Истины нет
Шрифт:
— Рановато для левзея, — мимоходом заметил зверовщик.
— Что? — не понял ходящий.
— Это растение, маралий, он же левзея, обычно цветет несколько позже, — пояснил Арлазар.
— А это что? — Амарис указала на незамеченную в вечерних сумерках горку камней, сложенных в виде маленького погребка недалеко от берега. Вокруг этого навала стоял деревянный каркас, словно кто-то начал возводить дом, но так и не достроил его.
— А это то, от чего никто из нас не откажется, — самоуверенно заявил Арлазар.
— Походная баня! — воскликнул Ратибор.
— Именно, — зверовщик выглядел довольным,
— Чудно! — воскликнула Амарис. — Я не против.
— Тогда за дело.
— Мастер, — позвал Ратибор, — но… как же быть с дровами? Ведь нам нужно держаться вместе, а поблизости лишь жердяк да хворост. Этого не хватит. Придется отходить.
Юноша неуверенно глянул на полоску редкого кедрового леса.
— Но господин Кйорт сказал…
Зверовщик подмигнул помощнику и указал рукой на невидимый с первого взгляда холмик среди камней на берегу.
— Там достаточно дров. Закладка обычно полна. Нам хватит. И если ходящий не будет нас пугать и позволит… — Арлазар посмотрел на Кйорта.
Тот усмехнулся и кивнул.
— А он говорит, что иномирных тварей тут нет, тогда можешь заняться костром. И учти: он должен гореть весь день. Нам понадобится много хорошего угля: камни должны стать белыми.
Ратибор с энтузиазмом взялся за дело.
— Зачем все это? — шепотом спросил йерро, подойдя к Арлазару.
— Нет, ты все-таки полный чурбан, — ответил зверовщик. — Но так и быть, я поясню. Кроме очевидных отдыха, небольшому привыканию к высоте и гигиенических процедур, не думаешь ли ты, что нам надо смыть не только грязь с тела, но и боль с души. Гора не потерпит грусти и безысходности в мыслях.
— Думаешь, я не видел ничего похожего? Мне кажется, что и ты, и твоя подруга также не столь чувствительны. Остается лишь этот малыш. Но он справится.
— Ну, раз тебе эта стоянка не на пользу, то другим она очень нужна. И мне необходима, так что придется потерпеть. Но я уверен, что после баньки и купания в озере ты поменяешь свое мнение.
Ходящий в ответ снисходительно улыбнулся и отошел, чтобы заняться конем.
Когда солнце перевалило через кедрач и стало опускаться к синим горам, Арлазар объявил, что все готово, жара достаточно. Амарис первой должна была опробовать баньку, как предложил Арлазар. Никто не стал спорить. Девушка без стеснения сбросила с себя одежду, оставшись лишь в одной набедренной повязке. Ратибор, покраснев от смущения, отвернулся, Арлазар, глянув краем глаза, отвернулся из вежливости. И лишь ходящий, сидя на отдаленном камне и покручивая в пальцах арре, не отвел взгляд. Нет, он не вцепился в женское упругое тело жадным взглядом юнца или престарелого ловеласа, но заинтересованно рассматривал татуировки, которые покрывали всю правую руку от кисти до плеча, половину спины и змеей кружились вокруг бедер. Амарис заметила этот взгляд. Обернулась и встретилась с ним. Улыбнулась, откинула тяжелые волосы со лба и скрылась под тентом.
Вскоре разгоряченная и распаренная Амарис выскользнула из-под навеса и, проигнорировав заготовленную Арлазаром сорочку, с визгом кинулась в студеное озеро. Над гладью озера пронесся ее журчащий смех.
— Это прекрасно! —
Затем она с благодарностью приняла у берега от Арлазара колючее полотенце и одежду, а у самого костра — горячий чай от Ратибора.
Поскольку баня могла вместить лишь одного человека, то затем пошли Ратибор, Кйорт и последним Арлазар.
И уже сидя вокруг костра, довольные, в томной неге путники попивали чай, долго, молча, с глупыми, довольными улыбками. В какой-то момент все трудности грядущего пути отошли на второй план, стерлись воспоминания последних дней. И показалось, что они вот так сидят как старые приятели, перебрасываются односложными предложениями и короткими словами, наслаждаясь обстановкой и обществом друг друга. Амарис подсела ближе к Арлазару.
— Второй раз за день говорю тебе спасибо, — прошептала она. — Это ровно на два раза больше, чем я благодарила кого-либо за год.
Эдали не ответил, лишь улыбнулся.
— Да-да, — с легкой улыбкой сказал Кйорт. — Тем двум коротышам, что шли к Роковой Горе, подобное и не снилось.
— Ты о чем? — удивился зверовщик.
— Да так. Вспомнил историю одного из Миров. В детстве ею зачитывался.
— Ясно.
Арлазар расслабленно подкинул в костер полено. Набрал было воздуху, чтобы что-то уточнить, но передумал и замолчал.
Так они и сидели у жаркого костра, подбрасывая время от времени дрова да подливая чай из медного котелка. Им просто было хорошо. Хорошо тем самым чувством, когда забывается все и даже грусть становится чем-то ласковым и добрым. Мурашки пробегают по ребрам, очерчивают, выделяют душу, щекочут ее, ласкают, заставляют трепетать и рваться наружу. Хочется бежать, кричать, лететь.
Такому кипящему сосуду, как человеческое тело, просто необходимо время от времени приоткрывать крышку, чтобы кипяток переживаний не попробовал самостоятельно пробиться наружу, и купание в горном озере прекрасно этому способствовало.
Ходящий заметил, что эдали смотрит на него, и одобрительно кивнул: «Ты прав, это было необходимо». Арлазар самодовольно улыбнулся самым уголком губ.
Закат снова был ошеломительно красивым, но йерро нахмурился, внутренне подобравшись, как готовая распрямиться пружина. Лишь он один видел, как сквозь мелкое сито пространства сочится по капельке Нейтраль. Серые капли нехотя набухали, становясь больше и больше, затем вытягивались и беззвучно срывались вниз. Кйорт незаметно глянул на торчащий из земли аарк. Но тот молчал — угрозы он не видел. Ходящий, всегда доверяя чувствам своего оружия, успокоился.
Тем временем погода стала быстро ухудшаться. Арлазар вздохнул и сказал:
— Кажется, сегодня-таки горы нас не обманывают. Будет дождь, так что, Амарис, жди гостей.
Девушка усмехнулась, ничего не ответила, лишь поднялась и стала собирать те вещи, которые боялись воды. Мужчины же натянули еще один тент и под него спрятали упряжь с поклажей. Также нашлось место и для Хигло. Едва они успели это сделать, как заморосил мелкий дождь. Ходящий убедил Арлазара, что для охранения достаточно одного аарка, и тот быстро согласился. Никакого опасного зверя он не чувствовал. Человека, заплутавшего в горах да вышедшего на их маленький лагерь, опасаться не стоило, а движения духов аарк видел лучше всех.