Испытание невиновнстью
Шрифт:
Будто вернувшись мыслями откуда-то издалека, Лео Аргайл посмотрел на Гвенду и слабо улыбнулся.
— Кажется, тебе не терпится избавиться от меня, Гвенда?
— Ах, нет, дорогой, нет.
Она поспешно подошла к нему, опустилась на колени у его кресла.
— Я бы никогда с тобой не расставалась. Никогда. Но.., но, думаю.., думаю, лучше тебе отсюда уехать после.., после…
— После того, как здесь появился доктор Колгари?
— Лучше бы он вообще не являлся, — сказала Гвенда. — Пусть бы все оставалось как было.
— Значит, пусть бы Жако был осужден за преступление, которого не совершал.
— Но мог бы совершить.
— Удивительно, — задумчиво проговорил Лео. — Я ведь никогда по-настоящему не верил, что Жако на это способен. Конечно, пришлось сдаться, улики были неопровержимые. Но все равно мне не верилось.
— Почему? Ведь Жако всегда был такой необузданный.
— Да, это правда. Лез в драку с другими детьми, чаще всего с теми, кто слабее его. Но я и вообразить не мог, что он осмелится поднять руку на Рейчел.
— Почему?
— Он ее боялся, — сказал Лео. — Она у всех вызывала почтение. И Жако не был исключением.
— Не кажется ли тебе, — проговорила Гвенда, — что именно потому и… — Она умолкла.
Лео вопросительно на нее посмотрел. Она слегка покраснела, сама не понимая почему, и отвернулась. Потом встала и подошла к камину. «Да, — подумала она, присев на корточки и протягивая руки к огню, — Рейчел у всех вызывала почтение. Такая самодовольная, уверенная в себе, настоящая пчелиная матка, которая всеми нами распоряжается. Кто-то, сам того не осознавая, мог хватить ее кочергой, только бы заставить умолкнуть раз и навсегда. Рейчел всегда права, Рейчел лучше всех все знает, Рейчел всегда своего добьется».
Гвенда вскочила на ноги.
— Лео, — позвала она, — нельзя ли.., нельзя ли нам пожениться, не дожидаясь марта?
Лео поднял на нее взгляд, потом как бы через силу проговорил:
— Нет, Гвенда, нельзя. По-моему, это не слишком разумно.
— Почему?
— Мне кажется, не стоит ничего предпринимать сгоряча.
— Что ты хочешь сказать?
Гвенда подошла к нему, снова опустилась на колени.
— Лео, что ты хочешь этим сказать? Объясни мне.
— Только то, что я уже сказал, дорогая, — не следует действовать сгоряча.
— Но в марте мы ведь поженимся, как собирались?
— Надеюсь… Да, надеюсь.
— Ты говоришь так, будто не уверен в этом… Лео, тебе уже все равно?
— Ну что ты, родная. — Он положил руки ей на плечи. — Ты — единственное, что у меня есть на свете.
— Ну, тогда… — нетерпеливо проговорила Гвенда.
— Нет. — Лео поднялся. — Нет. Пока еще нет. Надо подождать. Мы должны быть уверены.
— В чем?
Он ничего не ответил.
— Ты ведь не думаешь… Не можешь ведь ты думать… — заговорила Гвенда.
— Я.., я ничего не думаю, — сказал Лео. Дверь отворилась, и вошла Кирстен Линдстрем с подносом, который она поставила на письменный стол.
— Чай, мистер Аргайл. А для вас, Гвенда, принести чашку сюда или будете пить внизу?
— Сейчас спущусь в столовую. Письма я уношу. Их надо отправить.
Чуть дрожащей рукой Гвенда взяла только что подписанные Лео письма и вышла. Кирстен Линдстрем посмотрела ей вслед, потом обернулась к Лео:
— Что это вы ей сказали? Она сама не своя.
— Ничего. — Голос у Лео был утомленный. — Ровным счетом ничего.
Кирстен Линдстрем пожала плечами и удалилась, не сказав более ни слова. Тем не менее весь ее вид выражал очевидное неодобрение. Лео вздохнул
Общедоступный клуб в восточной части Лондона, устройством которого он был тогда увлечен… Именно здесь он впервые встретился с Рейчел Констем. Она как живая стояла сейчас у него перед глазами. Среднего роста и довольно ширококостная, она была одета в дорогое платье, чего он в то время еще не умел оценить. Правда, это платье не прибавляло ей элегантности. Девушка с круглым серьезным личиком, пылкость и простодушие которой так его привлекали. Как много предстояло сделать, как много на свете такого, чем просто необходимо заняться! Она говорила хоть и бессвязно, но с такой горячностью, которая не могла не вызвать у него сочувствия. Ибо он тоже считал, что им предстоит много свершений, ради которых и стоит жить. Впрочем, он умел смотреть на вещи с известной долей иронии, и поэтому не был уверен в том, что их достижения всегда так уж велики и бесспорны. Зато у Рей-чел не было никаких сомнений. Если сделать то-то и то-то, обеспечить средствами такое-то заведение или общество, то желаемый результат последует сам собой.
Теперь-то он понимал, что она никогда не считалась с самими людьми. Она воспринимала их исключительно как часть некой умозрительной проблемы, которую ей надо решить. Ей было невдомек, что каждый человек — это личность, что у каждого есть свои особенности. Он, помнится, говорил ей тогда, что не следует ожидать слишком многого. Но она всегда рассчитывала на самый блестящий результат, хотя и уверяла, что это не так. Да, она всегда ожидала слишком многого и поэтому постоянно испытывала разочарование. Он сразу в нее влюбился и был приятно удивлен, узнав, что она дочь богатых родителей.
Они с Рейчел намеревались построить свою совместную жизнь на основе самых возвышенных идей, исключив из нее всякую обыденность. Но все-таки более всех этих благородных устремлений его пленяла тогда в Рейчел ее необыкновенная душевность. Теперь он точно это знал. Только, к несчастью, эта душевность была предназначена не ему. Да, она его любила. Но главное, чего она хотела от него, от жизни — это дети. А детей у них не было.
Они обошли всех докторов — и именитых, и никому не известных, и даже знахарей. В результате Рейчел пришлось смириться с единодушным приговором: она никогда не сможет иметь собственных детей. Ему было ее жаль, безмерно жаль, и он с готовностью уступил ее желанию усыновить ребенка. Они уже вели переговоры с соответствующим учреждением, когда однажды в Нью-Йорке, в одном из бедных кварталов, их автомобиль сбил девчушку, выбежавшую из многоквартирного дома.
Рейчел выскочила из машины и бросилась к девочке. К счастью, малышка не пострадала — отделалась ушибами. Она была очень хорошенькой: светловолосая, с голубыми глазами. Рейчел все-таки настояла на том, чтобы отвезти ее в больницу — хотела удостовериться, что серьезных повреждений нет. Потом она поговорила с родственниками девочки. Оказалось, что она живет с теткой — по виду та была полная распустеха — и с ее мужем, явным выпивохой. Было очевидно: племянница им в тягость, они просто вынуждены были ее взять, потому что ее родители умерли. Рейчел сказала, что хочет забрать малышку на несколько дней к себе, и тетка, естественно, тут же согласилась.