Искушение Торильи
Шрифт:
— Я подам на компанию в суд за ущерб, нанесенный моей повозке, — все еще кипел он гневом.
— Сомневаюсь, что вы получите компенсацию, — высказал свое мнение маркиз. — Но попытаться, конечно, можно.
— Кучер пьян, это же совершенно очевидно, — доказывал джентльмен.
— Они всегда пьяны, — заметил маркиз, отходя прочь. Разговор явно наскучил ему.
Теперь, расчистив одну сторону дороги, маркиз вполне мог продолжить путь. Тем не менее сперва он заставил ехавших на крыше дилижанса
— И езжай впредь поосторожнее! — наказал маркиз кучеру.
Его побагровевшее лицо подтверждало справедливость брошенного обвинения.
Дабы смягчить суровость своих слов, маркиз вручил ему гинею, и кучер тотчас рассыпался в благодарностях.
Дилижанс поставили на дорогу, цыплят собрали в корзину, все еще блеявшая овца заняла свое место на крыше, и пассажиры стали рассаживаться.
Маркиз подошел к Торилье, стоявшей чуть поодаль от всех.
— Известно ли вам, где вы остановитесь сегодня вечером?
— В гостинице, которая называется «Георгий и Дракон».
— Тогда я отвезу вас, потому что сам еду туда.
Торилья поглядела в сторону дилижанса, а потом снова на маркиза.
— Я… я бы и рада, но…
— Никаких «но» быть не может, — возразил Хэвингэм. — Все приличия будут соблюдены, к тому же вы доберетесь до гостиницы быстрее и с большим комфортом, чем в этой старой колымаге!
Торилья улыбнулась в ответ и потянулась было к саквояжу, стоявшему возле нее на обочине дороги.
— Оставьте, — сказал маркиз.
Он помог девушке подняться в фаэтон, обошел его с другой стороны и принял поводья у соскочившего вниз Джима.
Конюх взял саквояж и сел на сиденье позади навеса. Они плавно покатили, вскоре оставив далеко позади сцену закончившегося инцидента.
Маркиз молчал. Торилья искоса взглянула на него. Он произвел на нее такое впечатление своей мужественностью и красотой, что она почувствовала даже некоторую робость.
Возможно, причина этого крылась в горделивом повороте головы и надменном выражении лица, словно бы все и вся вокруг было ниже его достоинства.
В классических чертах и морщинах, пролегших от носа к обеим сторонам рта, девушка усмотрела отметину цинизма или даже пресыщенности.
Она вдруг почувствовала себя очень юной и неопытной, и уже стала сожалеть о том, что не осталась в дилижансе, а приняла предложение незнакомца.
Но когда он взглянул на нее с улыбкой, Торилье совершенно безосновательно показалось, что взошло солнце.
— С вами все в порядке? — спросил он, — Ваши кони великолепны, сэр! — промолвила она.
— Рад, что вы так считаете.
— Я не видела лошадей лучше, чем эти, если не считать, пожалуй, тех, что были у вас вчера.
Заметив удивление в его глазах, Торилья объяснила свои слова:
— Я люблю лошадей и зашла в конюшню в ожидании дилижанса, там мне сказали, что великолепная четверка гнедых принадлежит Александру Эбди. — Помедлив, она спросила:
— Наверно, это и есть вы?
— Таково мое имя, — кивнул маркиз.
— Тогда мне бы хотелось… Я должна… еще раз поблагодарить вас.
— Какие пустяки! Забудем об этом, — ответил маркиз. — Но мне хотелось бы узнать, кто вы.
— Меня зовут Торилья Клиффорд.
— Торилья? — переспросил маркиз. — Мне не приходилось слышать такое имя.
Оно идет вам.
Заметив, что даже столь незначительный комплимент бросил ее в краску, он решил впредь быть осмотрительней и не смущать и без того напуганную девушку.
Общение со столь юным созданием было для маркиза непривычно, однако он успел ощутить, что имеет дело с исключительной особой, и не только с точки зрения внешности.
Итак, прошлой ночью он не ошибся, посчитав, что это очаровательное существо к тому же обладает тонкой организацией.
Именно такого качества маркиз не находил у девиц, коими их родители-аристократы досаждали ему по пути на север.
Хэвингэм стал рассказывать о своих лошадях — о месте их покупки, о их родословной. Он заметил, что Торилья в отличие от большинства женщин не изображает интерес, а действительно разбирается в предмете разговора.
Девушка задала ему несколько вполне разумных вопросов, из чего можно было заключить, что она увлечена лошадьми и знает толк в скачках. И Хэвингэм загорелся желанием немедля узнать, кто она и откуда.
Он ведь не знал, что граф Фернлей содержал отличную конюшню, а Берил и Торилья в детстве любили поспорить с мальчишками-конюхами насчет победителя заезда.
Но вот перед ними возник «Георгий и Дракон». Эта гостиница в старину именовалась почтовой станцией и слыла пристанищем разбойников. Когда фаэтон был уже на подступах к ней, маркиз сказал:
— Раз уж мы оба останавливаемся здесь, я буду весьма польщен, мисс Клиффорд, если сегодня вечером вы согласитесь пообедать со мной.
Девушка удивленно посмотрела на него, и маркиз объяснил:
— У меня здесь своя комната, и я совершенно уверен, что приготовленный для меня обед окажется намного вкуснее, чем для пассажиров дилижанса.
— Не буду спорить, если сравнивать со вчерашним обедом, . — улыбнулась Торилья.
— Значит, вы отобедаете со мной?
В ее голубых глазах появилась тревога.
— А не будет ли это… плохо?
— Плохо?
— Я… я путешествую… одна… и не знаю… что мне можно делать… Например, можно пи принимать такое предложение от человека, которому я не была представлена.