Испытание правдой
Шрифт:
— Клинически он почти труп, — произнес Дэн тихим, безучастным голосом. — Произошло обширное и необратимое неврологическое нарушение в сочетании с сердечно-сосудистой травмой. Удивительно, но, несмотря на то, что миокард полностью разрушен и не наблюдается никакой мозговой деятельности, его сердце бьется. У него просто потрясающая тяга к жизни. Могут пройти недели, месяцы, прежде чем он уйдет… Как у тебя прошел день?
Я действительно очень переживала за Дэна и не замедлила сказать ему об этом.
— Если бы я мог, то сейчас же впрыгнул
В тот же день, около шести, в дверь постучали. Это был Билли. Он смущенно улыбнулся мне и опустил глаза:
— Я услышал об отце дока Бакэна. Мне действительно очень жаль.
— Я обязательно передам ему твои слова.
— Хорошо, — кивнул он. И замолк.
— Что-нибудь еще, Билли?
— Просто хотел узнать — не нужно ли вам чего сделать по дому?
— У нас все в порядке благодаря тебе.
Он снова улыбнулся своей глуповатой улыбкой, но старательно избегал смотреть мне в глаза.
— Сегодня вот работал в доме Бланда. Мистер Симс опять остался без водопроводчика, так что пришлось вызывать меня. Ха-ха.
— Как там все движется, без проблем? — спросила я из вежливости, хотя мне больше всего хотелось поскорее закончить этот разговор.
— Собираются закончить недель через пять-шесть.
— Что ж, замечательно.
Снова повисла неловкая пауза. И тут, спасибо чуткому сердцу малыша, Джефф напомнил о себе истошным криком.
— Пожалуй, мне пора, — сказала я.
— О… конечно.
— Спасибо, что заглянул.
— Вам точно ничего не нужно отремонтировать или прибить?
— Если мне что-нибудь понадобится, ты первым об этом узнаешь.
Я закрыла дверь и подошла к манежу, где надрывался Джефф. Я взяла его на руки, вдохнула запах подгузника и поморщилась. Стоило мне уложить его на пол, чтобы переодеть, как зазвонил телефон. Я потянулась к трубке, одновременно расстегивая подгузник и задаваясь вопросом, не Билли ли звонит и как мне относиться к его странному дружелюбию. Но вместо этого я услышала мужской голос:
— Ханна Лэтам?
— Точнее, Ханна Бакэн.
Короткий смешок.
— Ах да, забыл, что ты замужем.
— Кто это?
— Тоби Джадсон.
— Кто?
— Ты что, забыла, что мы встречались? Тобиас Джадсон.
До меня дошло.
— Постой, ты — Тобиас Джадсон, прославившийся сидячей забастовкой в Колумбийском университете?
— Тот самый. И мы встречались накоротке вместе с твоим отцом в Бостоне… несколько лет назад. Вспомнила?
Конечно, я вспомнила. Это был тот вечер, когда я увидела отца с той женщиной.
— Откуда у тебя мой телефон, Тоби?
— Мне его дал твой отец.
— Понятно.
— И он сказал, чтобы я, если буду проездом в Мэне, навестил тебя.
— Так ты сейчас в Мэне?
— Слышала когда-нибудь о ресторане «Гудвин», где продают «Ужас-ужас»?
— Ты в Бриджтоне?
—
Глава седьмая
Мой двухминутный разговор с Тоби Джадсоном заставил меня нервничать. И не то чтобы он сказал что-нибудь странное и двусмысленное. Что ни говори, а этот парень был само обаяние. Усмехнувшись, он объяснил, что «сбежал» от своей докторской диссертации в Чикагском университете (с защитой которой опаздывал уже на целый год) и путешествует по стране. Еще он сказал, что прекрасно понимает — мне надо переговорить с мужем, принимая решение, стоит ли пускать на ночлег малознакомого человека, и дал мне номер телефона в ресторане «Гудвин», чтобы я могла перезвонить и сообщить, может ли он выдвигаться в сторону Пелхэма. В остроумной речи Тоби не было ничего дурного — подумаешь, позвонил друг друзей, представился и попросил приютить на одну ночь, для него все это было в порядке вещей. К тому же он был не просто другом друзей… он был другом моего отца, героем национальных новостей, превратившим Колумбийский университет в поле идеологической битвы во время крупнейшей сидячей забастовки. Тоби Джадсон был легендой радикального студенчества, так что я уж точно знала, кто он такой.
Но что меня беспокоило, так это — как сказать? — его всезнающий тон, непринужденная фамильярность, легкий саркастический смешок, закравшийся в голос, когда я поправила его с фамилией (несомненно, он мысленно тут же списал меня как безнадежно буржуазную особу). Возможно, моя неловкость была вызвана тем, что я, в свою очередь, ненавидела себя за эту нерешительность, осторожность, буржуазность.Все-таки я была замужнейженщиной, жила в очень маленьком городке, так что…
Я записала номер телефона, повесила трубку и перезвонила своему отцу в Вермонт.
К моему великому удивлению, он оказался дома. Более того, он совсем не торопился. Казалось, его искренне обеспокоило тяжелое состояние отца Дэна, и еще ему хотелось знать об успехах Джеффри, маленьких жизненных достижениях единственного внука.
— Я знаю, что за мной визит, — сказал он. — Просто дел невпроворот, никак не могу выбраться.
— Кстати, о визитерах, — сказала я и упомянула о звонке Тоби Джадсона.
— Это вполне в духе Тоби — вот так свалиться, как снег на голову, — сказал отец. — Может, он и самый яркий парнишка, который встретился мне за последние тридцать лет, но для забега на длинную дистанцию совершенно непригоден. Это один из самых блестящих ораторов — живой, остроумный, невероятно начитанный, да к тому же сам отлично пишет. Ты бы видела статьи, которые он публиковал в «Рэмпатс» и «Нейшн». Великолепный слог и непревзойденное аналитическое мышление.
— Тебя послушать, так просто гениальный парень, — сказала я, перебивая восторженную речь отца.