Истоки американо-китайских отношений

Галенович Юрий Михайлович

Итак, «застывшее, вросшее корнями» в души китайцев, иррациональное отношение к иностранцам как к тем, кто «не равен» жителям Небесной империи, кто должен подчиняться им, – это то главное, что уловили американские купцы, начавшие осуществлять торговые операции с китайцами в Китае.

Дипломаты

Далее в работе профессора Миллера рассматривается взгляд на Китай и китайцев тех иностранных дипломатов, американских и европейских, которые работали в Китае в период с 1785 по 1840 год, то есть вплоть до начала Опиумной войны. Эта часть его работы предваряется цитатой из американской печати.

Ничто не преувеличено в большей степени, чем статус цивилизации и социального прогресса среди китайцев. <…> Администрирование

в области общественных дел таково, что это опозорило бы любую страну на планете и собрание законов; оно выражено целым потоком высоких метафор и наполнено столь восхитительной мудростью этих доктрин, но на самом деле оно служит всего лишь маской, скрывающей несправедливость и подавление.

«Америкен Квотерли ревью». 1830 год.

Спустя полвека после образования США и начала фактических контактов между представителями двух государств – Соединенных Штатов Америки и Великой Цинской империи – американцы на самом высоком в стране уровне осмысления ситуации на международной арене во взаимоотношениях с китайцами уже пришли к четкой оценке того, с чем и с кем приходится иметь дело.

Они увидели, что то, что понимается под термином «цивилизация, состояние или статус цивилизации», и то, что понимается под термином «общественный прогресс, социальный прогресс», если применить критерии оценки всего этого к китайцам, к состоянию дел в Китае, то окажется, что и то, и другое никогда в истории еще нигде не преувеличивалось настолько, насколько это происходит в отношении Китая и китайцев.

Это означало, что и сами китайцы, исходя из своих традиционных воззрений и желания навязывать иностранцам свое представление о себе; и иностранцы, в том числе американцы, по разным причинам стремившиеся раздуть свое собственное значение как «единственных или первых знатоков Китая»; и мнение о Китае и китайцах создавали ложное представление о китайцах в остальном мире.

Это представление складывалось из двух частей.

Во-первых, создавалось чрезвычайно преувеличенное представление о китайской цивилизации. Она фактически не сопоставлялась по объективным критериям с иными цивилизациями, а намеренно выдвигалась на место «самой главной, самой древней, единственно совершенной» цивилизации. Это в значительной степени проистекало из стремления китайцев и их восторженных иностранных поклонников утверждать центральное и главное, руководящее положение китайцев, их государства на мировой арене.

Именно это и в настоящее время проявляется в политике руководителей КПК – КНР во втором десятилетии XXI века. Именно об этом идет, по сути дела, речь сегодня, когда руководители КПК – КНР выдвигают лозунг: «Великое возрождение великой нации Китая». Под «возрождением» здесь имеется в виду возрождение прежде всего в сознании людей в Китае и в окружающем его «остальном мире» упомянутого в высочайшей степени преувеличенного представления о цивилизации Китая и о социальном прогрессе в Китае; более того, о способности китайцев управлять делами земного шара.

Во-вторых, чрезвычайно преувеличивалось представление о степени социального прогресса в Китае. Более того, создавалось абсолютно извращенное представление и о самом прогрессе, и о том, как обстояли дела в Китае. Американцы в особенности придавали при этом значение тому, что некоторым из них показалась демократичной организация управления делами на уровне муниципальных образований, первичных ячеек общества. При этом и сами китайцы раздували то, что считали необходимым, и американцы, фактически услужливо выполнявшие желания китайцев, создавали искаженное представление о том, что на самом деле было воплощением на практике конфуцианского правила: младший должен подчиняться старшему, в семье должен быть хозяин, государство должно управляться на основе принципа самовластия.

Отсюда и берет начало, в том числе и в настоящее время, навязываемое «остальному человечеству» утверждение о разумности, приемлемости и эффективности принципов и положений конфуцианства, выдвигая на первый план его гуманизм и оставляя в забвении его намерение утверждать принцип самовластия и внутри Китая, и на мировой арене применительно к положению Китая среди остальных наций на Земле.

