Искусство умирать
Шрифт:
Своя линия была светло-голубой, чужая – красной. Светло-голубая линия была уже невдалеке от города.
– Почему он хочет нас уничтожить? – спросил Гессе.
– Почему все на этой планете хочет нас уничтожить?
– Впереди большая линза рыхлой проды, – сказал Рустик, – скорее всего, это множественные карстровые пещеры. Идем туда.
– Но мы же у самого города.
– Пещеры как раз под городом. Я надеюсь, что мы успеем до них добраться.
Кристи поискала глазами и нашла разломанный стул. Взяла в руки спинку и приготовилась защищаться.
– Ты все равно не сможешь мне повредить, – сказал голос.
– Почему это?
– Потому что я давно мертв. И тебе недолго осталось.
– А это мы еще посмотрим, – она размахнулась спинкой стула и ударила пустоту. Попала.
– Ну и что же? – сказал голос, – Ты хочешь причинить мне боль? Это очень плохо. Я сам умею причинять боль. Не нужно сопротивляться. Чем больше ты будешь сопротивляться, тем хуже ты умрешь. У тебя еще есть шанс умереть спокойно. Я тебя просто задушу. Ты ведь хочешь умереть легко?
– Спасибочки, – сказала Кристи, – вначале меня собирались резать на кусочки отправлять заказными письмами, кажется, а теперь предлагают просто тихо задушить. Как мило! Я от дедушки ушла и от бабушки ушла, а от тебя, дурня старого, и подавно уйду!
Она еще дважды ударила спинкой воздух, но на этот раз не попала. Она стояла спиной к запертой двери и чувствовала, как дергается ручка – толпа невидимок жаждала войти. Надеюсь, что запоры здесь крепкие, – подумала она и увидела, как тяжелая стеклянная пепельница подскочила и полетела в нее. Стекло было настоящим, это было слышно по грохоту удара. Пепельница попала в дверь; толпа за дверью приостановилась, в удивлении, потом снова взялась за ручку.
Невидимка явно хотел отогнать Кристи от двери. И он боялся подходить.
Значит, он боялся боли, боялся спинки стула. Тогда мы еще поборемся. Кристи осмотрелась, ища оружие получше. В комнате стояло два шкафа и один шкафчик висел на стене. В углу был стол, с виду довольно шаткий; стол был завален сильно разбитым прибором – даже не разберешь чем. Есть еще несколько сломанных стульев. Это называется «явные следы борьбы». Сейчас явных следов станет еще больше.
Кристи отступила на шаг от двери и прислушалась. Как бы осторожно ни ступал человек, он не может двигаться совершенно бесшумно. Сейчас. Сейчас. Еще немного.
Вот! Со всего размаха она ударила по пустоте у двери и невидимка вскрикнул.
Она продолжала бить ногой в одно и то же место; невидимка вскрикивал все глуше и все сильнее хрипел, наконец, перестал двигаться.
– Как, взял? – сказала Кристи, – или ты думал, что поймал обычную Бэтовскую девочку?
Она еще раз пнула ногами пустоту, но не попала. Невидимка успел отползти.
– Все равно сейчас поймаю! – сказала Кристи. – Если хочешь умереть легко, то сдавайся сразу. Не нужно сопротивляться. Чем больше ты будешь сопротивляться, тем хуже ты умрешь.
Невидимка оттащил в угол сломанный стул и стал отламывать ножку, для обороны. Кристи прыгнула и ударила по тому месту, где должны находиться его руки. Что-то зашуршало к дверям и даже успело схватиться за ручку. Кристи снова бросилась назад и ударила. Спинка стула, которую она сжимала за ножки, переломилась. Невидимка уполз и молчал. Нет, от двери отходить нельзя, – подумала Кристи.
Кто-то мощно ударил снаружи.
– Вот видишь, – сказал невидимка, – они все равно сейчас выбьют дверь. Ты сделала мне больно. Я еще не придумал, что я с тобой сделаю, но это будет очень страшно.
– Если доживешь! – ответила Кристи.
– Я давно мертв, – ответил голос, – я не могу умереть. Если ты мне не веришь, то возьми мою руку и пощупай.
– Не хватало еще!
Невидимка все же отломал ножку стула и сейчас держал ее примерно на уровне пояса. По тому, как висела ножка, Кристи сразу увидела, что этот человек никогда не проходил спецподготовки. Так оружие не держат. Так даже лопату не держат.
– Боже мой! – сказала она, – с кем я связалась?
Она применила прием ghjcn2 и невидимка рухнул. Теперь ему не так-то просто будет встать. Потом она отвязала поясок с платья, нащупала лежащее тело (тело действительно было мертвым на ощупь; лежащий был мужчиной с небольшой бородкой: из одежды были только брюки и те рваные; голова разбита спинкой стула, но крови нет); она связала невидимке руки за спиной, а кончик пояса привязала к трубе.
Тело снова начало шевелиться.
– А теперь давай рассказывай! – приказала Кристи. – или я буду швырять в тебя этой пепельницей.
А пепельница, кстати, не разбилась. Возможно, она была и не из настоящего стекла.
– Что рассказывать?
– Как тебя зовут, для начала?
– Я не знаю.
Кристи подумала. Ладно, настаивать не стоит. Это был просто вопрос вежливости.
В дверь снова ударило что-то тяжелое.
– Они все равно войдут, – сказал невидимка.
– Как войдут, так и выйдут. Теперь рассказывай, что у вас тут произошло.
Быстро!
– Я плохо помню.
– А ты постарайся.
– Я плохо помню, потому что тогда я был еще живым. У меня был дом на побережье и дети, кажется, два сына… Или три. Потом я заболел и умер.
– Чем заболел?
– Тем же, чем и другие. Мы называли это чумой.
– А что такое чума? – удивилась Кристи.
– Это такая земная болезнь.
– Врешь, нет на Земле такой болезни. Как вашей чумой заражались?
– Никак. От нее нельзя было спрятаться. Она приходила сама.
– Ну, и что было потом?
– А потом люди умирали, пока не умерли все.
– А где же ты сейчас?
– Под землей, на том свете.
– Правильно, под землей. А кто я такая?
– Я устал, – сказал невидимка, – я не могу больше с тобой разговаривать. Я уже придумал, как буду тебя убивать, но я тебе не скажу.
Его голос слабел.
Не говори, подумаешь, изобрел он шедевр изуверства. Я такие шедевры все до одного проходила на спецзанятиях. Козла копустой не удивишь. Козу, в данном случае.