Исповедь травы
Шрифт:
И снова отчаяние неведомо куда несущейся мелодии - и вдруг словно остановка на полном бегу, плавный, печальный перебор, и на фоне его Лоти отрешенно выговаривает финальные слова:
– Лезвие меча скользит по камням, и скрежет царапает кристальную твердыню безмолвия, застывшего не одну сотню лет назад. Неужели, неужели я не успела?!...
Воцаряется благоговейная тишина. Но я не позволяю ей продлиться слишком долго:
– Это твоя вещь, Лоти?
Она кивает.
– Знаешь ли ты, что сейчас я услышала то, что можно поставить почти вровень со Словами Луга? Не всякому Мастеру Ордена дано так проецировать эмоции, как это делаешь ты - и без всякого обучения!
–
– Она и без короны была нашей любимицей.
– Я давно пытаюсь что-то делать, - Лоти смотрит на меня. Но мне не у кого учиться, и я не знаю, хорошо я это делаю или плохо. А как вы появились, стала мечтать - вот бы у Лугхада поучиться... Потому и на лестницу к вам бегала все время, но подойти боялась. Кстати, ты сказала - Мастера Ордена... это кто такие?
Я гляжу на щель между портьерами - она едва видна, на улице уже почти стемнело, - и понимаю, что сегодня я дома не ночую. Ничего, Он будет слишком поглощен своими глюками, чтобы чересчур беспокоиться обо мне, а я - сейчас я в первую очередь член Ордена, и во вторую, и в третью, и лишь в десятую - все остальное. И никогда в жизни не прощу себе, если вот прямо сейчас не загружу Лоти по программе-максимум! Такие самородки и в Городе-для-Всех на улице не валяются, а уж здесь, в Кармэле...
Нам постелили в комнате Лоти, на большой кровати, где можно было улечься вдвоем - но мы в эту ночь так и не легли. Лоти прихватила с собой гитару Сульвас, горя желанием показать мне все, что у нее есть, и... слава богам, что акустика в этом доме, как в хорошей студии звукозаписи! А что касается меня, я уже давно привыкла спать не по ночам, а с рассвета до полудня живя с Ним, привыкнешь и не к такому.
Откуда, откуда это - в ней, здесь? "Откройте лаву скорей ценою смерти моей - вы сами себя уничтожите в ней! Да, Свет идет, Свет грядет, я - лишь судьбы поворот, и станет тайное явным в означенный год..." Или дар Серидов, который так боялся потерять ее отец, и заключается в этом? Если не врут легенды и рукопись Пола Открывателя, Аньес вроде тоже умела петь, но Слов, кажется, не складывала...
Когда за окнами проступает первая синева, я все-таки собираюсь домой. Лоти, естественно, сопровождает меня. По версии для слуг и остальных Последних - ради охраны, но я-то вижу, как горят от нетерпения ее глаза - еще немного, и она познакомится с самим загадочным Безумцем! На всякий случай предупреждаю ее о том, что мое истинное достоинство в Ордене при Нем упоминать никак не полагается - не время еще...
На улице зябко, плащ и покрывало плохо спасают от утренней свежести. По дороге наш разговор и не думает прекращаться, так что долгий путь до "замка ужаса" пролетает незамеченным. Лишь когда в створе переулка вырастают знакомые развалины, я понимаю, что все, пришли...
И тут Лоти вцепляется мне в плащ и выдыхает потрясенно:
– Ой... Ты только глянь...
Над городом встает ярко-розовый рассвет, зажегший пожар в тех окнах, где еще уцелело пыльное стекло. Этот же пожар полыхает и в большом квадратном проломе на башенке, хотя никакого стекла там давно нет... Там есть Лугхад, небрежно сидящий на подоконнике (третий этаж!) - одна нога согнута в колене, другая свисает вниз, упираясь в какую-то выбоину в камне. Его романтически растрепанные волосы - ну конечно, опять забыл причесаться!
– костром полыхают в золотисто-розовом свете утра. На коленях Его гитара, и Он отрешенно перебирает ее струны, устремив взор даже не вдаль, а вовне. Застывшее прекрасное лицо без малейшего следа мысли или чувства, глаза, словно затянутые хрусталем - что видит Он сейчас, недоступное простым смертным?..
Причина хрустального взора стоит тут же, на подоконнике, еще полная на четверть.
– Десять лет расстрела через повешение, - непроизвольно вырывается у меня.
– Без права переписывания!
– За что ты его так? Он же безумно прекрасен...
– Именно что безумно, трать-тарарать!
– я оглядываюсь в поисках подходящего обломка кирпича.
– Печальный демон, блинн, дух изгнанья! Только звезды на бледном челе не хватает, да еще гальки, пересыпаемой из одной обожженной ладони в другую! Ты думаешь, это он меня всю ночь ждет?
– А разве не так?
– Все может быть, но скорее всего, просто пребывает в трансе. Честное слово, иногда мне так хочется повесить этого романтического героя на ближайшем суку, чтоб душу не травил!
– Кажется, понимаю, - тихо произносит Лоти.
– Рядом с ним невозможно находиться слишком долго - это как боль...
Я уже прицелилась в бутыль "Катшаангри" и отвожу руку для броска...
– Хэй!.. Менестрель!
В тени у стены дома стоит Китт, дочка матушки Маллен и сестра Ярта, и смотрит снизу вверх на этого нечеловечески прекрасного изверга. На ней лилово-розовое платье с золотым шитьем, явно с чужого плеча - ноги путаются в подоле, корсаж болтается на еще неразвитой груди. Явно наследство от какой-нибудь кабацкой шлюхи... Под глазами разводы от краски, размазанной с белесых ресниц, а в бесцветно-белые волосы воткнута ветка цикория, судя по всему, недавно сорванная близ уличной канавы.
Ума не приложу, кто может польститься на это существо четырнадцати лет, тощее, бледное, как всходы подвальных грибов, и с характером помоечного котенка. А ведь на то, что она получает за ночь, фактически кормится семья из трех человек. Братец-то ее чаще попадается, чем действительно приносит домой что-то существенное. Эх, поучила бы я его технологии этого дела, не будь он таким поросенком и не таскай последнее у таких же, как сам!
– Менестрель!
– Китт снова выкрикивает непривычное слово и, по-моему, получает огромное удовольствие от того, что знает его и может произнести.
Хрустальное выражение на лице Лугхада разбивает бледная тень улыбки:
– Ты меня зовешь, маленькая принцесса?
Нацеленный на окно кирпич выпадает из моей руки.
– Тебя... Сыграй мне что-нибудь! Только понятное, а не как вы с Лигнор по ночам, про какую-то магию - "растопи мой лед", и еще эти, как их... хлопья пены сна, вот!
Его улыбка делается шире, словно поднимающееся солнце озаряет задумчивое лицо. Медленно, словно в полусне, Он берет первый аккорд...
– Слушай, маленькая принцесса Крысиного квартала. Слушай песнь рассвета, как пели ее влюбленные рыцари своим прекрасным дамам из высоких замков, в прекрасной стране, унесенной в небо дымом костра...
Ой, что сейчас будет! Можно только гадать, куда уехала Его крыша за эту ночь, когда я не занималась установкой ее обратно на место...
Свет!!! Что это? Разве такое можно извлечь из простой гитары? Как голос далекого рога, как серебряный отсвет, разгорающийся в восточной части неба...
– Радость моя, вот и все! Боль умерла на рассвете, В нежных перстах облаков...Даже сквозь плащ я чувствую ногти Лоти, вцепившейся в мою руку. Следы останутся... А мне самой даже вцепиться не во что...