Испытание выживанием
Шрифт:
— И что нам теперь делать? А вдруг мы тоже превращаемся все это время? — запаниковала Хайдрун.
— Поверь мне, мы все в безопасности, кроме…
Кейн запнулся. Видимо вспомнил, что я тут все это время стою.
— Я не понимаю, — Томас был растерян и смотрел на меня глазами, полными противоречий.
Я взяла его за руку, мол, держись, братец.
— Но ведь все было хорошо. Ты же была в порядке! Ты столько сделала, и я не видел, чтобы…
— Томас, оставь, — я призвала его успокоить панику и сильнее сжала ладонь, чтобы он вернул хладнокровие, — это неоспоримый факт. И у нас мало времени.
Теперь я обратилась ко всем ребятам. Я видела, как угасает их энтузиазм. По непонятной мне причине они сделали меня центром своих надежд и упований, а не следовало! Человек — самое непостоянное явление в этом мире. Одна лишь мысль о том, что они скоро потеряют лидера, родила в них страх быть брошенными посреди ожесточенной схватки. Так оно и происходит во время войны: люди умирают, но ведь идеи вечны.
— Нам предстоит проделать огромную работу в кратчайшие сроки, — начала я привычным командирским голосом. — Пока я в сознании, мы будем собирать ДНК-образцы каждый день. Я не собираюсь останавливаться, и если вам не по себе оттого, что рядом с вами находится человек, в любую секунду готовый съехать с катушек… то мне откровенно на это наплевать. Мы будем работать в прежнем режиме.
Ребята переглянулись, я видела, как луч надежды в их глазах снова разгорался. Нет, они еще не потеряли командира!
— Но добавляется еще одно правило. Как только вы увидите, что я… больше не я, — даже не знаю, как это выразить, — смело вырубайте меня. Подойдут любые способы, главное — вырубите. Не потеряйте меня. Не хочу бродить по лесам одурманенная.
Ребята снова переглянулись, нашли понимание в глазах друг друга, и закивали.
— Обещаю сразу долбануть тебя лопатой по башке, — сказала Божена.
Странным образом, ненависть Божены стала уместной.
— Ульрих, Миша, Томас, ваша задача подготовить для меня бокс.
С этими словами я развернулась и зашагала прочь, искоса бросив взгляд на плексигласовый бокс, в котором рычащая Лилит лежала с оторванной от тела головой.
18 января 2072 года. 21:00
Полковник Триггер
— Фильтры засоряются быстрее, чем инженера успевают их счищать, отсюда увеличивается сырость в отсеках, влажность рождает конденсат, а он замыкает проводку. В общей сложности мы уже запечатали семь жилых отсеков из-за перебоев с электричеством и системой кондиционирования.
— В чем проблема-то? Ты же расселил людей по другим отсекам, — вставила Трухина.
— От перестановки слагаемых сумма не меняется. На системы жизнеобеспечения других отсеков увеличилась нагрузка, — Крайслер продолжал доклад. — Нам надо увеличивать скорость очистки и просушки фильтров. Иначе мы просто оттягиваем решение проблемы.
Я прекрасно знал, к чему он ведет.
— Нам нужно отправить отряды на поверхность. Нам нужен керамзит, пластмасса, стекло, металлическая сетка.
— Ты хочешь заново собрать убийц вместе? Они Генерала убили, а ты им снова даешь власть над нами? — спросил я.
Крайслер сглотнул.
— Можем отправить моих ребят.
— Не смеши меня. Они и часа не продержатся на поверхности, — хмыкнула Трухина.
— Так обучи новых!
— На это уйдут годы.
— Значит верни в строй самых лояльных из Падальщиков!
Крайслер не мог угомониться, и это начинало напрягать.
— Нет среди них лояльных! Бунтари их всех до одного обработали! Или ты сам не видишь ненависть в их глазах к твоим отрядам и противостояние твоим приказам?
Крайслер видел это. Вот только мог спутать с простым страхом солдат перед угнетателем, коим в их ситуации стал Крайслер — крушитель костей. Они ненавидели его за то, что над ними издевались его воспитанники, а Големы многие года кулаки разминали, чтобы испробовать Падальщиков на прочность. Теперь им предоставилась эта возможность, и каждый солдат бывших отрядов специального назначения, даже самый зеленый новобранец получил пару гематом за славу своих более опытных боевых товарищей. Все Падальщики стали изгоями в военном блоке, и нынешний их статус необходимо поддерживать всеми силами.
— Мы должны справиться с бытовыми проблемами сами без помощи предателей.
— Настолько их боишься? Поэтому приставил ко мне свою гниду Щербу? Чтобы я ненароком не услышал того, чего мне нельзя знать? — оскалился Крайслер.
Напряжение между нами росло. Крайслер продолжал щупать почву и вести расследование. Щерба доложил, что он пристально изучал записи с камер видеонаблюдения, но вовсе не того злополучного дня, когда Падальщики ворвались в штаб Генералитета. Крайслер пытался найти того, кто дал им коды доступа. Это был я. И Крайслер это знал, просто до сих пор не нашел доказательств. Но он уже знал, что ищет, а это означало, что вскоре он докопается до истины.
— Эти ублюдки воспользовались своим положением, обманули доверие Генерала и безжалостно его прикончили. Или ты это забыл?
Крайслер взглянул на меня, в его глазах сверкнули огоньки гнева.
— Не смей говорить со мной в таком тоне! — прошипел он. — Я больше всех вас верил в Генерала! И каждое его слово, каждый приказ поддерживал без капли сомнения!
Может, это и стало ошибкой Крайслера — он возложил свои надежды на того, кто больше не мог их оправдывать.
Мы нашли Крайслера сорок лет назад в Клуже, там же объединились, когда начался военный всполох и последние остатки боевой мощи разлетелись на куски — каждый был уверен в том, что его путь к спасению единственный верный. Исайя увидел тупоголового пса, которого можно было воспитать себе на верность и подчинение, и Крайслер отныне стал тенью Исайи. Даже более близкой, чем мы с Трухиной. Помню, как сильно нас это задело, но позже я осознал, что мы с Исайей тоже видим спасение по-разному.
— Пятнадцать процентов турелей вышли и строя, надо послать наверх инженеров, пусть посмотрят, можно ли их восстановить, — Крайслер продолжал докладывать.
И продолжал жать на педаль под названием «нам нужна поверхность».
Мы с Трухиной переглянулись. Это не осталось незамеченным Крайслером. Он уже давно осознал, что остался в меньшинстве, и его голос пусть хоть бьется в истерике, но все будет так, как решим я и Трухина.
Но сейчас я не могу играть ва-банк, у Крайслера есть подозрения относительного дня военного переворота, а потому не подписывал приказ о расстреле основного отряда Падальщиков. Приказ, который был мне нужен позарез.
— Ладно, разрешим инженерам выйти наверх. Но без Падальщиков. Сами разберутся, что к чему, — произнес я, чтобы выиграть долю доверия у Крайслера.
И пока он был доволен умасленной просьбой проверить турели, я зашел с другой стороны.
— Что с расследованием? Нашел подозреваемых?
Крайслер посмотрел на меня странным взглядом. Было там и недоверие, и подозрение, но еще надежда на то, что мы все еще товарищи, воюющие по одну сторону, как и все эти сорок лет.
— Не колются. Ни жители, ни солдаты. Но ключ-карту и коды дверей Падальщики могли получить только от того, кто имеет доступ в штаб. А это не Падальщики. Там обитают наши отряды: Големы и Назгулы. А значит, предатель из ваших, — буркнул Крайслер.