Несмотря на один и тот же результат раз за разом, у меня всегда появляется новая надежда, что именно в этом году я узнаю, кто мой отец. Я никогда не отказываюсь от своего. Даже после того, как моя мама призналась однажды, что понятия не имеет, кто мой папа, поскольку во время моего зачатия она была под наркотиками. В то время как некоторые девушки являются продуктом двух людей, которые очень сильно любят друг друга, я — результат того, кто больше заботился о наркотиках в своем организме, чем о защите от нежелательной беременности.
Чтобы противостоять уродливым мыслям внутри меня на протяжении многих лет, я придумала феноменальную историю о том, кем и где был мой отец. В моей голове он стал героем, который даже не подозревал о моем рождении. Если бы он знал о моем существовании, он бы не остановился ни перед чем, чтобы найти меня.
Брук зажигает свечу, возвращая меня в момент.
— Мечтай по-крупному, Хлоя.
Я закрываю глаза и откидываю назад свои темные волосы, не желая сжечь пламенем ни одной пряди. Пожалуйста, пусть это будет год, когда я найду какую-нибудь новую информацию о своем отце. Я выпускаю порыв воздуха и задуваю пламя.
Брук хлопает в ладоши. Она берет нож и разрезает кекс пополам, а затем выкладывает мою половину на нашу стойку из потрескавшейся керамики. Некоторые люди могут отвернуться от нашей квартиры, оформленной в стиле пятидесятых годов и имеющей размер шкафа. Мы с Брук работали на износ, чтобы позволить себе жилье в Нью-Йорке, поэтому мы гордимся им. Я работаю на двух работах, чтобы покрыть свою половину арендной платы. Утром я присматриваю за детьми в детском саду, а вечером работаю в ресторане столько смен, сколько могу. Тем временем Брук уже расписала свою жизнь, ведь ей осталось несколько семестров до окончания университета по специальности «Журналистика моды». В отличие от Брук, я не могу думать
Брук достает из шкафа для специй завернутый подарок.
Я поднимаю бровь.
— Правда? Ты решила спрятать его там?
— Поскольку ты не готовишь, чтобы сберечь свою жизнь, мне показалось, что это подходящее место, чтобы спрятать этого плохого мальчика, — упаковка дребезжит, когда она встряхивает ее для верности.
— Надеюсь, ты не покупала ничего…
— Дорогостоящего. Я знаю правила, — она насмешливо качает головой.
Я улыбаюсь ей.
— Ты лучшая. Ты ведь знаешь это, правда?
— Открой! — кричит Брук.
Я рву бумагу, открывая то, чего я меньше всего ожидала.
— О, Брук, я думала, мы обещали не делать этого, — я провожу дрожащим пальцем по упаковке набора для составления родословной.
— Нет. Я сказала, что не буду. Ты согласилась на мой план только потому, что хотела сделать меня счастливой. Но я решила взять твою судьбу в свои руки.
В прошлом году мы обе рассматривали возможность проведения генетического теста, но струсили после того, как подумали о возможном разочаровании, если результаты не подтвердятся. Брук была категорически против, и я согласилась, потому что не хотела делать этого без нее.
Что ж, пусть моя лучшая подруга знает меня лучше, чем я сама.
— Ты не должна была, — это бремя быть мечтателем. Все это весело, пока Седьмое небо не превращается в грозовое облако. И разумная часть моего мозга говорит, что эта мечта может превратиться в ураган пятой категории.
Но когда я наконец вижу набор в своих руках, мечта о встрече с папой становится вполне осуществимой. Нет, Хлоя. Это еще одна мечта, которая может разбить твое сердце.
Брук берет бутылку дешевой водки с верхушки холодильника.
— Нет времени лучше настоящего. Что скажешь? Плюнем в трубочку, отправим ее, а потом напьемся до чертиков, чтобы отпраздновать?
Весь этот план может взорваться у меня на глазах. Я могу оказаться либо с пустой родословной, либо узнать, что мой отец — ужасный человек, который все это время знал о моем существовании. Но — иррациональная часть моего мозга вмешивается — я могу в итоге найти отца, который вообще не знал о моем существовании. Кого-то, кто хочет узнать меня и принять в свою семью. Отца, который хочет любить меня и наверстать упущенное время, не потому что он должен, а потому что он хочет этого.
Последняя причина побеждает, отбрасывая мои тревоги.
Я делаю глубокий вдох.
— Давай сделаем это.
Глава 2
Сантьяго
Лопасти потолочного вентилятора вращались надо мной, сливаясь в один сплошной след. Я вновь проверяю время на своем телефоне. Прошло всего пять минут с тех пор, как я смотрел в последний раз.