Исповедь Стража
Шрифт:
— Я не знаю ответа, Гортхауэр. Не знаю…
— Я тоже…
Здесь была еще одна приписка — явно более поздняя, потому как и почерк был другим, да и язык был не ах'энн, а синдарин времен начала образования нуменорских поселений в Средиземье.
«Эта запись поколениями передавалась в нашем роду, и ныне, отдавая ее Страннику, разыскавшему нас, потомков воинов Аст Ахэ, еще живущих на лике Арты, я выполняю завет своих предков — помнить. Да поможет судьба ему создать Летопись, дабы стала она досто…»
Дальше
Я поймал себя на мысли, что начинаю верить этим записям. И не потому, что они убеждают меня, — именно потому, что они так отличны от всего, что знаю я, потому что временами то, что я в них читаю, кажется мне либо нелепостью, либо ложью. Если бы это была полностью выдумка, то сочинитель уж постарался сделать свою повесть наиболее достоверной и непротиворечивой…
Единый, укрепи меня в вере моей, мне страшно…
Ох, Борондир… Я не уподоблюсь твоему богу. Я не стану молча переживать в одиночку. Я пойду к тебе и попрошу прощения. А потом мы снова станем спорить и ругаться до хрипа, чуть ли не до драки. И снова все будет повторяться. Снова и снова. Но мы все же найдем хоть что-то общее. И ты, и я. Иначе Свет и Тьма воистину будут враждовать до Конца Времен. Кто-то должен начать. Может, как бы это самонадеянно ни звучало, это будем мы с тобой?
ГЛАВА 8
Месяц нинуи, день 9-й
Некоторое время я с Борондиром не встречался. Подспудно меня, конечно, мучила совесть, ведь для человека вроде него нет ничего хуже, как сидеть взаперти и не иметь возможности хоть что-нибудь делать. Не думаю, чтобы работа над глоссарием отвлекла его надолго. Но чем быстрее я разберусь с Книгой, тем скорее решится его судьба.
Я поймал себя на мысли, что в любом случае я отвечаю за его участь. Впервые человек, чья судьба зависит и от моего решения тоже, был для меня не именем на бумаге — я видел его лицом к лицу. И было мне очень не по себе.
А Книга действовала на меня странным образом. С одной стороны, меня с детства учили, что все было не так. С другой стороны, я не мог не признать, что у противников моих предков могло быть на этот счет совсем иное мнение. И Мелькор для них был могучим и милосердным богом-покровителем, а Валар и эльфы — врагами и несправедливыми карателями. Я мог допустить, что действительно существовали эльфы, которые вполне уживались с Морготом. Я вынужден был это признать — язык свидетельствовал за это со страшной неумолимостью. И, стало быть, в Книге слишком многое могло оказаться правдой.
А еще — меня привлекала страстность образов. Я видел и пылкого Гортхауэра, и мудрого смятенного Мелькора,
Именно потому я старался сейчас не встречаться ни с Борондиром, ни с Линхиром, ни с другими моими знакомыми и сослуживцами. Мне казалось — я совершаю предательство. И я прятался от всех, прятался в эту проклятую Книгу…
Тут стояла четкая дата. А написано-то было сразу на двух языках. Ах'энн и, как ни странно, харадский. Харадский жреческий. На нем записывали в основном хроники и священные тексты. Но, судя по языку, запись очень старая. А в начале и в конце текста начертана руна ах'энн — Эрт. Как сказал мне Борондир, это знак земли, огня и жизни. Словно кто-то поставил подпись.
КЭННЭН ГЭЛИЭ — ЗВЕЗДНОЕ ИМЯ
Год 476 от Пробуждения эльфов
Я помню.
Выбор Звездного Имени — кэннэн Гэлиэ — праздник для всех. И даже среди зимы, она знала, будут цветы. Тем более сегодня — в День Звезды: двойной праздник. Она выбрала именно этот день, а с нею — еще двое, оба двумя годами старше. На одну ночь они трое — увенчанные звездами, словно равны Учителю: таков обычай. Но это все еще будет…
А сейчас — трое посреди зала, и Учитель стоит перед ними.
— Я, Артаис из рода Слушающих Землю, избрала свой Путь, и знаком Пути, во имя Арты и Эа, беру имя Гэллаан, Звездная Долина.
— Перед звездами Эа и этой землей ныне имя тебе Гэллаан. Путь твой избран — да станет так.
Рука Учителя касается склоненной темноволосой головы, и со звездой, вспыхнувшей на челе, девушка выпрямляется, сияя улыбкой.
— Я, Тайр, избираю Путь Наблюдающего Звезды, и знаком Пути, во имя Арты и Эа, беру имя Гэллир, Звездочет.
— Перед звездами Эа и этой землей…
Последняя — она. И замирает сердце — только ли потому, что она — младшая, рано нашедшая свою дорогу? Как трудно сделать шаг вперед…
— Я, Эленхел…
Она опускает голову, почему-то пряча глаза.
— …принимаю Путь Видящей и Помнящей… и знаком Пути, во имя Арты и Эа, беру…
Резко вскидывает голову, голос звенит.
— …то имя, которым назвал меня ты, Учитель, ибо оно — знак моей дороги на тысячелетия…
Знакомый холодок в груди: она не просто говорит, она — Видит.
— … имя Элхэ, Полынь.
Маленькая ледяная молния иголочкой впивается в сердце. Какое у тебя странное лицо, Учитель… что с тобой? Словно забыл слова, которые произносил десятки раз… или — я что-то не так сделала? Или — ты тоже — Видишь?
Ее охватывает страх.
— Перед звездами Эа и… Артой… отныне… — он смотрит ей в глаза, и взгляд у него горький, тревожный, — и навеки, ибо нет конца Дороге… имя твое — Элхэ. Да будет так.
Он берет ее за руку — и это тоже непривычно — и проводит пальцами по доверчиво открытой ладони. Пламя вспыхивает в руке — прохладное и легкое, как лепесток цветка.