Исповедь для Алисы

Инош Алана

«Я и не насилую)»

«Это что-то новенькое)) С каких пор моя писанина начала тебе нравиться?»

«Не сразу, но распробовала)) Но и твоя личность многое решает. Я по-прежнему очень хочу тебя увидеть. Твои глаза, твою улыбку».

«Я редко улыбаюсь. Но с тобой стал чаще».

«Тебе что-то мешает сказать мне то, что ты хочешь сказать. Не надо бояться. Ты можешь, конечно, снова отмахнуться или отшутиться. Оттянуть то, что назрело и требует шага вперёд. Но бесконечно откладывать это нельзя».

«Ты, конечно, очень умная и проницательная, Алиса. Но это всё не так просто».

«Проще, чем ты себе

надумываешь. Ты опять ускользаешь, уходишь в скорлупу. Не паникуй, подыши, расслабься. Не кури, от этого только хуже. Помолчим, если хочешь. Почувствуй мои руки...»

Не только руки, но и что-то мокрое и солёное на щеках и губах чувствовала Ольга. Стало чуть легче, будто тугое и болезненное уплотнение прорвалось где-то в горле.

«Мне очень хорошо молчать с тобой».

«Поиграем в стихи?))»

«Не хочется пока. Потом как-нибудь. Мне нужно кое-что дописать».

«Ого)) Кажется, чью-то Музу прорвало?))»

«Нет, это немножко другое. Пробую себя в жанре реализма».

«Интересно) Хорошо, жду)

6

«Привет) Что-то ты надолго пропал... У тебя всё нормально?»

Последняя точка в файле была уже поставлена, но как отправить? Не придумывался заголовок, это и удерживало. К «Чёрной повязке» накопилась куча оставленных без ответа комментариев, в «Курилке» Убийца Смысла тоже блистал своим отсутствием. Спать получалось от четырёх до пяти часов — на грани между индивидуальной нормой и бессонницей. Каждое утро — одно и то же: звонок будильника и желание убивать, ввод пароля «Алиса» для отключения режима Терминатора, душ, кофе и завтрак. Проще всего готовились яйца, на них Ольга и налегала. Как всегда: джинсы со стильным ремнём (на самом деле — чтоб не сваливались), рубашка, пиджак, два пшика туалетной воды с холодным мужским ароматом. Ключи от квартиры и от машины, спуск по ступенькам.

— Доброе утро, Ольга Владимировна.

— Здравствуйте, Катя.

Близость Нового года маячила мандариновым призраком. Выбрав самые душистые, Ольга купила три килограмма. Достав из шкафа гантели, немного напомнила мышцам, что такое нагрузка. Они вспоминали неохотно: перерыв слишком большой.

Письмо Алисы ждало ответа, она была на сайте тридцать минут назад, а файл оставался безымянным. Вернее, под рабочим заголовком «Алиса». За каждым мандарином Ольга вставала и ходила на кухню, чтобы движением успокаиваться. Немного помогало, но полностью тоскливый ком не уходил. Очень хотелось громко врубить музыку в наушниках, наплевав на перспективу глотания обезболивающего. Да ещё и бросать курить Ольга затеяла, и без сигарет её трясла настоящая ломка. Желание что-то сунуть в рот она перебивала мандаринами — для этой цели и купила так много. Благо, аллергией не страдала.

«Сейчас на сайте», — горело в профиле Алисы. Сердце — сто тридцать ударов в минуту, холод пальцев, тоскливый ком под рёбрами. Невыносимо сладко смотреть в её глаза, ласковые, чуть заплаканные, но как же страшно выслать файл!.. Ещё не озаглавленный к тому же. Она выложила какой-то рассказ вчера, а Ольга даже не удосужилась толком глянуть: глаза видели, но буквы не складывались в слова.

Целая исповедь получилась. К чему это всё? «Шаг вперёд» может оказаться шагом в пропасть, который перечеркнёт всё, и тогда... Ольга закрыла глаза,

со стиснутыми зубами перебарывая накатившую тягуче-тошнотную боль под сердцем. «Не представляю себе, как это — без тебя», — повторяла она, не сводя неподвижного взгляда с оливковых глаз с красными прожилками от слёз.

«Исповедь для Алисы». Заголовок выскочил сам из зимнего сумрака за окном, и Ольга переименовала файл. Будь что будет.

«Это не для вычитки. Это для тебя».

Прикрепив файл к письму вместе с фотографией у внедорожника на стоянке, она нажала «отправить». Улетело — не отменишь отправку, не повернёшь всё вспять. Теперь — только ждать, уставившись тоскливо-жадными глазами на значок «сейчас на сайте» в её профиле.

Кофе, мандарины? Ничего не лезло, внутри сидела туго сжатая пружина ожидания. Тянуло схватиться за сигарету, дать слабину, но — бросать так бросать, и Ольга терпела, сцепив зубы. Кто-то что-то писал в «Курилке», очередная порция комментариев к рассказу.

Единичка во входящих... Сердце бухнуло и забилось натужно, почти больно.

«Обними меня».

Всего два слова, но от них веки судорожно зажмурились, зажимая скупые солёные капли между ресницами, а по сердцу полыхнул невыносимо-сладкий жар.

«Я ждал, как приговора, — спотыкаясь и торопливо правя опечатки, зашевелились пальцы на клавиатуре. — Ждал, казнишь ты или помилуешь».

«Просто обними меня, хорошо?»

Ольга повиновалась. Под руками проступил невесомый воздушный остов — плечи, ключицы, лопатки. Мягкость русых волос обволакивала пальцы мурашками. Уши горели.

«Чувствуешь, что я сейчас делаю?)»

«Чешешь зверя за ушами».

«Верно. Иди на мою страницу и выбери любой рассказ, а я попробую угадать».

Чтобы устаканить пляску букв, потребовалось усилие воли. Сил Ольга просила у тёплых оливковых глаз со следами слёз.

«Научи меня танцевать» — так назывался новый рассказ Алисы. Ольга вчера совсем не вчитывалась и не разглядела, что это — фемслэш.

«Тонкие руки поднялись и обвили плечи Анны.

— Неужели ты никогда и ни с кем не танцевала? — Анна дышала совсем близко от щеки Жени, чувствуя слабый, почти выдохшийся аромат туалетной воды.

— Никогда...

Женя доверчиво прильнула к ней».

«Прости, я слепой идиот. Ты намекала, подсказывала... Но вчера мои глаза были не там, где надо. Смотрели, но не видели».

«Ничего) Зато сейчас они видят всё))»

«?!» в треугольнике звякнули об извилины, стучась в голову.

«Постой... То есть, ты знала?»

«Не сразу. Но догадки были) Получалось забавно: твои гости спорили, гадая, не прячется ли за моим девчачьим профилем волосатый мужик, но им даже в голову не приходило предположить, что Убийца Смысла — девушка))»

Улыбка тронула губы, пальцы Ольги касались экрана, обводя контур щёк, подбородка, ямки над ключицами.

«С девушкой ты мне, конечно, польстила. Я не знаю, что ещё сказать».

«Просто скажи мне эти слова».

Оливковые глаза улыбались грустно и мудро. Кулак Ольги сжался. Они не должны плакать! Разве только от радости...