Американцы также уже тогда пришли к выводу о том, что администрирование в области дел, касающихся общества в стране, и система законов в стране –

все это всего лишь маски, скрывающие несправедливость и подавление, позорящие страну.

Все это относится, причем в максимальной степени, к нынешнему управлению делами в Китае и к системе законов, к политическому режиму, установленному и осуществляемому КПК – КНР, в особенности Мао Цзэдуном и его последователями.

Начиная изложение взгляда на Китай из Америки, видя это как часть образа Китая и китайцев, создававшегося в Америке для американцев, профессор Миллер обращал внимание на особенности иностранных, европейских дипломатов, писавших о Китае.

Если говорить о трех главных ресурсах, которые формировали американский образ Китая (образ Китая в Америке) до 1840 года, то дипломаты отличаются и от купцов, и от миссионеров в нескольких важных отношениях (С. 37). Самым поразительным был здесь тот факт, что все эти дипломаты-авторы, за исключением двух, вплоть до самого конца этого периода протяженностью в 55 лет были европейцами. В определенном или в каком-то смысле они представляли продолжение этой американской зависимости от трансатлантических источников общественного мнения, что было унаследовано от длительного колониального опыта. Являясь источниками, находившимися внутри (Китая), эти дипломаты могли также заявлять о том, что они видели существенную часть того, что происходило в Китае; речь шла об опыте, который не был доступен (открыт) купцам и миссионерам до начала Опиумной войны (С. 38). К этому присовокуплялся груз правительственных санкций как официальное воплощение политики и мудрости «великих держав». Эти авторы по большей части также являлись аристократами, весьма образованными людьми, занимавшими высокое общественное положение; речь идет о факторе, который ни в коей мере не выпал из вида американских обозревателей (С. 38). Что же до американских редакторов, то для них десять книг о Китае, которые были своего рода продукцией европейских посольств, для нации (для американцев) были гораздо более важны, чем отчеты менее образованных и менее престижных купцов (С. 38–39).

Американцы тогда почти не имели собственных дипломатов в Китае. Однако они внимательно изучали то, что говорили и писали европейские дипломаты в Китае. Их мнение было важным источником сведений, которые были недоступны купцам и миссионерам. Поэтому мнение дипломатов играло существенную роль, воздействуя на американцев.

В 1791 году Англия направила посольство в Пекин во главе с графом Маккартни, профессиональным дипломатом с опытом работы в Ирландии, Вест-Индии и России, с инструкциями обеспечить торговые привилегии в дополнительных китайских портах, сократить таможенные пошлины, добиться разрешения проповедовать христианское учение в Китае и учредить постоянное британское посольство или пакгауз в столице Небесной империи. Последняя цель была наиболее вызывающей, поскольку китайцы с незапамятных времен приветствовали послов как представителей вассалов их империи, которые являлись в Пекин с данью и затем уезжали (С. 39).

Маккартни китайцы фактически воспринимали как того, кто прибыл с упомянутой данью. Английский посол игнорировал это, то есть такое отношение к нему, такое неуважение его статуса, однако отказался делать поклоны (церемонию, именовавшуюся коутоу) вплоть до того, как китаец официально такого же ранга повторит такой же жест, сделает такие же поклоны перед портретом Георга Третьего. В окончательном виде компромисс допускал, что посол опустится на одно колено, то есть поступит точно так же, как перед своим собственным сувереном. Затем китайцы отложили осуществление действий относительно его предложений на лето, а когда наступило это время, они резко отвергли все просьбы англичан и отправили посольство назад в Кантон (С. 39).

В 1791 году англичане направили в Китай своего дипломата Маккартни, который попытался установить отношения с китайскими властями. Китайцы выяснили, в чем состояли задачи Маккартни. Это было следующее:

(1) обеспечение привилегий в сфере торговли, причем при открытии еще нескольких портов Китая для торговли, помимо Кантона;

(2) снижение таможенных пошлин;

(3) разрешение проповедовать христианское учение в Китае;

(4) учреждение представительства Великобритании в Китае.