Исправительная академия. Том 1 и Том 2
Шрифт:
— Привет, Принцесса, — улыбнулся я. — А ты что здесь забыла?
— Все то же. Родители посчитали, что я еще не готова вернуться в Петербург. Тут же свежий воздух, это ведь так важно для восстановления здоровья… А вот тебя я и правда не ожидала здесь увидеть. Вроде бы ты тогда…
— Меня тоже посчитали не до конца исправившимся, — я поспешил пресечь лишнюю болтовню.
Принцесса отложила журнал, поднялась и остановила взгляд на Вяземском.
— Все преследуешь его, да? — тихо сказала она. — Лучше бы в Петербурге оставался. А то, глядишь, вернешься — а помолвку уже и расторгнут. Не за Оболенским
Видимо, Елисеева ударила в больное место.
— Тебе-то какая разница, наркоша? — изменившись в лице, прошипел Вяземский. — Да и откуда тебе вообще знать, что…
— Оттуда, что я вообще-то знаю всю богему, а богема любит три вещи: бесплатное вино, секс и поболтать после. А здесь ужасно скучно, благо мне хоть позволяют выходить на связь, — отрезала Принцесса. — Отстал бы ты от Оболенского. Серьезно, Олег, ты и правда не в том огороде копаешь.
Я непонимающе уставился на Агнию.
— Ты о чем?
— Да так. Ни о чем. Олег все знает. Кстати, Дашкова тоже здесь, — она многозначительно мне улыбнулась. — Если ты понимаешь, о чем я… Правда, сейчас она на спортплощадке.
Елисеева невинно улыбнулась и, подхватив свой модный журнал, вышла из зала.
Я с недоумением пялился ей вслед. Что она такое сболтнула о Вяземском? У них что, действительно, все настолько плохо, что пришлось прибегнуть с устаревшему способу поправить положение?
Если я все правильно понял, Мария Орлова — та самая, из-за которой случился конфликт, была девицей непостоянной, порой чрезмерно раскованной и часто плевала на условности. Ни до, ни после брака она явно не собиралась сидеть в башне и ждать прекрасного принца. Наоборот, получала все удовольствия от жизни — и порой это доводило до скандала. Но все прощалось, потому что Мария, так уж вышло, была наследницей огромного состояния.
Единственной наследницей, насколько я понял.
И если Вяземские всерьез бедствовали, то становилось понятно, за каким чертом Олег так вцепился в эту помолвку. Как по мне, стоило расторгнуть все договоренности после первого скандала — репутация дороже. Но Вяземским были важнее деньги.
Только почему тогда Олег почитал меня угрозой? Неужели всерьез боялся, что я, точнее, Володя Оболеснкий старого образца, решит всерьез взяться за Орлову и сделать с ней партию? Что ж, тогда это бы многое объяснило.
— Господа, вижу, вы немного освоились, — Физрук вернулся к нам, а Суворова следовала за ним мрачной тенью. — Тогда прошу на улицу. Кратко введем вас в курс дела относительно работ.
— Вяземского я отведу сама, — отчеканила Суворова. — Займитесь Оболенским, Евгений Александрович.
Было заметно, что присутствие надзирательницы было воспитателю поперек горла. Но перечить ей он не стал и кивком отпустил обоих. Мне даже показалось, что Митрофанов вздохнул с облегчением, когда они удалились.
— Идемте, Владимир Андреевич, — поторопил он.
— Достали они вас?
— И они, и вы, — внезапно разоткровенничался воспитатель. — Нельзя так резко отряды смешивать. Здесь старые порядки, ребята
— По большому счету, так и есть, — пожал плечами я. — Но среди нас тоже есть вменяемые люди, поверьте.
— Ваше сиятельство, я и помыслить не могу о том, чтобы среди высшего сословия не было достойных людей! Человек — он ведь по умолчанию хороший. Плохим его делает боль, обида и несправедливость. Правда, иногда и вседозволенность развращает, как это было в вашем случае.
— Было, — кивнул я. — Но я встал на путь исправления.
— Это я тоже вижу, ваше сиятельство, — улыбнулся Физрук. — Вы не плохой человек. И ваш оппонент — тоже. Отчаянный, но не плохой. Нам, простым людям, не всегда понять беды аристократии. Но больно бывает всем. Вот и я думаю, что оппонент ваш попал сюда из-за боли. Надеюсь, у нас получится его от нее избавить.
С учетом намеков, которые дала Елисеева, я в этом сильно сомневался. Но разубеждать идеалиста не стал.
— Вот мы и пришли, — наставник остановился перед вытянутым зданием из сруба. — Здесь питомник и приют. Вам отвели место на работах под руководством Антонины Дмитриевны. Она у нас здесь всем заведует.
Мне было сложно расслышать слова Физрука из-за многоголосого лая, доносившегося из постройки. Казалось, даже мощные деревянные стены содрогались от производимого шума.
— Чего это они?
— Вас почуяли, — ответила вышедшая из-за угла высокая девица в рабочем комбинезоне. — Вы, должно быть, тот самый Владимир Андреевич Оболенский, о котором мне рассказывала Индира Святославовна.
Я улыбнулся.
— Именно так.
— Антонина Дмитриевна, — по-деловому представилась девушка. — Заведую нашими зверями.
Физрук кивнул.
— Ну, вижу, вы познакомились. Пока оставлю вас, введите новенького в курс дела. И не опаздывайте к ужину, Владимир Андреевич.
Он исчез за углом, а я озадаченно уставился на новую начальницу. Выглядела она очень молодо, лет на двадцать пять. Еще и не красилась, а рубашка в мелкий цветочек, выглядывавшая из-под рабочей одежды и вовсе придавала ей девичий вид. Однако Антонина Дмитриевна тут же взяла меня в оборот.
— Значит, так, господин Оболенский. Меня, разумеется, предупредили, что вы у нас персона важная и к вам надлежит относиться с почтением. Однако здесь свои правила. Это место, где, в первую очередь, заботятся о братьях наших меньших. Поэтому кем бы вы ни были, из какого рода бы вы ни происходили, главное — то, насколько вы готовы заботиться о других. Если вы не готовы брать на себя ответственность за живое существо, не хотите возиться с лечением, обучением, узнавать новое, то…
— Готов.
Девушка смерила меня недоверчивым взглядом.
— Я только начала диктовать условия, ваше сиятельство.
— А давайте я скажу для разнообразия? — я хитро улыбнулся. — Наверняка сюда очередь выстраивается, правда?
— Это так, — кивнула девица и откинула толстую русую косу за плечи. — Но не всех я беру. Почему-то наши воспитанники, особенно новички, уверены, что работа в питомнике и приюте проста. Так что пришлось ввести дополнительное правило. Если вы берете на себя ответственность за питомца, то берете ее насовсем. Вы покинете это место только вместе.