Истоки медвежьей Руси
Шрифт:
По старинным поверьям медведь сохраняет качества присущие человеческой природе, более того, он похож на него в своих повадках, склонностях, и самое странное, существует множество свидетельств, что «медведь охотно сожительствует с женщиной». Такие случаи зафиксированы не только в Сибири, но и у нас на Севере.
У сибирских народов, по словам А.М. Поповой, половые связи женщины с животным представлялись делом совершенно естественным. Еще в начале прошлого века вполне этому верила и русская интеллигенция. Примером может послужить воспоминание одного из администраторов Камчатки, рассказывающем как о достоверном факте, что медведь однажды забрел в Петропавловск, увел (или утащил) местную обитательницу в тайгу и сделал ее своей женой [156] . Варианты этого рассказа были довольно распространены в различных интерпретациях. Вот еще один сибирский рассказ местного жителя, записанный А.М. Поповой: «Женщина заблудилась в лесу и жила год с медведем. Жили как муж с женой…
156
Штернберг Л.Я. Избранничество в религии // Этнография, № 1, 1927, с. 39.
В других вариантах, а таких рассказов зафиксировано много, женщина сама убегает из медвежьей берлоги к людям, а медведь устраивает погоню за ней, в бессильной злобе круша на своем пути деревья.
На возможности сожительства женщины и медведя основан мифологический рассказ, записанный недавно в Архангельской области на Кенозере: «Перед концом света останется столько праведных людей, сколько сможет поместиться на семиметровом дереве. Когда мимо дерева пройдет медведь, женщины будут спрашивать: – Не мой ли муж прошел?» [157] .
157
Мазалова А.Е. Народная медицина локальных групп // Русский Север. – СПб., 1995. – С.94.
Трудно поверить, но уже после Октябрьской революции, в 1925 году, в Олонецкой губернии произошел такой случай. В одну из деревень повадился ходить медведь, который загрызал скот. По совету стариков, «чтобы ублажить медведя», жители решили сделать «медвежью свадьбу», «девкой отделаться» – отдать медведю девушку «на совесть… как стары деды делали… самую раскрасавицу». По жребию выбрали девушку, одели в наряд невесты и, несмотря на ее сопротивление, отвели в лес к медвежьему логову, где привязали к дереву: «Не осуди, Настюшка. Ублажай медведюшек. Заступись за нас, кормилица, не дай лютой смертью изойти» [158] .
158
Кривошеев. Религия славян. Древнейшее прошлое древнеславянского язычества // http//kirsoft.com.ru/freedom/ksnews
О б'oльшей благосклонности медведя к женщине, чем к мужчине, и о том, как этот умный зверь может «завести» человека в лес, а иногда и «вывести» заблудившегося, свидетельствуют другие «рассказы». «За ягодами ходила одна баба, заблудилась и наткнулась на медведя. Испугалась и стоит. Медведь поглядел (на нее), пошел вперед. Она стоит. Он ей головой мотнул (чтобы шла за ним), а сам пошел. Пошел и пошел. Баба пошла за ним, – так и вышла из леса». «Одне бабы пошли за ягодами и разошлись по лесу. Вот одна набрела на медведя. Как заревет да побежит от него, а он за ней, у ей подол поднялся по грудь – она и упала. Он остановился, плюнул и пошел дальше».
В отношении к медведю существовало еще одно, «суеверие», касающееся его особого чутья к женщинам. Им до той поры не грозила опасность, пока медведь не учуивал, что женщина беременна мальчиком. В противном случае грозный зверь обязательно ее «задерет», чтобы не появился будущий охотник, продолжатель враждебного рода: «А то вот рассказывали еще, встретилась женщина с медведем в лесу. Он ее нюхал, нюхал и задрал. Верно, собиралась охотника родить».
На всем Русском Севере бытуют такие же поверья о том, что медведь опасен для беременной женщины, а также для женщин в период их mensis: «По следу за беременной женщиной пойдет медведь, а если месячно, может напасть. <…> Женщина снопов нажала, беременная, он и расшвырял» [159] . Это было одной из причин, почему в этих местах беременных не брали в лес за ягодами или на покос, т. к. они могли привлечь к себе медведей и навлечь на себя беду.
159
Мазалова А.Е. Народная медицина локальных групп // Русский Север. – СПб., 1995. – С.94.
Существовали различные приметы, связанные с этим зверем. На Русском Севере существует примета: девушке увидеть во сне медведя – к жениху. Хотя считалось, что видеть медведя вообще – к «фарту», к успеху, однако, появление зверя не в урочный час и не в привычном месте, рассматривалось как дурная примета. Если увидеть во сне медведя, который идет к тебе навстречу не сердитый, «а просто так идет», значит,
По поверьям медведь очень не любит «насмешек» не только над собой, но и над своими собратьями. Если он не имел случая «задрать обидчика», все же «мстил» ему каким-нибудь образом. Нельзя смеяться над убитым медведем, т. к. «его товарищи задавят скотину или самого, кто смеялся». Снимая шкуру с медведя, приговаривали: «Не я тебя убил, тунгус тебя убил». Тунгус, в свою очередь, произносил те же самые слова, когда оснимывал медведя, только все сваливал уже на русского. Больше лишнего не говорили, «иначе медведь и без шкуры встанет и накажет виновного». Особо мстительным считался медведь с белым «ошейником» – муравьятник. Боялись охотники сорокового по счету медведя. Застрелив 39 медведей, промышленник боялся сорокового медведя, говорил – роковой. Но, «если сорокового убил, опять будет бить тридцать девять, а сороковой опять страшит».
