Исс и Старая Земля

Вэнс Джек Холбрук

– Как вы считаете нужным.

Выйдя из гостиницы, Левон вдруг остановился.

– Вот первое – эта площадь. Вы, наверное, уже прочитали про церкви, которые восстанавливаются уже в который раз – и все же они восхитительны. А вы знакомы хотя бы немного с нашей историей?

– Практически нет.

– И вы не студентка отделения древних религий?

– Нет.

Тогда говорить с вами о церквах будет бессмысленно. А мне так они и просто надоели, все эти купола, кресты и так далее. Мы лучше займемся чем-нибудь другим, более интересным.

– Займемся так же,

как площадью? Но, простите, такие экскурсии мне скучны.

– О, не бойтесь, ведь вы находитесь со мной!

Они пересекли площадь и направились к холмам Старого города. По пути Левон называл достопримечательности.

– Эти гранитные плиты привезены сюда с Понта на баржах, говорят, что под каждой было похоронено по четыре человека. – Он бросил взгляд на Уэйнесс. – Но почему вы так странно подпрыгиваете и подскакиваете?

– Я не знаю, куда в таком случае поставить ногу.

– Ах, оставьте эти сантименты! Здесь погребены простолюдины. В любом случае, разве, поедая мясо, вы думаете о коровах?

– Пытаюсь не думать.

– А вот здесь, на этих железных решетках Иван Грозный поджаривал жителей Киева за их преступления. Правда, это было давно, и гриль ныне реконструирован. И прямо здесь теперь поставили киоск, видите, теперь здесь жарят сосиски. Но вкус у них отвратительный.

– Не сомневаюсь.

Левон снова остановился и указал на крест, возвышающийся над Старым городом.

– Видите эту колонну? У нее сто футов высоты. Один аскет по имени Омшац пять лет стоял на вершине этой колонны, громогласно каясь в своих грехах. Куда он исчез – неизвестно. Одни говорят, что он просто пропал из виду, хотя около колонны всегда стояло много народу, а другие утверждают, будто в него ударил сноп света и унес на небо.

– Вероятно, оба предположения правильны.

– Возможно, возможно… Но теперь мы в самом сердце города. Слева квартал купцов пряностями, справа – торжище. Оба места равно интересны.

– Но мы ведь пойдем еще куда-нибудь?

– Да, хотя с вами, как с человеком из другого мира, явно возникнет много недоразумений и элементарного непонимания.

– Но пока что я все время вполне вас понимала. Во всяком случае, мне так кажется.

Левон проигнорировал последнее замечание и продолжал:

– Позвольте мне все-таки проинструктировать вас. Киев – город с богатыми художественными и интеллектуальными традициями, как вы, может быть, знаете. – Уэйнесс издала какой-то неопределенный звук. – Итак, продолжим. В этом заключается наша сильная основа, и город вполне заслужил право называться истинным центром творчества всей Сферы Гаеан.

– Интересно услышать такие новости.

– Киев подобен огромной лаборатории, где эстетические доктрины прошлого сталкиваются с фантастическими доктринами будущего – и в этих столкновениях как раз и рождается будущее, рождаются удивительные его достижения!

– Но где же все это происходит? – улыбнулась девушка. – В музее Фьюнасти?

– Не обязательно. В частности этим занимаются продромы – небольшое избранное общество, в которое входим и мы с Тэдью Скандером, тем молодым человеком, что подходил

к нам сегодня в кафе. Но чтобы понять все это, надо просто ходить по Киеву, видеть, слышать и чувствовать такие места, как «Бобадил», «Ним», бистро у Лены или «Грязный Эдвард», где печенку и жареный лук подают прямо на тачках. А в «Каменном цветке», например, устраивают тараканьи бега и какие, доложу вам, там есть экземплярчики! В «Универсо» все ходят голые и стараются собрать на своей коже как можно больше разных подписей. Некоторым счастливчикам в прошлом году удалось обзавестись подписями самой Сончи Темблады и с тех пор они, разумеется, не моются!

– Но где же обещанные прекрасные формы нового? Пока я слышу лишь о тараканах и подписях – но это все старо.

– Вот-вот, я и говорю. Вам трудно понять, что именно каждая возможная мутация цвета, света, текстуры, формы, звука и всего остального и есть новое. Единственный источник нового – это сама постоянно обновляющаяся, постоянно возрождающаяся человеческая мысль! И только она объединяет людей.

– Вы говорите о понятии «разговор»? – удивилась Уэйнесс.

– Что ж, употребленное вами слово вполне годится.

– По крайней мере, это недорого.

– Вот именно! И посему разговор есть самая равноправная дисциплина среди всех креативных дисциплин!

– Я счастлива, что вы, наконец, объяснили мне это. Так мы идем к Лене, правда?

– Правда. Капустные шарики прелестны, а за ними мы и поговорим о ваших проблемах, хотя не знаю, подоспеет ли к тому моменту столь необходимая для вас информация. А почему вы на меня так смотрите?

– Как смотрю?

– Когда я был маленьким, моя бабушка однажды обнаружила, что я надеваю на нашего старого толстого пуделя ее лучший кружевной чепец. Я не могу описать выражения ее лица – некое беспомощное фаталистическое удивление и бессилие перед тем, что еще может прийти мне в голову. А почему же вы смотрите на меня приблизительно так же?

– Возможно, я объясню вам это несколько позже.

– Ба! – Левон натянул шляпу на лицо. – Не понимаю ваших загадок. Деньги-то при вас?

– Которые мне нужны – да.

– Отлично. Теперь уже близко, через Воронью Арку и немного вверх.

Они пошли дальше, Левон, шагая крупно, Уэйнесс почти вприпрыжку. Они прошли квартал купцов пряностями, миновали низкую каменную арку и поднялись наверх по каким-то кривым улочкам, по обеим сторонам которых над ними нависали вторые этажи домов, почти закрывая небо. Улицы становились все извилистей и все уже, и, наконец, вывели их на крошечную площадь.

– Вот и бистро у Лены, а там за углом «Мопо», за ним, чуть вверх по Пядогорской аллее – «Ним». Итак, перед вами то, что продромами названо «Созидательным узлом Сферы Гаеан».

– Но площадь что-то подозрительно мала.

Левон посмотрел на нее с укоризной.

– Порой мне кажется, что вы просто смеетесь надо мной!

– Сегодня я могу смеяться над чем угодно, и если вы сочтете это истерикой, то будете не так далеки от истины. И знаете почему? Всего лишь потому, что сегодня днем у мне выпало ужасное переживание.