Истоки американо-китайских отношений
Шрифт:
В Англии Джеймс Легг, который перевел на английский язык труды Конфуция, китайских мудрецов, считал, что конфуцианство «лучше всего приспособлено к примитивному, безыскусному состоянию общества». Из этого следовало, что, с точки зрения Легга, мысли Конфуция были продуктом своего времени.
Легг также приходил к выводу о том, что он не в состоянии относиться к Конфуцию как к великому человеку. Позиция Легга свидетельствовала о том, что в XIX веке люди в Европе, на Западе стремились жить в своем времени, отказывались быть связанными ограничениями, которые время накладывало на высказывания древних китайских мудрецов. Собственно говоря, это был призыв к человечеству жить не в прошлом, а в настоящем, стремиться в будущее, не ставить преграды перед полетом мысли человека, перед свободой человеческой личности.
Представляется, что позднее в XIX веке репутация Конфуция
Итак, спустя некоторое время Легг дал иную оценку Конфуцию: «Он был очень великим человеком, и его влияние было в целом великой пользой для Китая, в то время как его поучения дают важные уроки для нас, для людей, которые исповедуют учение Христа». Легг тогда высоко оценил Конфуция. Прежде всего применительно к той эпохе, когда жил этот китайский мудрец.
В то же время Легг предложил сочетать поучения Конфуция и учение Христа. Легг не пояснил, как он это себе представляет. Предложение Легга повисло в воздухе. Оно, пожалуй, отражает распространенное мнение о том, что с именем Конфуция следует считаться. Люди вынуждены это делать или заявлять об этом. Однако остается вопрос о том, что Конфуций оправдывал самовластие и в Китае, и, очевидно, везде в Поднебесной.
Легг говорил, что Конфуций – это единственный гений, которого азиаты имели для своего возрождения. Под азиатами имеются в виду китайцы или прежде всего китайцы. Речь идет о возрождении, а здесь возникает вопрос о том, что именно предлагается «возрождать», как это делать и по какой причине нечто из прошлого должно быть принято людьми как то, что должно определять будущее.
В добавление к идолопоклонству, безнравственности и критике Конфуция практика умерщвления младенцев и варварское отношение к женщинам постоянно проявлялись в описаниях Китая миссионерами. В то время два последних в ряду этих явлений явно не были новыми, они пребывали в забвении вплоть до того времени, когда эти миссионеры приехали в Китай и появились на сцене, и гордость преподобного Медхерста тем, что они первыми представили эту ужасную практику полному вниманию Запада (вниманию Запада в ее полном виде), представляется вполне обоснованной. На самом деле, в действительности многие миссионеры цитировали английского дипломата сэра Джона Бэрроу как авторитета в вопросе об умерщвлении младенцев в Китае, делая его даже свидетелем, видевшим своими глазами такую практику (все это на практике), чего он сам никогда не заявлял. «Некоторые из сцен, свидетелем которых он был, будучи в Пекине, были почти неправдоподобными», – писал о Бэрроу Абель. «Еще до того, как повозки по утрам объезжали окрестности с целью собрать тела младенцев, выброшенные на улицы… собакам и свиньям дозволялось бросаться на них. Тела тех, которых находили, доставлялись в общую яму за городской стеной, куда живых и мертвых сбрасывали вместе». Преподобный Джеймс Невиус, однако, сообщал, что «благотворители» в Китае создавали «дома младенцев», куда их можно было отдавать с тем, чтобы их последние моменты (в их жизни) не были испугом перед пастью голодных псов. Статьи об умерщвлении младенцев в публикациях миссионеров и религиозных изданиях зачастую снабжались рисунками башен без окон и лишь с небольшими отверстиями (щелями), в которые «матери-язычницы, лишенные естественных чувств», могли засовывать своих нежелательных детей. Оценки протестантскими миссионерами масштабов этой практики превосходили сделанные дипломатами, даже Бэрроу, и любым из тех, кто сообщал об этом ранее, описывая то, что происходило в Китае. Уильямс предполагал, что до сорока процентов всех девочек, рожденных в Китае, были «умерщвлены» своими родителями, и Абель подсчитал, что их число доходило до семидесяти процентов. Однако существовало еще более важное и существенное
Итак, с точки зрения европейцев и американцев, им пришлось, находясь в Китае, в первые годы, десятилетия и столетия знакомства с китайцами столкнуться с рядом явлений, которые свидетельствовали о диаметральном различии взглядов, духовной жизни, представлений о человеческой жизни и о жизни населения той или иной страны.