Всякое нападение медведя рассматривалось как факт его мести определенному человеку, в других случаях медведя якобы «Бог посылает» для того чтобы «наказать человека за грехи». Старожилы говорили, «задрав человека», медведь «не съедает его, а забрасывает валежником».
А эту историю автор книги услышал в детстве на тоне Анфимово, что расположена на Зимнем берегу Белого моря, где его отец И.И. Леонтьев ловил семгу со своим напарником В.И. Седуновым. Невысокого роста, но крепко сложенный, Василий Иванович после службы в десантных войсках в 50-х годах подрабатывал разноской почты по тонским избушкам, коих насчитывалось в то время очень много на беломорском побережье. Была глухая и дождливая осенняя пора. Подкрепившись у рыбаков именно этой тони Анфимово, закутавшись от дождя в капюшон, Василий Иванович поднялся по чуть заметной тропинке на крутую гору, чтобы скорехонько добраться до следующей тони – Конь-Камень – идти берегом было невозможно, осенняя крутая волна наотмашь била в отвесную гору. Поднявшись наверх, он успел пройти немного, – огромной силы удар по спине свалил его на мокрый мох болота. Парня спасла от мгновенной смерти большая кашалка с грузом на спине и натянутый на голову капюшон брезентового плаща. Левая рука сразу онемела, кровь обожгла кожу. Он еще не понимал, кто его мог так огреть, но затем последовали крепкие удары, которые больше приходились по огромной кашалке и одновременно воздух наполнился сильнейшим смрадом. Перепуганный парень наконец понял, что стал объектом нападения большого медведя. А удары все сыпались и сыпались по спине, было такое ощущение, рассказывал папин напарник, что зверюга пыталась вбить меня в мох. Несмотря на страх, он не запаниковал. Золотицкого рыбака спасла впитанная с молоком матери сметливость, – он слышал от стариков, что в таких случаях надо притвориться мертвым. Наконец медведь немного успокоился и затих, прислушиваясь, дышит еще его жертва или надо продолжить избиение. Василий замер, чтобы не выдать себя. Затем почувствовал, что на заплечном мешке, голове и ногах появилось что-то сырое и мокрое, тяжесть которого стремительно возрастала, одновременно дышать становилось все труднее, – это медведь закладывал мхом свою жертву. Как известно, медведь никогда свежатину не потребляет, мясо должно быть обязательно протухшим. Закончив свою погребальную работу, медведь потихоньку стал удаляться. Второй раз от смерти спасла та же смекалка помора. Он не сразу вскочил и бросился бежать, как сделал бы любой на его месте, а остался лежать, не шевелясь еще некоторое время. И не зря, ведь через несколько минут хитрый зверь снова вернулся и стал прислушиваться – не дышит ли его «подопечный». Василий Иванович не струсил, выдержал и второй экзамен. Только после этого медведь как бы успокоился и пошел в ближайший лес прятаться от дождя. Минут через двадцать, истекая кровью и теряя сознание, Василий Иванович сумел выбраться из свежезаготовленной могилы и все же доползти до избушки, благо надо было спускаться под гору. Хорошо помним, как, затаив дыхание, мы слушали рассказ ныне покойного В.И. Седунова и с удивлением рассматривали огромный шрам на его руке, оставленный грозным зверем.
Каким бывает коварным и мстительным медведь, можно узнать из другого рассказа, но только уже жителя Мезени (Архангельская губерния), записанного неизвестным государственным чиновником, побывавшим по долгу службы в тех местах в середине XIX века. Позднее эта быль появилась в одном из номеров дореволюционных «Архангельских губернских ведомостей»:
В декабре 1857 года, проезжая из Мезени в Усть-Цыльму, я остановился в почтовом домике, при реке Мыле. Во время перепряжки лошадей, с любопытством стал я рассматривать устройство этого домика.
Внимание мое остановилось на его мебели, которую составляли стол и лавки из толстых досок, покрытые во многих местах глубокими рытвинами. На мой вопрос о причине такого искажения грубой мебели, содержатель станции объявил, что медведь, зашедший окном в комнату, изгрыз ее. Сперва мне показалось довольно странным посещение медведем маленького домика через окно, но сомнения вскоре рассеялись. Окна почтовой комнаты не соответствовали величине строения: размеры их годились бы большому зданию. Поэтому я убедился, что в окно станции могут пролезать даже огромные медведи. Любопытство мое было затронуто, – и я пожелал узнать историю посещения медведем мыльской станции.