Исправительная академия. Том 1 и Том 2

Хай Алекс

Да и то, что я решил молчать об инциденте на псарне, тоже может прибавить мне очков популярности. Мне были нужны друзья среди «старичков» и сторонники среди преподавательского состава. И сейчас требовалось показать свою надежность.

Конечно, можно было придумать что-то более безопасное, но времени у меня оставалось немного, и приходилось решать задачи нестандартным образом. Лишь бы все это помогло.

— Сейчас будет жечь, — предупредил лекарь.

— О, поверьте, я знаю.

Я стиснул зубы и зашипел, когда он принялся надо мной колдовать. Пора

бы уже привыкнуть к этим ощущениям, потому как, что-то мне подсказывало, что это далеко не последняя подобная процедура.

Краем глаза я заметил, что девчонка с короткой стрижкой выбежала из пристройки. Лишь бы не пошла разносить новости.

Я несколько раз вырубился, пока лекарь надо мной колдовал. И всякий раз Антонина начинала паниковать. Приходилось уже вдвоём ее успокаивать. Остальные ребята наблюдали за процессом с интересом: когда еще такое увидишь.

— Вроде же наркоз положен, нет? — Спросил низкорослый паренек в желтой куртке.

— Вам положен, а Оболенский у нас особенный, — проворчал лекарь. — Конституция и дар воина позволяют ему выдерживать большие нагрузки, в том числе и боль. Вас бы от такого разорвало, Игорь, так что лучше не пробуйте.

— Никакого желания, — этот Игорь с опаской на меня покосился, когда на моем лбу снова проступила испарина. — Подумать только, такие жертвы — и все ради нас, плебеев…

— Я вас так не называл, — прохрипел я. — Мне главное, чтобы человек был хороший. А есть у него сила или титул или нет, дело десятое.

Наконец, лекарь закончил экзекуцию. На месте разорванных тканей красовался алый рубец. Болючий до ужаса, но хотя бы мясо не торчало.

— Извините, косметические изыски — это не ко мне, — сказал врач, накладывая защитную повязку. — Я больше по традиционной медицине.

— Мне и так отлично, — устало улыбнулся я. — Большое спасибо. А теперь надо поесть…

Меня вырубало от усталости и голода, но сперва нужно было добыть еды. Не поем как следует перед сном — и процесс восстановления замедлится. И сейчас я был готов жрать даже из собачьей миски.

Доктор принялся складывать вещи в чемоданчик, а я неуклюже поднялся. Так, равновесие держим — уже хорошо. Осталось пройти пару сотен метров до корпуса…

Девчонка с короткой стрижкой появилась в дверном проходе. В руках она тащила сверток из шуршащей бумаги.

— Ты вроде есть хотел? — она протянула мне сверток. — Я сбегала тут. На кухне сегодня Яшка дежурит, набрал немного…

Я уставился на девчонку почти что влюбленными глазами.

— Как твое имя, богиня?

Позади меня кто-то захихикал, а девчонка пригрозила весельчакам кулаком.

— Лена я, Юшкина.

— Если поесть, то лучше на улице, — предупредила Антонина Дмитриевна. — Собаки почуют еду и заволнуются. А до кормежки еще далеко.

Я кивнул.

— Хорошо.

— На минутку, Оболенский, — главная по псарне жестом велела остальным выйти вон. Те послушались и оставили нас наедине.

Я сжал в руках сверток с гостинцами так крепко, словно от него сейчас зависела моя жизнь. Ну, в какой-то

степени так и было. Желудок запротестовал, когда пришлось отложить трапезу.

— Владимир, вы сегодня совершили очень глупый поступок, который мог скверно закончиться. Скверно для всех.

— Но ведь у нас получилось.

— К счастью. Но все могло пойти не так в любой момент. Пообещайте мне, как пообещали Алтаю, что больше подобное не повторится.

— Признаю, что поступил, не подумав, — кивнул я. — Но я был уверен в своих силах. И риск считаю оправданным. Ведь если я правильно понял, с псом мы договорились.

— И мы подошли к моей второй просьбе, — помрачнела Антонина. — Признаюсь, я не рассчитывала на то, что у вас дойдет до контакта с этим псом. Но вы прошли его проверку, вы начали заслуживать его доверие. И теперь вам ни в коем случае нельзя его бросать.

— Я и не собираюсь.

— Я в питомнике не первый год. Владимир Андреевич, — вздохнула Антонина. — На моей памяти было много печальных историй. Поэтому я настаиваю. Вы не должны предавать доверие этого пса. Боюсь, еще одного расставания с человеком, которого он полюбит, он просто не переживет. Вы уже сделали очень много — он вами заинтересовался и согласился за вами идти. Я вижу это. Не обманывайте его надежд.

Я бросил взгляд в сторону вольера, где отдыхал Алтай.

— Думаю, мы подружимся, Антонина Дмитриевна. Не сразу, но подружимся. Если слово аристократа для вас что-то значит, вы убедитесь, что я настроен серьезно.

Девушка наградила меня тяжелым взглядом.

— Надеюсь, это и правда так. А сейчас идите, вам нужен отдых. Рабочие часы на сегодня я вам зачту, но лучше бы вам просто отдохнуть.

— Поглядим. Может еще и отработаю, — улыбнулся я и направился на улицу.

Да уж, Хруст, опять ты нашел приключения на ровном месте.

У выхода меня уже ждали.

— А ты не такой сопляк, как остальные, — один из «старичков», которого здесь, видимо, считали старшим, протянул руку. — Не испугался. Не мямлил. Одобряю. Я, кстати, Митя. Минин.

— Володя. Оболенский, — я виновато улыбнулся и протянул левую руку. — Извини, правой сейчас не пожму.

— Ну он тебя и пожевал, сиятельство, — Минин кивнул на кучу сваленных досок возле деревянной ограды, отделявшей территорию питомника от загона для лошадей. — Ленка говорит, она там не только на тебя притащила, так что делись. Идем, перекусим вместе.

Эх… Ну ладно, совместная трапеза — залог добрых отношений.

Мы с ребятами расселись, и Ленка с тучной девицей по имени Тамара принялись накрывать «поляну». В свертке нашлись две черные буханки, кусок сыра, половина палки колбасы и шмат масла.

— Чем богаты…

— Да нормально, живем, — улыбнулся я.

Минин достал из-за пояса нож, протянул Ленке, и та принялась лихо резать наши пожитки. Тамара ловко собирала бутерброды и передавала по кругу.

Первые два, казалось, сгорели у меня еще в пищеводе. Невысокий Игорь и Митя с жалостью на меня взглянули и отдали каждый по одному.