Это были прежде всего следующие явления.
•. Идолопоклонство.
•. Безнравственность.
•. Взгляды Конфуция сравнительно с учением Христа.
•. Умерщвление младенцев
•. Варварское отношение к женщинам.
В частности, при знакомстве американцев с китайцами – а это знакомство изначально происходило на земле Китая – американцы столкнулись с тем, что в Китае совсем не так, как в Америке, относятся к младенцам, особенно к девочкам, и к женщинам. Это было отношение, укоренившееся среди населения, всех его слоев. Миссионеры-протестанты в особенности внимательно отнеслись к тому, что в Китае умерщвляли значительную часть людей при рождении.
Уильямс сделал наблюдение: «Два общих высших критерия цивилизации среди народа – это высокое искусство в деле умерщвления наших приятелей-мужчин и степень уважения к женщинам». Весьма немногие миссионеры критиковали китайцев за то, что им недостает военной силы. И, напротив, Моррисон думал, что отсутствие «духа героизма» делает китайцев, если говорить о темпераменте, лучше приспособленными к христианству, чем многие европейцы. Однако миссионеры были менее чем философичны по отношению к тому, как в Поднебесной относятся к женщинам, как там третируют женщин. Если их не убивают при рождении, то они находятся в небрежении вплоть до того времени, когда будут проданы тому, кто предложит высшую цену, в качестве жен, наложниц или проституток. Им дозволяется жить только для того, чтобы реализовать выгоду (профит) из наименьшего по размерам вложения, – протестовали против всего этого миссионеры. Даже в качестве законной жены женщина в Поднебесной живет «в постоянном унижении и несчастьях» – это так в соответствии с мнением большинства миссионеров (С. 68).
Люди Запада считали правильным и бесспорным ценить умение мужчин воевать и проявлять уважение к женщинам.
В Китае миссионеры-протестанты столкнулись, как им показалось, с чем-то иным. Они почему-то, то есть исходя из привычных у себя дома представлений, думали, что китайцам недостает военной силы, что у них отсутствует дух героизма. При этом некоторые из миссионеров пускались в философские рассуждения на тему о том, что отсутствие духа героизма может явиться предпосылкой к большей склонности к обращению в христианство.
Возможно, что здесь играло свою роль прежде всего то, что первое прикосновение американцев и китайцев друг к другу было мирным и бескровным. Вероятно, играло роль и то, что в области военной техники, вооружений, средств ведения войн американцы, европейцы в те времена явно превосходили китайцев.
Одним словом, здесь на протяжении десятилетий имели место только рассуждения. До практического знакомства с проявлением военной силы, военного умения, мужества и приемов ведения войны тогда дело не доходило. Эта тема оставалась на уровне своего рода досужих рассуждений.
В отношении к женщинам дело обстояло иначе. И это были не предубеждения, а такой была реальная жизнь, которую иностранцы ощутили, прибыв в Китай.
Они увидели следующее.
Во-первых, женщин, то есть младенцев женского пола, убивали при рождении. Это сразу же давало понять, что женщин в Китае с древних времен привыкли видеть как существ, которые ниже мужчин, не равны мужчинам. Более того, в них вообще не видели людей, человека. Их убийство было в Китае как бы узаконенной традицией, правом и обязанностью убивать «лишних», осуществляя своего рода отбор в пользу «высшей расы», которой оказывались мужчины.
Во-вторых, будучи оставленными жить, не будучи убитыми, женщины фактически вплоть до того момента, когда они приобретали «товарный вид», то есть годились на то, чтобы ими воспользоваться или их использовать, находились в небрежении, то есть их жизнь не была равноценна жизни ребенка и подростка мужского пола.
В-третьих, судьба женщины в Китае обычно или по большей части – это продажа тем, чьей собственностью женщина являлась, тому, кто предложит большую цену, причем с самого раннего возраста.