Испытание близнецов
Шрифт:
– Помоги, Карамон. Мне...трудно идти...Но Карамон не двинулся с места. Он стоял непоколебимо, как скала. Лишь в глазах его появилось странное выражение любви и сожаления, глубокой и жгучей жалости. Этот взгляд проник в обожженную, пустую душу Рейстлина и вывернул ее наизнанку.
Маг вздрогнул. Он понял, зачем Карамон явился сюда.
– Ты мешаешь мне пройти, брат, – холодно сказал Рейстлин.
– Я знаю.
– Отойди в сторону, если не хочешь помочь! – На этот раз в надтреснутом голосе мага прозвучала злоба.
– Нет.
– Кретин! Идиот! Ты умрешь! – Это был уже шепот, не громкий, но угрожающий. Карамон глубоко вздохнул.
– Да, – сказал он спокойно. – И ты тоже.
Небо над братьями потемнело, тени собирались вокруг Врат, словно свет начал потихоньку меркнуть. Воздух стал разреженным и холодным, как высоко в горах, но Рейстлин спиной ощущал беспредельную, огнедышащую ярость Такхизис.
Страх сдавил ему сердце, а гнев заставил напрячься узловатые мускулы на руках. Магические формулы уже срывались с губ, оставляя во рту металлический привкус крови, но на половине заклинания Рейстлин вдруг закашлялся и упал на колени. И все же нужные слова никуда не исчезли, а магия все еще оставалась подвластной ему. Вот сейчас он увидит, как Карамон корчится в огне...Однажды он уже наблюдал это, в Башне Высшего Волшебства, только тогда это была иллюзия.
Теперь все будет по-настоящему, если только ему удастся перевести дыхание...
Приступ прошел так же внезапно, как и начался. Магическая формула была готова. Рейстлин поднял свое перекошенное лицо, занес руку...
Карамон стоял перед ним с мечом в руке, и в глазах его светилась жалость.
Жалость! Этот взгляд вонзился в Рейстлина, словно тысяча раскаленных ножей. Да, Карамон умрет, но только не с таким выражением на лице!
Рейстлин навалился на свой посох, с трудом встал и откинул на спину черный капюшон, чтобы его братец увидел себя – обреченного и несчастного – в зеркальных глазах близнеца.
– Значит, ты жалеешь меня, Карамон, – прошипел он. – Ты, гора мускулов с мозгами кролика! Ты даже не способен понять, какого могущества я достиг; не способен измерить ту боль, которую я преодолел, оценить одержанную мной победу.
И ты смеешь жалеть меня? Прежде чем ты умрешь – а я непременно убью тебя, – запомни: я возвращаюсь в свой мир, чтобы стать богом!
– Я знаю, Рейстлин, – ответил Карамон без всякого страха, лишь чуть-чуть печально. Жалость не исчезла из его глаз, магу показалось, что она стала еще глубже. – Именно потому мне и жаль тебя. Я видел будущее и знаю, чем все это кончится для тебя и всего мира.
Рейстлин недоверчиво уставился на брата, подозревая обман.
Красноватое небо над головами братьев потемнело, но простертые к Рейстлину руки медлили. Маг понял, что Властительница колеблется. Очевидно, она обнаружила присутствие Карамона, и Рейстлин почувствовал ее нерешительность, ее страх. Последние его сомнения, что Карамон может оказаться призраком, видением, созданным повелительницей Бездны, чтобы задержать его, исчезли, и Рейстлин шагнул навстречу брату.
– Ты видел будущее? Но как?!
– Когда ты прошел сквозь Врата, твое магическое поле повлияло на устройство Пар-Салиана, и нас с Тасом закинуло в будущее.
Рейстлин жадно пожирал Карамона глазами.
– И?.. Что же случится?
– Ты победишь, – просто ответил Карамон. – Ты уничтожишь не только Властительницу Тьмы, но и всех других богов. Твое созвездие будет гореть в небе...но недолго.
– Недолго? – прищурился Рейстлин. – Скажи же скорее, что случится дальше?
Кто угрожает мне? Кто мой будущий враг?
– Ты сам, – ответил Карамон печально. – Ты будешь править мертвым миром, Рейстлин, – миром, в котором не будет ничего, кроме серого пепла, дымящихся руин и остывших трупов. Ты останешься в небе один и будешь пытаться творить, но тебе не хватит необходимых для этого сил. В отчаянии ты начнешь высасывать жизнь из звезд, и звезды будут взрываться и гаснуть одна за другой. В конце концов ни в тебе, ни вокруг не останется ничего...
– Нет! – прорычал Рейстлин. – Ты лжешь! Будь ты проклят!
С этим отчаянным криком он отшвырнул магический посох и ринулся вперед, хватая Карамона скрюченными пальцами. В испуге гигант поднял меч, но по приказу Рейстлина оружие выпало у него из рук. Тогда Карамон схватил Рейстлина за запястья и сжал их.
"Боги мои, да он способен разорвать меня пополам! – насмешливо подумал Рейстлин. – Может, но не разорвет. Он слаб, он колеблется и боится. « Карамон проиграл, но сначала я узнаю правду».
Парализовав воина магической командой, Рейстлин вырвал руку из его застывших пальцев и приложил ее ко лбу брата, вытягивая то, что было у него в мозгу.
И Рейстлин увидел...
Он увидел тлеющие кости мира, обугленные пни, серую грязь и мокрую золу, обожженные скалы, курящиеся дымы и сгнившие тела...
Он увидел себя, зависшего в самом сердце холодного космоса, – пустота снаружи и пустота внутри. Эта пустота навалилась на него, стиснула, сжала и принялась поглощать. Рейстлин корчился, выворачивался наизнанку, ища в себе хоть что-нибудь могущее утолить чудовищный вакуум и заполнить внутреннюю пустоту – капельку крови, хотя бы воспоминание о боли, – но не нашел. В нем никогда ничего не было и уже не будет; он обречен на вечное одиночество; беспрестанно заглядывать внутрь самого себя ине находить ничего...ничего...ничего...
Рейстлин опустил голову, а его рука соскользнула со лба Карамона. Теперь он тоже знал, что так будет, чувствовал это каждой клеточкой своего истерзанного тела. Знал, потому что эта пустота уже давно была в нем. О нет, она не успела пожрать его без остатка – пока еще нет, но он, казалось, видел свою одинокую, испуганную душу, забившуюся в самый дальний, темный уголок пустой телесной оболочки.
С губ Рейстлина сорвался горький крик, он оттолкнул от себя Карамона и огляделся. Тени на равнине сгущались. Властительница – его Королева – отбросила все сомнения и собиралась с силами, готовясь к прыжку.