Исповедь травы
Шрифт:
– Ты даже не хочешь остановиться и побеседовать со мной?
От стены отделяется темноволосая кудрявая девушка, чем-то похожая на Хейтиле, но значительно моложе. Кожаные штаны, безрукавка, отороченная мехом. К ноге ее жмется здоровенный пес, что-то вроде помеси овчарки с лайкой.
Волчица. Степнячка.
– Мир тебе, добрая женщина, - отвечаю я на всякий случай, хотя у меня есть веские причины сомневаться в ее доброте.
– Я возвращаюсь домой, за Сухое русло... и хотела бы попасть туда как можно скорее, ибо улицы ночного города страшат меня...
– И не без оснований, - молодая Волчица
– Так что я буду очень благодарна тебе, добрая женщина, если ты не станешь задерживать меня в этом неприятном месте.
– Ну пока ты со мной, тебе ничего не грозит...
Ну-ну. Скажи это кому-нибудь другому. Как ни быстро убрала я руку под плащ, но Волчица наверняка успела разглядеть на моем большом пальце крупный кровавый рубин в массивной оправе из золота. Рубин этот сегодня вечером бросил нам с Лугхадом какой-то лорд, пришедший в восхищение от того, что мы делали. И иду я, понятное дело, вовсе не домой - Крысиный квартал по эту сторону Сухого русла и много дальше от центра - а к некой надежной мадам, которая держит "приличное заведение" на улице Яххи и по совместительству дает деньги под заклад. Если я выручу за камень хотя бы две трети его настоящей стоимости, у меня появятся новые туфли взамен окончательно разбитых, у Лугхада - хоть одна нарядная тряпка, а кроме того, недели три на нашем столе будет мясо...
Если... Если только у меня не отберут его прямо сейчас. Видно же, что Волчица вышла на охоту...
– К тому же при мне нет ничего по-настоящему ценного.
– Даже если это правда - ты молода и красива... звенящая браслетами в ночи!
– по голосу слышно, как она усмехается. Этого не скроешь никакой одеждой. И не поможет тебе ни твой кинжал, ни твое покрывало, если кто-то пожелает иметь тебя своей рабыней.
Даже кинжал разглядела под плащом...
– Зачем ты говоришь мне это, дочь степей? Неужели ты думаешь, что я пошла бы одна по ночному городу, если бы у меня был выбор?
Воистину так - уж лучше нарваться одной и магически отбиваться, чем нарваться вдвоем и засветиться до срока перед Лугхадом. Сам же Лугхад в ночной уличной драке - помощь невеликая, ему надо пальцы беречь. И днем в такие места не ходят - днем мадам спит, а работает ночью.
Молчание. Волчица размышляет, а пес у ее ног нетерпеливо ворчит.
– Ты нравишься мне, ночная странница, - говорит она наконец, и в голосе ее все то же легкое презрение кошки к мыши, с которой она играет.
– Поэтому я приглашаю тебя быть гостьей в моем доме. Скоро должен вернуться мой брат, и я попрошу его проводить тебя.
– Я с радостью принимаю твое приглашение, - отвечаю я. По Волчьим законам, отказаться от гостеприимства и предложенной помощи - значит нанести хозяевам дома кровную обиду. Все горожане для них - низшие существа, и эта Волчица оказывает мне честь, снисходя до меня. Только я предпочла бы обойтись без подобной чести. Хотя бы потому, что уже успела сказать неправду про то, куда иду, а когда имеешь дело с Волками, это чревато.
Волчица хватает меня за руку, тем самым лишив возможности потихоньку снять и спрятать рубин, и тащит внутрь. Миновав пару неосвещенных коридоров, я оказываюсь в большой комнате без окон, но с несколькими дверями. Ярко горят свечи, пылает пламя очага, в котором на тонких стальных спицах жарится мясо. Ковры, статуэтки грубого литья, бронзовая посуда - все стильно и без излишней роскоши. У входа - стойка для оружия, на которую я, не дожидаясь напоминания, кладу кинжал. Волчица сопровождает это мое действие одобрительным взглядом - то ли ценит мое уважительное отношение к их обычаям, то ли радуется, что добыча сама лезет в пасть...
– Садись вон туда, на подушки, - она показывает в сторону очага.
– Если хочешь, угощайся - бери мясо, на столике есть сладости, а в кувшине молоко.
Однако не бедно живут тутошние Волки - молоко, медовые лепешки, жженый сахар... Поблагодарив, беру одну из лепешек и начинаю есть, отламывая кусочки и обмакивая их в молоко.
– Разве покрывало не мешает тебе?
– с подозрением смотрит в мою сторону Волчица. Нет уж, не дождешься. Сама же намекала мне по поводу продажи в рабство, а мне что-то ощутимо неохота нарываться именно сейчас...
– Мешает, безусловно. Но ты же знаешь, что городские женщины из высшего сословия могут открывать лицо только у себя дома. Я уважаю ваши обычаи - уважай и ты наши.
Хорошо сказано - спокойно, но с достоинством. Глядишь, еще все обойдется...
С минуту Волчица рассматривает меня. Конечно, здесь рубиновый перстень уже никак не скроешь. Да и пресловутые браслеты на моих руках определенно действуют ей на нервы. А ведь они даже не серебряные - так, какой-то сплав, дешевка... но уж больно красивая дешевка. Мутамнийская работа, я к ней всегда была неравнодушна. В Кармэле так не умеют. Вот и перстень этот дорогущий - камень без затей сточен кабошоном и оправа самая примитивная, вся ценность в весе. Хотя, должна признать, на руке Лугхада он выглядел на редкость эффектно.
– Кажется, брат стучит, - вскидывается Волчица.
– Пойду открою, - и выскальзывает из комнаты, властно бросив псу: "Охраняй!" Псина укладывается поперек входа в комнату. Пока хозяйки нет, я отбрасываю покрывало и торопливо выхватываю из огня спицу с мясом - что бы там ни было, а упускать случай незачем, еще насижусь на каше да на подвальных грибах...
От входа доносятся голоса, но я не могу разобрать ни слова. Кажется, Волчица спорит с каким-то мужчиной, а тот энергично не соглашается. Наконец, я слышу ее приближающиеся шаги и снова торопливо закрываю лицо.
Волчица стоит на пороге и молчит, но все во мне так и сжалось: сейчас начнется...
– Ты действительно нравишься мне, женщина из города, нарушает она молчание.
– Хотя бы потому, что ты учтива, в отличие от большинства местной знати, и умеешь уважать чужие обычаи. Но, как это ни печально, ты все-таки горожанка, forass, - это слово на своем языке она произносит с нескрываемым презрением.
– А если городская женщина ночью идет по городу одна и не боится даже зайти в квартал, где живут Степные Волки, значит, она колдунья...
– и неожиданно резко командует своему псу: - Взять!