Истина в деталях

Болдт Р. С.

Прежде чем ее слова успевают полностью прозвучать, Хосе стреляет, и мозговое вещество другого человека — агента Харпера — вылетает с противоположной стороны его головы, а его тело падает на пол.

Черт возьми. Я достаю свое оружие, хотя меня превосходят и по численности, и по вооружению. Где они, черт возьми? Появившись сейчас, я рискую быть застреленной на месте, но у меня нет выбора.

Рабочие бегут к ближайшему выходу, прекрасно понимая, что ничего хорошего их не ждет. Голиаф с оружием в руках выглядит апоплексически,

его суровое выражение лица вызывает у меня мурашки по коже. От человека, который держал меня в коридоре после нападения Лоренцо, не осталось и следа. Теперь я понимаю, почему он — правая рука Нико. Когда нависает угроза, он превращается в воина, его кровожадные глаза сверкают.

— Что это было? — требует Нико, его голос леденеет, черты лица каменеют. Он держит пистолет наготове, снятый с предохранителя, его палец на спусковом крючке.

Гнев вперемешку с возмущением пульсирует во мне, быстро сменяясь защитой. Если они расправились с Харпером, то ничто не помешает им застрелить Голиафа или Нико. Пусть эти двое и преступники, но каждый из них защитил меня от зла. Они заслуживают того же.

Я смотрю на то, что осталось от моего бывшего коллеги. Чертов агент Харпер. Он утверждал, что я дилетант, но он был опытным, и посмотрите, как далеко это его завело.

Где. Они. Черт возьми?

— Mi hija. — Голос Сантилья мелодичен, но в то же время в нем слышны нотки издевки. — Теперь ты можешь выйти.

Я выхожу из тени, походка непринужденная и неторопливая, в руке пистолет. Как только глаза Нико встречаются с моими, меня захлестывает приступ вины. Оно растет в геометрической прогрессии, когда в его выражении лица нет ни удивления, ни шока.

То, что он ожидал этого — ожидал предательства с моей стороны, больно колет мне сердце. Как бы я не осознавала предстоящие последствия, это не значит, что я эмоционально непробиваема. Я позволила ему проникнуть под мои защитные слои. Показала ему себя настоящую, даже когда знала, что это опасно и может привести к гибели.

Кислород покидает мои легкие, вызывая жжение, которому я рада, надеясь, что оно пересилит изнуряющую боль в сердце. Это мешает мне говорить, и все, что мне удается, это произнести его имя. Показать ему глазами, что я сожалею и пытаюсь поступить правильно. Несмотря ни на что, то, что я чувствую к нему, настоящее.

Он стоит молча, стиснув челюсти, глазами следя за моим приближением.

— Ах, дорогая. Вот ты где. — На ласковое приветствие Джоанны Нико переводит взгляд на нее. Она снова небрежно приглаживает свои длинные волосы и поднимает подбородок, одаривая Нико надменным взглядом. — Что это было, спрашиваешь? Вот как это делается. Как мы избавляемся от грязного агента. — Переведя взгляд на безжизненное тело Харпера, она добавляет. — Он работал на ФБР.

От страха мой желудок сворачивается в узел, а сердце замирает. О, черт. Если она знала, что Харпер работал в ФБР, то…

Сине-зеленые глаза встречаются с моими, и это кажется поэтичным в самом горьком смысле этого слова. Я смотрю в лицо, которое не должно быть чужим. Это должно быть знакомое лицо. Лицо человека, вырастившего тебя. Лицо, на котором должна быть привязанность, а не маска ненависти и ярости.

От меня не ускользает, что Хосе по-прежнему держит

пистолет наготове.

— Оливия. — У ее покровительственного тона жуткий, зловещий оттенок, от которого мурашки бегут по каждому сантиметру моей кожи. — Ты действительно думала, что твой коллега не сдаст тебя?

— Какого хрена? — горячо вскрикивает Голиаф.

Тяжесть взглядов Нико и Голиафа обрушивается на мои плечи, словно двухтонные глыбы. Но я не смею оторвать глаз от женщины, которая хладнокровно заказывает убийства и даже не вздрагивает при виде того, как жизнь покидает тело.

Я стараюсь подавить панику, грозящую охватить меня. Черт возьми, где они?

Она смотрит на меня холодным, расчетливым взглядом, как будто я меньше, чем кусочек жевательной резинки, прилипший к подошве ее дорогого каблука, и усмехается.

— Я думала, ты планируешь стать настоящей Сантилья. — Жесткие линии сковывают ее рот. — Твой отец недооценил меня. Он думал, что может бросить меня, а я его убила. Ты должна понимать к чему приведет твое предательство.

Она едва успевает закончить, как Хосе поднимает пистолет и направляет его прямо на меня. Я отпрыгиваю в сторону, держа оружие наготове, но Нико оказывается быстрее и стреляет в Хосе прежде, чем тот успевает выстрелить. Пуля Нико попадает ему в верхнюю часть груди, и Хосе шатается, падая спиной на очередной штабель гипсокартона. То, что на нем надет бронежилет, становится ясно, когда он издает громкий хрюкающий звук, но крови из раны на груди не видно.

Садистка Джоанна стоит в стороне с довольной ухмылкой, похожая на гордого родителя, наблюдающего за тем, как его ребенок играет главную роль в школьном спектакле.

В отместку Хосе целится в Нико. Палец на спусковом крючке моего пистолета, мой голос разносится по аудитории, когда я кричу на этого убийцу.

— ФБР! Опусти оружие!

Я бросаюсь к Нико, и мое тело оказывается перед его телом как раз вовремя. Первая пуля Хосе попадает в верхний квадрант моего жилета. Черт. Сила удара выбивает из меня дыхание с такой силой, что кажется, будто легкие взорвались. Мой рот разжимается в беззвучном крике, и я отшатываюсь назад. Нико поддерживает меня, а затем резко отпихивает в сторону.

Голиаф ударяет Хосе в руку, и вторая пуля Хосе уходит от цели, мимо Нико, и попадает мне в верхнюю часть руки. Я вздрагиваю от жгучей боли, по руке стекает мокрая жидкость. Черт. Если этот придурок задел артерию, надо срочно ее прижать.

В следующее мгновение становится ясно, что мое ранение — это только первый признак того, что дело быстро идет наперекосяк.

— Опустите оружие! — кричу я, стараясь не спускать глаз со всех. Я крепко прижимаю руку к ране, но кровь продолжает просачиваться сквозь пальцы. — Немедленно опустите оружие!

Я напрягаюсь в поисках хоть какого-нибудь звука, похожего на топот шагов, несущихся к нам, но ничего не обнаруживаю, и это вызывает во мне тревогу.

Черт побери! Это просто ужасно.

Хосе не слушает моего приказа. Вместо этого он стреляет в Нико. Я с ужасом наблюдаю, как тело Нико дергается от попадания первой пули во внешнюю часть плеча, а следующая пуля попадает в центр груди.

— Нет! — мой крик вырывается из глубины души, переплетаясь с шоком и агонией. Я стреляю в Хосе, и моя пуля пробивает его голень, отчего он отшатывается назад.