Исповедь девственницы
Шрифт:
Его голос дрожал, но ответ мне понравился.
– И что тебя во мне возбуждает? – с интонацией следователя спросила я, продолжив танец.
– Ноги, – тихо сказал Федя, посмотрев вниз.
– Ты что, голых ног никогда не видел?
– Видел.
– А почему тогда? Или возбуждают именно мои?
– Твои.
– Почему?
– Красивые
– Но ведь ты понимаешь, – продолжила я учительским тоном, – что смотреть надо не только на ноги, есть ещё лицо, характер…
– Да, – смущённо согласился Федя.
– А
– Нет, – замотал головой подросток.
– И что же ещё?
Федя посмотрел на мою футболку.
– Лицо, – ответил он неуверенно.
– И сильно нравится?
Федя тяжело задышал, но не осмелившись признаться в своей симпатии, опустил глаза. Я решила его добить.
– Что, смелости не хватает сказать? А как глазеть под столом мне под юбку, хватает?!
– Я не глазел, – испугано и угрюмо ответил Федя.
– Ага, что я, не видела? Не стыдно тебе?
– Я случайно, – ещё больше покраснел несчастный мальчик.
– Да, случайно, аж с дивана сполз. Не рано ещё тебе женские половые органы разглядывать?
– Там же трусы были!
– А трусы разглядывать можно?!
– Я случайно, – повторил окончательно подавленный моей строгой интонацией Федя.
На протяжении всей беседы мы продолжали танцевать. Я держала его за плечи и смотрела в его лицо своими прекрасными глазами. Бедром я чувствовала, что его эрекция не утихает.
– Так, а ну давай убирай, – строго сказала я, посмотрев Феде на брюки, – убирай, убирай это безобразие.
И тут я совершенно неожиданно для себя взяла Федю сквозь брюки за член. Небрежно, почти не сжимая, тремя пальцами, как берут что-то, не имеющее особого значения.
Федя изменился в лице. Оно стало восторженно-глупым, взгляд замер, рот приоткрылся.
Тут медляк кончился. Я развернулась и отошла, как будто Феди не существовало. Наверное, это было жестоко, но день рождения, в конце концов, у меня, а не у него. Могу я покуражиться.
Заиграл Газманов. Я танцевала, не глядя на Федю, но чувствовала, что он не сводит с меня влюблённых глаз.
Третий медляк опять был с другом отчима, только теперь он еле стоял на ногах. Это мне не понравилось. Он превратился в полумертвое животное, мычал что-то мне на ухо. Вроде, учил, как жить. Мне приходилось весь танец поддерживать его, чтобы он не свалился с ног. Мои же ноги были отдавлены окончательно.
Наконец этот ад кончился. Друг отчима ещё немного подергался под Диму Маликова, и мать увела его, видимо, спать.
Как ни печален был конец нашего романа, но общение со взрослым мужиком, особенно такое тесное, и его сексуальный интерес придали мне уверенности в себе. Это очень пригодится в школе, где меня на любовном фронте постигали только неудачи и виною всему, как я полагала, была именно низкая самооценка.
Вскоре гости начали расходиться. Друга отчтма погрузили в такси, остальные родственники и друзья
Федя одевался вместе с остальными. Я старалась не смотреть на него, но чувствовала, что он не сможет просто так уйти.
Я решила дать ему небольшой шанс и отошла из коридора в кухню. Через несколько секунд в кухню вошёл Федя.
– Лера, я тебя люблю, – выпалил он, схватил мою руку и быстро поцеловал её.
– Счастье-то какое, – произнесла я высокомерно, но руку не убрала. Федя продолжал держать её, и мне было интересно, что он сделает дальше.
Он залился краской, в его глазах была бездна отчаяния и тоски от осознания того, что сейчас мы расстанемся и скорее всего навсегда. Он горел желанием обнять меня и уже не отпускать никогда, но страх перед старшей на два года девушкой не позволял ему это сделать. А мне хотелось продолжения…
– А ну пойдем, – сказала я и повела его в свою комнату.
Закрыв дверь, я прислонилась к ней спиной и поставила Федю перед собой.
– Сильно меня любишь? – спросила я, не меняя высокомерного тона и строгого взгляда.
– Да… – ответил Федя, тяжело задышав.
– Делай, что хочешь, – вдруг сказала я и подошла вплотную к обалдевшему подростку.
Он впал в ступор. Всё, о чем он мечтал весь вечер, вдруг стало так близко. Вот соски, торчащие сквозь тоненькую футболку, вот голые горячие бёдра, которые можно раздвинуть, обнажив белые трусики.
– Ну что? Трогай меня… Где хочешь… – снова сказала я и развела руки в стороны. В моей голове, подогретой и вскруженной шампанским, снова вертелась пьяная сладкая мысль о том, что я могу делать всё и абсолютно безнаказанно. Через несколько минут этот мальчик исчезнет из моей жизни, и я больше никогда его не увижу. Поэтому я могу сейчас превратиться в шлюху, обнажив все свои самые грязные желания. Эта мысль окончательно сорвала мне крышу, и я захотела сделать что-то невероятно бесстыдное…
– Хочешь, я сниму трусы?
– Да… – выдохнул Федя и перевел ошалевший взгляд мне на юбку. Я чувствовала, как дрожит от возбуждения всё его тело. Но я была возбуждена не меньше. Сердце долбило, как отбойный молоток. Я текла так, что трусы были мокрые насквозь, и влага ощущалась на бёдрах.
Я задрала юбку.
– Смотри…
Взгляд Феди замер. Он увидел то запретное, что всегда скрывается женщинами.
Но мне этого было мало. Я безумно захотела шокировать этого обалдевшего мальчика своей голой промежностью. Мне вдруг так захотелось ее хоть кому-нибудь показать. Показать то, что показывать еще с детства считалось величайшим позором. А тут такая возможность сделать это безо всяких последствий. Не это ли меня сейчас дико возбуждает? Возможность безнаказанно продемонстрировать свои позорные "прелести".