Испытание Виктории
Шрифт:
— Тогда давай уложим тебя в постель, — Питер помог ей подняться.
— Питер…
— Папа, ей нужно сесть. Мама, давай немного посидишь, а потом можешь поспать, полет должен пройти гладко, — девушка посмотрела на отца. — Она удержала суп внутри?
— Да, но у нее был приступ кашля. Ты же говорила, что он умеет летать!
— Умеет, — взгляд Тори стал сердитым. — Мы живы только благодаря его мастерству!
— Виктория, не разговаривай так со своим отцом, — девушка мгновенно закрыла рот. Прошло так много времени с тех пор, как мама делала ей выговор.
— Бретт, — она посмотрела на брата. — Как ты себя чувствуешь?
— Уставшим.
— Давай я отведу тебя в твою каюту, и ты сможешь поспать. Папа придет в ближайшее время. Когда ты проснешься, мы перекусим. Хороший план?
— Да.
* * *
Вернувшись в жилое помещение, Виктория обнаружила, что ее мать уснула в объятиях отца. Она хотела убедить его поспать, но знала, что это бесполезно. Лукас тоже не лег бы спать, если бы она была больна. Выражение отцовских глаз говорило, что он готов к спору. Наклонившись, она поцеловала его впалую щеку.
— Ты нужен ей, папа, но ты нужен ей сильным, так что ты тоже должен поспать, — подхватив одеяло, она накрыла их. — Я лягу на другом диване. Если тебе что-нибудь понадобится, разбуди меня.
Питер смотрел на свою дочь.
— Неужели прошло девять лет? — его недоверчивый голос остановил Тори.
— Девять лет, четыре месяца, двадцать три дня, — глаза Питера расширились от ее ответа. — Это одна из тех вещей, которые навсегда запоминаются. Мы с тетей Кэсси всегда проводим этот день вместе, вспоминаем, рассказываем истории, мы никогда не забывали тебя, папа.
— Тогда почему ты так долго не возвращалась за нами?! — потребовал он.
— Я ничего не помнила, — глаза Виктории наполнились слезами. — Мне очень жаль, папочка. Я вспомнила о бункере только семь дней назад. Я не помнила, что дедушка посылал тебя туда.
— Как ты могла? — Питер зарычал, разбудив Синди.
— Питер, что случилось?
— Ты не будешь винить Викторию! — Лукас влетел в комнату и один взгляд на залитое слезами лицо Тори заставил его выругаться. — Ты не должен винить Викторию! — притянув ее к себе, он поцеловал ее в макушку. — Тебе было девять лет, Тори!
— Питер, о чем он говорит? — Синди наблюдала, как Лукас притянул Тори в свои объятия, защищая ее.
— Виктория забыла на девять лет, что папа отправил нас в бункер!
Лукас чувствовал, как Виктория съежилась в его руках.
— Ну, ты, сукин сын! — Лукас в ярости смотрел на Питера.
— Зачем ей вообще было знать, Питер? Она последовала за Кэсси.
— Я слышала, мама, я просто… Я не знаю, почему мне понадобилось так много времени, чтобы вспомнить.
— Стоп! — тон Лукаса был грубым, но прикосновения были мягкими, когда он поднял ее подбородок и заглянул в глаза. — Тебе было всего девять циклов, Виктория. Твой отец не имеет права судить, не зная, что тебе пришлось пережить!
— Питер, ты не можешь ее винить. Она была ребенком, — потребовала Синди.
— Кэсси не была, — упрямо повторял Питер, хотя с меньшим жаром.
— Она ничего не знала. Она до сих пор ничего не знает, — прошептала Виктория.
— Что значит, Кэсси ничего не знает? Ты сказала, что она жива.
— Так и есть. Я просто не хотела, чтобы она знала, если вдруг я ошиблась, — грустные зеленые глаза смотрели на отца.
— Ошиблась?
— Что вы живы, что я не опоздала.
— Хватит, Виктория. Ты устала, тебе нужно поспать, или ты тоже заболеешь, — когда он встал рядом, Синди начала кашлять, пытаясь приблизиться к дочери. Лукас отказывался ее отпускать.
— Лукас, — Тори умоляла взглядом. — Это моя мама, — он медленно отпустил ее, но остался рядом. — Папа, отпусти маму, ты сжимаешь ее, а ей нужно растянуться, чтобы легче было дышать, — когда Питер, наконец, это сделал, Синди мягко откинулась назад.
— Давай, мама, расслабься, все хорошо, просто расслабься и дыши, — когда та напряглась еще больше, глаза Виктории устремились на Лукаса. — Возьми мою сумку в нашей каюте, в нижнем ящике, — он моментально выполнил ее просьбу. — Расслабься, мама, давай, выкашливай. Это поможет, обещаю, — наконец, женщина выкашляла шар пыли, душивший ее, размером с четвертак, и упала в обморок.
— Вот, — Лукас положил сумку на пол, потрясенный увиденным. Как Синди могла жить с этим в легких?
Достав дыхательный аппарат, Тори установила его, закрепив на лицо матери.
— Просто дыши, мама. Расслабься и дыши, это поможет. Я обещаю, что так и будет, — взгляд матери был стеклянным. — Нет! Мама! Не уходи! Ты обещала, что всегда будешь рядом, мне нужно, чтобы ты осталась. Я не могу потерять тебя снова! Лукас! Маленький шприц под давлением! — доверяя любимому, что он дал правильный укол, она прижала его к шее матери. И та, наконец, начала расслабляться. — Вот так, мама. Вот так, дыши, — когда, наконец, Синди расслабилась, то погрузилась в сон. Опустив плечи, Виктория вздрогнула. — Почему она так больна? — ее измученные глаза встретились с глазами отца.
— Потому что она чуть не умерла от голода!
Бросив шприц в сумку, Виктория встала и увидела, что Лукас собирает ненужное.
— Но почему у нее так много повреждений в легких? У вас были закрыты лица, когда мы встретились, мы видели только ваши глаза.
— Да, Синди сделала эти маски, — взгляд Питера устремился к жене.
— Она сделала твою маску и Бретта толще, чтобы отфильтровывать больше пыли, — Виктория вернула понимающий взгляд матери. Она сознательно подвергла себя риску, защищая мужа и сына! Виктория не могла ее винить, она сделала бы то же самое.