Искуситель
Шрифт:
– Эй, полегче.
– рассмеялся Чейз.
– Низкий уровень сахара в крови? Тебе нужна еда? Девочки скоро будут здесь. Тебе нужен крекер или что-то в этом роде?
– Прекрати болтать.
– Ух, ты знаешь, что-то не так, когда чайник мочится в своем расцвете.
– Чувак...
– И комментарий "чувак"?
– брови Чейза поднялись, и он бросил мне мяч.
Я серьезно собирался отказаться от своей доброй самаритянской натуры и потерять чертов контроль впервые за многие годы, если он не перестанет
– Я просто устал.
– такое состояние было у меня на протяжении нескольких месяцев. С тех пор, как Мо разбила мне сердце и фактически ушла, когда я сказал ей, что это лучший выход. Я решил, что она будет бороться за меня. Я думал, что она хотя бы закричит, упрется и скажет, что никуда не уйдет.
Но она ушла.
Она на самом деле послушала меня. Она впервые поступила по-умному в своей жизни. Одно дело, я хотел кого-то, я нуждался в ком-то, чтобы закрыть чертов ад. И она легко ушла.
Когда я услышал, как она плачет в своей комнате, мне хотелось, чтобы ей стало легче.
Так что я приводил одну девушку следом за другой, в надежде, что вместо грусти она возненавидит меня. Я хотел, чтобы она меня ненавидела. Жаждал этого, как голодающий человек в пустыне. Если я не мог любить ее, я бы хотел ее ненавидеть, это было бы хоть чем-то. И сейчас... сейчас она даже не смотрела на меня. Будто меня не было, нас не было.
– Это голод, - кивнул я, - и недосып.
– Ты не улыбаешься, - отметил Чейз.
– Я должен улыбаться из-за голода?
– Нет.
– он пожал плечами.
– Но ты всегда улыбаешься, жалуясь. Ты отворачиваешься, когда лжешь. Что это нам дает?
Черт бы его побрал.
– Ничего.
– улыбнулся я.
– Хорошо сыграл.
– Чейз отбросил мяч ко мне, когда мы погрузились в тишину.
– Еда здесь!
– объявила Мил, входя в больничную палату с сумкой с продуктами, из-за которой мой живот заурчал. Все неделю она каталась туда-сюда, стараясь всю ночь проводить с Чейзом.
Меня бесило, как легко они сблизились друг с другом, как легко им это далось. У всех был кто-то, они были счастливы. Так что да, я чувствовал себя черной овцой. Подайте на меня в суд.
Запах маринары наполнил воздух. Слава Богу. Мне нужно что-то, что отвлечет меня от желания ударить головой об стену. Возможно, я тот, кому нужен отпуск. Я это заслужил. Но Лука сказал, что мне стоит остаться в стране, пока остальная семья не решит, что будет с империей Камписи. Был ли я боссом? Восстановился ли мой статус сына? Была ли моя мать все еще жива? С той роковой ночи она исчезла с лица земли.
Я ненавидел это. Когда драма Никсона, Чейза и Мил была решена, моя головоломка стала еще труднее. Сотрите это. Кусочки были разбросаны, как семь чудес по свету, и я остался, пытаясь собрать головоломку без глупых коробок, на которые можно ориентироваться.
Я
Я знал, что она последует за едой, потому что как только распространиться запах пасты, последует запах ее яблочных духов. Я закрыл глаза. Мне просто нужно было улыбнуться. Улыбнуться и сделать вид, что все в порядке. Сыграть роль, что Текс веселый идиот, который не заботится о мире.
Правильно.
Я могу сыграть молча.
Я делаю это всю жизнь.
Я встал и начал помогать Мил доставать коробки с едой. Моя рука коснулась нескольких бумажных тарелок, и меня мгновенно накрыло одним воспоминанием.
Ее рука.
Я знал каждую линию ее ладони, изгиб на большом пальце. Черт, у меня было не мало воспоминаний из жизни. Я мог рассказать о мягкости ее кожи без лосьона, или если бы она спала меньше и у нее были бы темные круги под глазами. Я точно знал, сколько ресниц у нее было в тот день, плюс или минус два.
Одержимый? Я был человеком, живущим ради одного. Монро Абандонато. И она ненавидела меня. И не она одна. Я ненавидел себя самого.
– Текс?
– Мо закусила губу. У нее были фиолетовые круги под глазами, а рука была липкой.
– Ты больна?
– слова вырвались из моего рта до того, как я успел себя остановить. Она не была теплой, но в ней что-то отключилось. Ее глаза выглядели стеклянными, будто она плакала, и ее тело выглядело хрупким.
– Почему ты не ешь?
– Остановись, - она выдавила улыбку, - прекрати меня сканировать.
Я и забыл, как она это не любит.
– Прости.
– Выйдем на секунду?
– Конечно.
– я последовал за ней из больничной палаты и сказал себе, что неправильно смотреть на ее бедра, пока они качались, было бы лучше, если бы моя память не была фотографической. Я всю неделю воспроизводил образы ее задницы в этих джинсах. Черт возьми.
Мо остановилась в заброшенной приемной и села, наклонившись вперед, облокотившись локтями на колени.
Я опустился на колени, чтобы быть на уровне ее глаз.
– Мо? Что не так?
Слезы текли по ее лицу. Она вытерла их дрожащими руками.
– Я просто должна убедиться. Я имею в виду... быть уверена, знаешь?
– Уверена?
– Потому что это всегда происходит с девчонками. Стресс и ...
– Мо...
– я взял ее лицо в свои руки.
– Что ты пытаешься мне сказать?
Она закрыла глаза. Она не хотела смотреть на меня.
– Я беременна.
Мой мир остановился. Не то, чтобы я это ожидал, у меня сжался живот, и сердце бешено забилось в груди. Мы всегда, я имею в виду всегда, использовали защиту. Я никогда бы не поставил ее в это положение. Логически я не мог этого объяснить.