Исправленному - верить
Шрифт:
Последнее слово я произношу с иронией, но собеседник её не слышит.
– Может, оно было бы и к лучшему, - мечтательно закатывает глаза толстомордый.
Твари, всех их кончать надо и никаких 'философских пароходов', а то они ведь за границей все тайны русской души выложат своим хозяевам...
Нет, настоящих русских философов и мыслителей наоборот, надо максимально привлекать и беречь, таких как Лосский, Лосев, Бахтин, многие другие. И еще - жизни не пожалею, но Николая Степановича не позволю убить. 'И умру я не на постели, при нотариусе и враче, а в какой-нибудь мрачной щели,
А вот с масонскими сволочами - пока последнего не выведу, как тараканов из дому, не успокоюсь. Ведь насколько глубоко пустила корни эта зараза, а мы ей ещё поклоняемся. Декабристы, декабристы! Ах, устроили восстание на Сенатской площади против самодержавия! Ах, вывели ничего не соображающих солдат под расстрел из пушек! А ведь всё начиналось с масонских кружков, все эти двадцатилетние генералы и полковники там побывали.
И чего вокруг них так пляшут? Мало что ли было дворцовых переворотов? Вон, почти весь восемнадцатый век сплошная свистопляска. Что они могли предложить, эти декабристы? Да ничего! Даже руку поднять на императора посмели, правда, в последний момент вместо него убили боевого генерала Милорадовича.
Ладно, замнём дела давно минувших лет. Пора отдать дань дню насущному. К слову, чего там пишут в свежей прессе? Открываю 'Русское слово' и читаю. Тээкс. Вокруг последних моих статей разгорелась нешуточная полемика, нашлись и сторонники, и соперники, благо я не одинок, есть, кому отрабатывать возражения, чего стоит только наш 'генеральный штаб', который уже вовсю прорабатывает аспекты новой военной доктрины.
Я довольно потер руки, изображая этакого делягу, провернувшего удачную сделку. А что, есть чем гордиться.
Да уж, сколько я выдержу этот безумный темп - не ясно. Ведь с каждым днем становится все веселее и веселее, так что эту поездку в Сибирь можно назвать чем-то вроде короткой передышки.
Чайку надо попить, а лучше и вовсе покушать основательно. Что ж, верное решение, товарищ Дементьев, поднимайте тело и вперед - в вагон-ресторан.
А начиналось все вполне невинно, с простого желания познакомиться с 1909-м годом поближе.
Первым делом обзавелся парой пистолетов, револьверы никогда не производили на меня впечатления, поэтому предпочел 'Браунинги 1903', отличные семизарядные машинки от херра Мозеса и Фабрик Насьональ. Запасшись изрядным боекомплектом, начал тренироваться, и, через несколько недель, основательно поднаторел в стрельбе. Снайпером естественно не стал, но навык приобрел, теперь буду развивать.
Затем изрядно растряс мошну профессора, и разжился еще двумя агрегатами: замечательным глушенным американцем, предназначенным для охоты, как было написано в рекламном проспекте (я улыбнулся: моя охота будет не на зайчиков, пусть уж зверушки бегают), и помповое ружье все того же Джона Мозеса Браунинга. Отработка заняла немало времени, но я об этом не жалел, дело нужное и важное. Самостоятельно оборудовал нечто вроде тренировочной площадки и сутками палил по мишеням, изведя таким манером несколько тысяч единиц боекомплекта. Вот тогда и почувствовал, что слегка набил-таки руку.
В
Стал брить лицо до зеркального блеска, зато заимел набор накладных усов и бород. В общем, готовился по полной программе. Тогда со временем было чуток получше: побывал я и в столицах, походил по ресторанам, театрам, церквям и прочим местам, посетил и Государственную Думу, наблюдая народных избранников. Набравшись впечатлений, начал писать статьи и открытые письма под разными выдуманными инициалами.
Результатом воспоминаний стали несколько громких имен, тесно связанных с масонами, которые, по моему давно сформированному убеждению, и являлись главными врагами России в те времена. В голове крутились Керенский, Милюков, Урусов, Орлов-Давыдов. Для начала я нашел его светлость графа Алексея Орлова-Давыдова, богача и по совместительству казначея масонской ложи, долго и нудно наблюдал за ним, точнее, за его огромным особняком в Питере на Английской набережной, пока не вычислил все контакты и не определил, где и с кем он встречается.
Я старался держаться на дистанции, с прислугой не общался, в дом не проникал. Зачем светиться? Дураку понятно, что первая же акция привлечет к моей скромной персоне огромное и нежелательное внимание. Поразмыслив, решил по возможности не оставлять следов и ниточек, заодно путать врага ложными уликами.
В итоге двухнедельного наблюдения выяснилось, что у графа с некой периодичностью собираются весьма интересные персонажи. Путем нехитрых вычислений я пришел к выводу, что эти люди и есть верхушка масонской ложи в Питере.
Больше всего поражала наглость их 'тайных' сборищ. Они прикатывали на роскошных экипажах к главному крыльцу и уверенно вышагивали по ступеням к дверям. 'Ничего, скоро кончится ваша малина', - мысленно пообещал я этой кодле. Еще не вполне уверенный в своих выкладках, решил для начала во всем удостовериться.
'Папа', озабоченный длительным отсутствием, прислал на мой основной питерский адрес письмо, в котором очень аккуратно и вежливо интересовался делами Олега Аристарховича, то бишь моими. Раскрывать свои замыслы я не стал, лишь намекнул, что адаптация идет успешно, и скоро буду полностью готов к делу.
Дементьев наивно думал, что в ближайшее время я отправлюсь в Лондон для организации ЧВК и биржевых спекуляций. Эти действия входили в мои планы, но на первом месте всё же оказалась борьба с общечеловеками и аристократами-либерастами. Придурки не понимали, что рыли себ яму, ещё немного, и вызванная ими волна, смоёт их в гигантскую клоаку.
Без пары сильных ударов по ним я из России уезжать не собирался. У меня к тому времени было уже три паспорта, один на имя Дементьева Олега Аристарховича, второй - подданного Британской короны Джеймса Дарела, к несчастью для себя, приехавшего по делам в Россию и после сильной простуды отдавшего Богу душу.